Сама мысль об этом вызывала у него содрогание.

Он видел резкие черты и серо-стальные волосы Виенанд, расположившейся в укромном месте. Она снова решила отгородиться от остальных лордов. Вангорич и Веритус сидели на своих местах. Курланду было странно, что они терпят такое положение. Что бы он ни думал о Веритусе, но инквизитор верно служил ордосам и Империуму. Курланд никогда не сомневался, что действовал из соображений глубокой веры. Возможно, убеждения Веритуса и были его броней. Потребность тянуть за рычаги власти так, как он считал необходимым, удерживала его в политической игре. Инквизитор находился там, где в нем нуждались.

Курланд — нет. По крайней мере, на данный момент. Если Верховные лорды прекратят вставать в позу и примут то, что, как они все знали, принять было необходимо, он сможет выполнить свой настоящий долг — направить клинок, который обезглавит орков.

Но они продолжали вставать в позу — с неизбежностью стены Дневного Света.

— Как они могут вернуться? — говорил Экхарт. — Как орки могут вернуться? Луна мертва! — Он ткнул в Курланда дрожащим пальцем. — Вы сказали, что она мертва!

«Ну да, сказал, — мог бы ответить Курланд. — Вот почему я потребовал, чтобы ее окружили блокадой».

Он промолчал. Спорить с этим человечком означало бы признать свое поражение, опуститься на уровень, на котором со всей серьезностью обсуждалась полная чушь.

— Телепортация, — сказал Кубик, обращаясь скорее к самому себе, чем к Экхарту. Он кивнул, довольный собственной проницательностью. — Подтверждено донесением о гибели «Железного кастеляна». Veridi giganticus, должно быть, использовали телепортационные технологии, чтобы забросить новый контингент на свою базу. Возможности весьма впечатляют. Так многому еще нужно научиться. — Он перестал притворяться, что обращается к Совету, и принялся диктовать в устройство, встроенное в его предплечье: — Спектр применения остается под вопросом. Исходя из имеющейся на данный момент информации, он может быть практически неограничен. Поскольку ничего не известно о происхождении телепортируемых тел, мы вынуждены принять самую последнюю версию в интересах стратегической экстраполяции.

Его невыразительный механический голос каким-то чудом окрасился нотками сожаления. Он переключился на свисты и скрежет двоичного кода.

— Ваши команды могут это остановить? — спросил у Курланда Ланьсан.

Его флот погибал в мучениях. Уже треть кораблей, окружавших луну, была уничтожена. Ланьсан, похоже, находился в отчаянии.

— Да.

— Откуда вы знаете? — закричал Экхарт. — Такого прежде никто не делал! Вам не на что опереться!

Курланд перестал расхаживать. Теперь пора было и заговорить. Он медленно повернулся к Экхарту:

— Они — Адептус Астартес, и лично мне этого достаточно.

— Но...

Экхарт осекся и отвернулся, чтобы не смотреть в гневные глаза Курланда.

Курланд обернулся к Ланьсану:

— Сколько по времени выдержит оцепление?

— Недолго.

— Я заметил, что вы вернули «Автокефалий извечный» на орбиту Терры. И что вы не высылаете подкрепление.

— Мы не можем. Если орки прорвутся...

— Вы хотите сказать — когда прорвутся, — поправил Вангорич.

— Оборона Терры превыше всего, — сказал Ланьсан.

— Разумеется, — сказал Курланд. Верховный лорд- адмирал был прав — но это была выгодная ему правда. Нежелание Ланьсана отправить «Автокефалия извечного» в бой диктовалось уже даже не малодушием, а чем-то столь презренным, что для него не имелось подходящего названия.

— Истребительные команды должны действовать быстро, — сказал Ланьсан.

— Они справятся, — сказал Курланд.

Месринг буквально только что таращился на что-то впереди себя, погрузившись в видения, о сути которых Курланд даже догадаться не пытался. Но тут экклезиарх буквально подскочил.

— Мы не голосовали! Ничто не изменилось! То, что было чудовищным прежде, таковым и остается!

Молчание остальных Верховных лордов было ответом на его вспышку. Он смотрел то на одного, то на другого, ища поддержку, но ее не находилось.

Зек вздохнул:

— А что гарантирует, что вы не устроите переворот?

Вангорич рассмеялся:

— А если бы такие гарантии были, думаете, вы бы в них поверили? Хоть кто-нибудь из вас?

— Вы считаете наше положение смешным?

— Едва ли, — ответил Вангорич неожиданно холодно. — Впрочем, ваши реакции на него — другое дело.

— Меня интересует лишь одна реакция, — сказал Курланд. Даже тут он несколько преувеличивал: его мало интересовало все то, что могли сказать и сделать члены Совета. Он был здесь только по необходимости, не более. — Вы знаете, что вам нужно сделать. Голосуйте... или будьте прокляты.

— Вы знали... — сказал Экхарт, помрачневший от внезапного прозрения. — Вы знали, что орки вернутся. Вы устроили зтот кризис. А теперь у нас нет иного выбора, кроме как согласиться на ваше правление.

— Заткнитесь, Тобрис, — сказала Тулл. Она была обижена ничуть не меньше, но если Экхарт скатился в откровенную паранойю и озвучивал свои страхи, то в голосе Тулл Курланд услышал подозрение, питаемое подавленным честолюбием. — Давайте уже с этим закончим.

— Нет! — заорал Месринг. — Такого нельзя допускать! Это кощунственно!

Впервые за все время заговорил Веритус:

— Почему?

Месринг замялся.

— Это кощунственно, — повторил он, не глядя на инквизитора.

Экклезиарх снова опустился в кресло и уставился в пол.

Курланд нахмурился. Возражения Месринга беспокоили его больше, чем подозрения Экхарта. Они звучали абсолютно бессмысленно, и Курланд не понимал, что за ними стоит — вот что тревожило его по-настоящему.

Верховные лорды проголосовали. Лишь Месринг был против. Даже Экхарт, поняв, что он в изоляции, присоединился к остальным. Веритус и Кубик снова воздержались. Курланду подумалось, что они сознательно держатся в тени. Они были наблюдателями события, на исход которого их участие не повлияло бы, и потому предпочли хранить нейтралитет. Они выжидали. Игры власти среди Верховных лордов никогда не прекращались, и самую грозную силу представляли собой безмолвные участники. Именно они, даже если еще не захватили преимущество, видели потенциал того, что находится в пределах их досягаемости.

Совет боялся долгосрочных планов Курланда. И магистр ордена подумал: интересно, как последствия того, что он затеял, могут послужить Кубику и Веритусу. Однако, как и у Совета, у него не было выбора.

Курланд без единого слова покинул помост. 

Абатар, облаченный в рясу, думал о предстоящей задаче и смотрел на броню, которую требовалось надеть снова. Он почти ухватил смысл происходящего. Нужно было постичь суть перехода в новое состояние, и броня стала ключом к пониманию. Он чувствовал это в глубине души, не облекая в слова, и его знание резонировало с потребностями духов машин, когда он прислушивался к их ярости и боли.

За стенами армориума технодесантников в коридорах казарм Императорского Дворца, предназначенных для Темных Ангелов, слышались шаги. Абатар различил осторожную поступь слуг ордена, механический топот сервиторов, а также металлическую какофонию ремонтных работ, молитвы и присяги. Тени, мелькающие при свете факелов, касались брони и ее сложенных серворук. Беспокойная темнота была полна рождающимся знанием.

Откровение приближалось.

Звуки мобилизации казались приглушенными и разреженными. Так много пустых армориумов и келий для медитации. Так много братьев погибли. Во всем было легко услышать эхо поражения. Потери, поредевшие ряды — совсем не те силы, что прежде.

«Впрочем, это уже ложь», — подумал он.

Верно, ордены Терры не могли, даже объединив силы, атаковать орков, как прежде. В самом деле, новая стратегия, предложенная Курландом, возникла не от хорошей жизни.

«Не вся правда», — пробормотал технодесантник.