– Александр Васильевич, ещё мне не помешало бы, чтобы вы позвонили директору фабрики "Уралобувь". Хочу с ним пообщаться на предмет создания в Краснотурьинске их филиала, ну или, на худой конец, передачи нам списанного оборудования, – выкатил очередной шар Пётр.

– А я тебе, бестолочь эдакая, культуру предлагал возглавить. Филиал обувной фабрики? Позвоню. Встретит. Когда?

– Сегодня бы.

– Ха-ха-ха, – заржали оба руководителя области.

– Мне завтра вечером в Москву надо в ВУОАПе песни регистрировать и ещё в издательство детская литература, попытаться Буратино пристроить, – объяснил спешку Пётр.

Лучше бы не делал этого. Смех перешёл в гомерический хохот. Насилу успокоились.

– Дальше проси, – сквозь слёзы простонал Борисов.

– Ещё мне нужно попасть к ректору Сельхоз института. Про ту же картошку поспрашивать, и про декоративные культуры. Ещё я слышал про Вениамина Ивановича Шабурова – селекционера ив. Не нравятся мне тополя в качестве озеленения города. Они ломкие и пух половину лета людям жить не даёт. Некоторые просто на улицу из-за аллергии выходить не могут. Вот хочу в Краснотурьинске сажать ивы и кедры вместо тополей. В Сельхоз институте может адрес Шабурова подскажут.

– Кедры в городе. А ведь красиво. Точно не хочешь переехать в Свердловск, Пётр Миронович? Позвоню, конечно, ректору, встреться, переговори, потом расскажешь. Ещё вопросы? – глава области чиркнул строчку в блокноте на столе.

– Ещё мне бы побывать на Свердловском Камвольном комбинате. Хочу с ними договориться о выпуске ткани по моим эскизам, – а чё стесняться, грузить начальство, так грузить. По полной.

– Ты ещё и рисуешь. Да не бывает таких людей. Может, продемонстрируешь умение, – аж вскочил Борисов.

– Ну, у меня есть эскиз машины. Хочу свою Волгу в такую вот штучку переделать, – Пётр достал с трудом рождаемый рисунок гибрида. Передок он взял от стоящего в прошлом-будущем в соседнем дворе детища китайских инженеров – Чери Тиго-7, а вот всё остальное по памяти воспроизвёл от Лады – LADA XRAY CROSS. Там интересно дверцы вмятинами оформили. Плюс самые навороченные диски, плюс зеркала на передних стойках с поворотниками-повторителями и в цвет кузова. Да много ещё чего.

– Я тоже такое чудо хочу, – хором воскликнули начальники.

– Ну, вот вернусь, конкретно детали дорисую и обращусь к вам за помощью, нужно мне, скорее всего с руководством Уралмаша встретиться, насчёт прессов пообщаться. Только это не сегодня. Сейчас давайте всё-таки к Камвольному комбинату вернёмся.

– Позвоню, – Борисов чиркнул очередную строчку в блокнот, Ну, теперь-то всё?

– К сожалению, нет, Александр Васильевич. Ещё мне нужна ваша протекцию в ТЮЗе. Я пьесу для детишек пишу, хочу с ними посоветоваться, но это не главное. Хочу договориться с ними, чтобы они хотя бы раз в месяц привозили в Краснотурьинск новый спектакль. Чем дети Краснотурьинска хуже Свердловских детей? – Пётр оглядел собутыльников.

– Ну, согласен, наша недоработка, а разместить трупу на ночь или на две сможешь?

– Разместим, есть гостиница, почти всегда пустует.

– Добро позвоню.

– Ну и последнее, наверное, – приготовился к новой битве Штелле.

– Да, говори уже, – хохотнул Глинских.

– У нас в городе есть художественная школа и художественное училище. А вот предприятий, куда выпускников пристроить, нет. Нельзя ли у нас открыть филиал Богдановического фарфорового завода. За количеством мы гнаться не будем. Пусть каждая чашка расписывается художником. Пусть это будут дорогие подарочные вещи. Несколько печей, да несколько матриц для начала, а потом сами раскрутимся и их на прицеп возьмём. Все за Богемским фарфором гоняются, а должны за Свердловским, – выдал спич Тишкин.

– Говоришь, возьмёте на буксир, – мотнул головой Борисов.

– Через годик.

– Добро, я на вторник вызову к себе директора завода. А помещение у вас есть? Ну и людей ведь мыть, кормить надо.

– Так область денег на строительство выделит, а мы их обязуемся освоить в срок, – состроил рожицу кота из Шрека Пётр.

– Всё иди, давай, Пётр Миронович. Сейчас позвоню в Свердловский Сельскохозяйственный институт. Там тебя встретят.

Ну, повезло, так повезло.

Советские микросхемы самые большие в мире, советские диетологи – самые толстые, а вот советские фонарики самые бесполезные. Пётр купил фонарик, готовясь к походу за кладом, ещё в Краснотурьинске. Проверил. Всё горит, выключатель работает. Положил в портфель знаменитый. А вот пять минут назад достал, и ровно через минуту он гореть перестал. Потряс, постучал, вздохнул и положил назад в портфель. Приплыли.

Пришлось возвращаться на улицу 8 Марта и идти в гастроном за спичками. Зимой темнеет рано, так, что мимо Дендрологического парка Штелле уже шёл в полной темноте. Его целью была бывшая усадьба купца Рязанова. Сейчас здание заброшено. До этого там ютился дворец Пионеров, он переехал и никому пока не нужный памятник архитектуры будет много лет разрушаться. Потом уже в 21 веке его отреставрируют и сделают библиотекой. В 2007 году двое аборигенов забредут туда, как они потом будут говорить: "Просто посмотреть". И наступят якобы на горшок с монетами на втором этаже купеческой усадьбы.

На "Удачу" Пётр решил не надеяться. Тем более что судьба сама протянула ему в руки металлоискатель. Случилось это три дня назад. Петру Оберину нужно было встать на учёт в военкомат. Ну и волновался капитан. Он ведь фамилию сменил. Пришлось ехать в качестве страховки. Военком для вида поудивлялся смене фамилии, но потом показал себя вполне вменяемым человеком. Даже предложил за пару бутылок хорошего коньяка его знакомому в Военном комиссариате Свердловской области и бутылочку духов секретарю выписать военный билет не капитану запаса Оберину, а целому майору. Типа того, что по выслуге Петру уже майорские погоны положены. А раз положены, то почему бы их и не вручить. И что – договорились. Две бутылки коньяка знакомому, две своему военкому подполковнику Снегирёву и пузырёк духов, наверное, красивой девушке. Ни грамму не жалко. С их-то привалившими деньгами.

– А нельзя ли и меня повысить в звании, сделать лейтенантом запаса? – уже собравшись уходить, спросил Пётр.

– Товарищ Первый секретарь, не можно, а нужно. Правда, для ускорения, коньяк и духи и здесь не помешают.

Вот ведь, а всё постперестроечную Россию за взятки ругают, а оказывается и раньше их отменить забыли. Конечно, масштаб не тот. Договорились, одним словом. Пётр-танкист съездил в магазин за необходимым боезапасом, а Штелле, пока сидел, ждал, решил прогуляться по коридору, посмотреть наглядную агитацию. И увидел "это". На стене висел странный обруч с чуть ржавой железной коробочкой и проводами. Коробочка была раньше зелёного цвета, теперь пегая из-за ржавчины. Под стендом было написано, что это – "ВИМ".

Расшифровывается аббревиатура как "винтовочный индукционный миноискатель". Как догадался Штелле из названия, один из вариантов крепления поисковой катушки предполагал использование стоящей на вооружении винтовки Мосина вместо телескопической штанги.

– Миноискатель состоит из катушки, коробки с блоком управления, наушников соединяющихся с блоком управления, элементами питания находящимися в отдельном ящике. Общая масса прибора составляет 6 кг, – вслух прочитал он надпись под стендом.

– Я с таким Дрезден разминировал, – похвастал стоящий за спиной военком.

– А это муляж? – Пётр потрогал наушники.

– Это сделали из сломанного прибора призывники из 9 школы, Но у меня в кабинете есть и рабочий прибор. Выменял в Свердловске на литр спирта, – охотно пояснил подполковник.

– Виталий Степанович, а можно мне его у вас, как-нибудь, на пару недель позаимствовать? – Пётр уже тогда собирался ехать в Свердловск, а среди целей поездки была и охота за кладом в центре города по адресу улица Куйбышева дом 63.