Глава облисполкома Борисов выделил личную Волгу и дал сопровождающего для поездки в Богданович. Дорога была ужасна. Колдобина на колдобине. Да ещё два раза стояли чуть не по полчаса у переездов. Пётр был через пятьдесят лет в Богдановиче. Дорога стала вполне нормальной, а вот переезд на въезде в город никак не изменился всегда пробка. Неужели нельзя построить эстакаду и проезжать над железнодорожными путями, или под ними.

А завод ужаснул. Бардак, грязь, темнота. Лампочки жалеют? Или не успевают менять? Горят от стыда за горе руководителей. На рабочих местах в основном женщины, они же и тяжеленые подносы с готовой продукцией в печь волокут. Печи вообще потрясли. Убожество с неплотно закрываемыми кривыми дверями. Тарелки кривые, чашки с провисшими дужками, раскраска ужасна. Понятно, что и это убожество купят, сейчас в стране всего дефицит, и это дерьмо уйдёт. Но директора надо выпороть. До такого состояния производство довёл. Был и участок, так сказать, "премиальной продукции". Те же тарелки и чайные сервизы, только чуть качественнее раскрашенные. И никакого костяного фарфора. Обойдётесь, дорогие земляки.

Пётр даже не стал спрашивать директора, а почему вы, уважаемый, не делаете костяной фарфор. А зачем ему это надо. Всю продукцию и так сметают с прилавков. Ещё и очередь стоит. А с костяным ведь морока. Пётр читал, что у китайцев в те времена (до исторического материализма) выход годного был очень не велик. Одна ваза из десяти получалась, то есть десять процентов. Да, любого руководителя предприятия сразу снимут и хорошо ещё, если не посадят, за такой выход годного. Стоит ли связываться?

А вот мы свяжемся. Нужно будет по приезду сразу создать контору "Рога и Копыта". Именно с этим названием. Пусть будет достопримечательность в городе. Будем собирать у населения кости крупные и эти самые рога с копытами. Пережжём, получим костную золу и вперёд. Наверное, химики могут подобрать состав этой золы и получить её более промышленными способами. Какие‑то фосфаты, кажется? Будет и дешевле и чище. Но нельзя. У нас будет эксклюзивная посуда по восстановленным древним технологиям. Ещё и за границу впарим. Хотя, сначала надо жителей города обеспечить.

Вот есть поговорка, что театр начинается с вешалки. Пётр, за время работы на разных предприятиях, и плюс командировки, уяснил, что судить о руководителе можно по туалету. Зашёл в туалет. Сломанные дверки кабин, подтекающие краны, разбитая метлахская плитка. И разбросанная использованная бумага, в смысле – газеты. Нет. Директора не пороть, а переводить в мастера надо. Не на своём месте человек. Как бы не намаялись с ним при совместном производстве. И чего? Перевоспитывать? В пятьдесят лет? Нужно будет обдумать.

Так незаметно под эти планы Пётр и уснул в поезде. Облисполкомовская "Волга" довезла прямо до ЖД вокзала. Устроились, попили чая с пряниками и спать. Завтра рабочий день.

Вторник день почти спокойный, так, одно совещание с работниками общепита. Поговорили, в том числе о переходе на пятидневку. Боятся, что если будет два выходных, то с планом не справятся. И ведь не зря боятся. Четыре, а то и пять суббот в месяц. Это пусть даже шестая часть этого месяца. То есть как минимум пятнадцать процентов. Что делать? Не знал пока Пётр и директора не знали. Одна только идейка была. В городе есть пельменная. Так в субботу и воскресенье она всегда полная. Идут семьями. Стоят огромную почти часовую очередь. Почему бы и ещё несколько столовых не превратить по субботам и воскресеньям в пельменные. И в настоящей очередь уменьшится, и людям будет куда сходить, и выручка поднимется. Обещали подумать. Пельмени ведь лепить надо. Мясо опять‑таки выделяется совсем не на них. Ну, для того и собирались, чтобы думать.

А после обеда Пётр заглянул в Сбербанк. Вспомнил он про то, что одно время собирал монеты. Нумизматом был. Был, пока работал, потом ушёл на пенсию и денег на это не дешёвое удовольствие не стало. Но ведь теперь деньги есть и самое главное, те монеты, которые потом будут стоить тысячи и даже сотни тысяч рублей сейчас можно достать если не за копейки, то точно за считанные рубли. Вот со Сбербанка и начал.

– Вера Николаевна, – обратился он к директору, – вы ведь пересчитываете мелочь и упаковываете в мешочки?

– А что, где‑то выявили недостачу? – сразу же насторожилась женщина. Может не зря?

Что‑то он слышал в прошлом‑будущем про то, что вместо двухсот монет в мешочки отсчитывали на пару монет меньше. Или это из какого‑то фильма?

– Нет. У меня к вам личная просьба. Могли бы бухгалтеры, или как эта профессия называется, отбирать для меня монеты выпуска до 1961 года. Хочу коллекционированием заняться.

– Так это только медь, – успокоилась Вера Николаевна.

– А случайно попавших к вам десяликов или пятнашек не бывает? – поинтересовался Пётр.

И не зря.

– Есть. Их актируем. Даже сейчас у меня в сейфе пару десятков монет есть. Могу обменять по номиналу.

– Замечательно. Так договоримся, пусть девушки копеечки и троечки всякие с пятачками отдельно собирают, а я потом выкуплю. А ещё, Вера Николаевна, что вы знаете о монетах выпуска 1958 года. Они к вам поступали?

– Нет. Слышала только, что в Москве их в Сберкассы завезли, а на следующий день изъяли. Все переплавили. Девушкам по меди команду дам.

Именно про монеты 1958 года Штелле в Москве и вспомнил. Хрущёв тогда к денежной реформе выпустил монеты номиналом рубль, два рубля, три рубля и даже пять рублей. Только реформу отложили на пару лет и все наштампованные монеты переплавили. Почти все. В будущем их цена будет колебаться от ста до трёхсот тысяч рублей за штуку. А вдруг попадётся монета в две копейки 1927 года? В 2020 году она будет стоить сто тысяч! Почему бы не вложиться сейчас. Ну, нет в Сберкассе, будем искать у нумизматов. В Краснотурьинске эти товарищи, наверное, есть, а вот таких монет у них на продажу, скорее всего, нет. Зато ведь у него есть один знакомый гражданин, который вращался среди коллекционеров. Теперь он переквалифицировался в "управдомы". Шутка. Теперь Марк Янович Макаревич, в девичестве Петуш, председатель колхоза "Крылья Родины". Спросим у него.

– Вовремя. Когда вы в Москве прохлаждались, мне знакомый один звонил. Его дядя продаёт коллекцию советских монет. Там полно раритетов, есть и монеты 58 года. Но они не самые ценные, есть пробники первых монет. Их и выпускали всего по нескольку штук, чтобы показать в наркомате. Одним словом, стоимость коллекции тысяч тридцать – сорок. Но у этого дяди какие‑то проблемы у родственников в Израиле, и ему срочно нужны деньги. Продаёт он только всю коллекцию, за двадцать пять тысяч рублей. Пока покупатели думают, – Марк Янович с сомнением, чуть наклонив голову к правому плечу и изобразив большие глаза, смотрел ими на Петра.

Да, не могут быть у Первого Секретаря Горкома КПСС такие деньги. Так это у Секретаря. А он – писатель. Конечно, деньги и другие имеются, и скоро, то есть 1 апреля, будет розыгрыш облигаций, а потом в принципе можно часть обналичить, но деньги ведь и на самом деле есть писательские. Их двадцать без малого тысяч. Два гонорара в Москве в сумме на пятнадцать тысяч и пять тысяч из издательства "Уральский Рабочий" за ту же Буратину. Плюс могли уже немного и за песни перевести. Этот счёт Пётр ещё и не проверял. По радио крутят цикл к 8 марта, по телевизору несколько раз концерт показывали. Могли и заплатить авторские, хотя, наверное, это так быстро не происходит. Значит, стоит вопрос о доставании пяти тысяч. Есть "Москвич" на продажу. Более того его давно надо продать, ведь жена думает, что шуба куплена на эти деньги. Машина не новая, три года ей. Можно тысячи за четыре продать. Ну, с неё и начнём, а тысчёнку возьмём из заначки. Там как раз чуть больше тысячи осталось.

– Марк Янович, если мне продать Москвич, то денег хватит. Я ведь гонорары за книгу получил. Звоните этому "дяде", берём коллекцию. Только нужно Москвич продать. Надо ещё найти покупателя.