Иммитис VII — спутник

КЧ 9 (НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ), --:--:--

С псайкершей случился припадок, и из промышленных зажимов, удерживавших ее носилки в вертикальном положении у каменной стены, вырвалась алая дымка. Ее бритый череп был утыкан разъемами адаптеров и темными кабелями, изгибавшимися, когда она пыталась вырваться. Пена падала хлопьями с ее губ, она смотрела широко распахнутыми глазами, но Церберин не рисковал предположить, что привлекло ее внимание. В сплетении колец и проводов у нее над головой в потрескавшейся голубой лампочке мерцала люмен-нить. Припадки уже становились менее интенсивными, и каждый рывок псайкерши в путах все более заметно синхронизировался с грязновато-синим мерцанием.

— Душа пуста. Она иссохла. Зеленый Рев разносится среди звезд. Испейте его. Испейте до дна.

— Чушь какая, — сказал Церберин, призрачно-бледный гигант в некрашеном сером керамитовом доспехе.

— Она сама еще не поняла суть послания, — прошептал серв либрариуса с выбритой тонзурой. — Ее мозг трактует пси-импульс, как может.

— Так далеко! — завопила она, и из ноздри заструилась кровь. — Почему вы так далеко от дома?

Вокруг нее засуетились сервы в простых серых одеяниях либрариуса Кулаков Образцовых, поправляя разъемы, крепче стягивая ремни и принимая инструкции от щелкающих приборов, к которым она была подключена периферийными и поясничными кабелями. Начальник в вычурных одеяниях серо-стального цвета с бронзовой каймой, отвечавший за все это как своего рода бригадир, отдавал команды резким голосом, но в целом был явно доволен работой подчиненных. Различные части его открытой взору плоти были заменены гладкими металлическими имплантами — возможно, чтобы удалить ранние признаки мутаций. Клеймо хозяина на боковой части его лица, похожее на угольно-черную татуировку, было аккуратно перерезано пополам одной из таких металлических пластин.

Женщина и тот, кто за ней присматривал, принадлежали кузнецу войны Калькатору.

— Да ты вообще с нами, брат?

Клетка задрожала от ее рывков.

От слов ведьмы у Церберина зачесалась шея, и бригадир, служащий Железным Воинам, прорычал указания своим коллегам-сервам Кулаков Образцовых. Церберин посмотрел вверх, туда, где кабели уходили в отверстие в потолке. Оттуда струился дневной свет.

— Иди со мной, — прошептала псайкерша, обмякшая в путах, резко поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. — Красная звезда. Мир четверых.

Надзиратель взял ее за блестящую от пота руку, подался вперед, сквозь прутья клетки, и прислушался, пока она шептала ему на ухо.

— Мы — Последняя Стена. Последняя Стена. Последняя Стена...

И так далее. Церберин выругался.

— Найди меня, когда она произнесет хоть что-то разумное. — Церберин сжал латную перчатку на плече служителя либрариуса. Он башней возвышался над смертным и мог легчайшим усилием сокрушить ребра, порвать мышцы, сдавить легкие, не испытав при этом ни тени сожаления. Серв сглотнул. — Скажи только мне.

— Только вам, господин. Разумеется.

Коридор, ведущий от отсека, который в насмешку прозвали «астропатикумом», представлял собой длинную череду обшарпанных ферробетоиных блоков, соединенных потрескавшимся от перепадов температур раствором. На полу валялись груды стройматериалов, у проломов в стенах и обвалившихся участков потолка были намалеваны руны, цвета которых обозначали степень срочности ремонта.

Пустые дверные проемы вели в боковые помещения, где служители двух то ли орденов, то ли легионов (Церберина уже не волновало, как он и его союзники называют друг друга) занимались восстановлением как могли. В других хранилось дополнительное снаряжение с «Жиллимана», «Эксцельсиора», «Парагона», «Отважного», «Молчаливого» и «Палимода». Пары сервов-квартирмейстеров, по одному от каждого воинства, проводили инвентаризацию, оценивая, как лучше всего распределить эти скудные ресурсы.

Из одной комнаты в ноздри Церберину ударил запах контрсептика — даже прежде, чем шаги, глухо раздававшиеся в коридоре, привели его к порогу. Дюжина крепких парней из местного народа рабов были разложены на каталках, раздеты и находились без сознания. Одного вскрыли, и кровь заляпала хирургический халат ровной линией от горла до грудины. Апотекарий Реох ничего не сказал, когда Церберин прошел мимо, лишь мрачно сверкнул бинокулярной оптикой над лишенной выражения металлической решеткой рта.

Короткая лестница спускалась налево под углом в сорок пять градусов. Церберин невольно восхитился продуманным до мелочей оборонительным проектом, основанным на предположении, что девяносто процентов нападающих, если это смертные люди, предпочтут держать оружие ближнего боя в правой руке.

Лестница вела к аркаде, достаточно высокой, чтобы пропустить даже терминатора. Ферробетон был отшлифован до гладкости.

Церберин прошел по аркаде, и перед ним открылась башенная площадка, такая широкая, что на нее можно было спокойно посадить «Грозовую птицу» или установить тяжелое орудие. Ее двухметровые стены описывали три четверти окружности, а потом уходили в толщу горы, в которой Железные Воины построили свою старую крепость.

Часовые-сервиторы, приспособленные к низкому содержанию кислорода в воздухе, смотрели в разреженную атмосферу. Тысячи труб прорывали тонкий слой, чтобы исторгнуть токсичные газы прямо в пустоту. И за всем этим потрепанный бурями газовый гигант Иммитус IV пылал, словно гневное око.

По отголоскам ударов молота и жужжания дрелей Церберин понял, что брат кузни Клатрин и его коллега из Железных Воинов руководят серьезной работой — наращиванием внешнего периметра и наладкой запасного генератора пустотных щитов. Ранее его вытащили из систем «Молчаливого» и подключенного к древним энергосетям цитадели. Заводские рабы — пожилые мужчины, женщины и мальчики — подрезали провода, пилили деревянные балки, тесали камень. То и дело по многоуровневым укреплениям разносились всхлипы или треск бича.

Церберин не одобрял принудительный труд, но, с тех пор как он стал де-факто главой Кулаков Образцовых, ему приходилось идти и не на такое. Эти люди были рабами Железных Воинов задолго до его прибытия, так какой же вред он причинил им? Никакого.

Он заморгал на слабом, но непривычном дневном свету, когда к нему приблизились эпистолярий Гонориус и апотекарий Калькатора, Барбан.

Гонориус носил терминаторскую броню, но без шлема, и его бледное лицо напоминало жемчужину в оправе обручей и армированных кабелей. Эпистолярий казался даже бледнее Церберина, что само по себе уже пугало. Кожа Церберина была лишена пигментации, потому что он родился в мире, солнце которого могло убить, но Гонориус был старше его и принят в орден за пять веков до заселения Эйдолики. Глаза же его, напротив, чернели, как бездна за пределами Астрономикона. Он давил на психику, могучей силой сокрушая сознание Церберина. Вспышки того, что можно, в принципе только ощутить, так и полыхали на его огромном доспехе, словно корона звезды во время затмения.

Не считая Церберина, никто не сотрудничал с их новыми союзниками так тесно, как эпистолярий.

— Какие новости? — спросил Гонориус. Тихая мощь, кроющаяся в глубоком голосе старого воина, неизменно заставляла Церберина на миг опешить.

— Пока ничего. Но вызов от Последней Стены.

— Значит, борьба продолжается. Хорошо.

— Конечно продолжается. Думаешь, наши братья могли бы сдаться?

— Собираешься вернуться к ним? — спросил Барбан.

Бронзово-стальная кираса апотекария была сильно модифицирована и насыщена бионикой. За спиной его маячили двое крупных мускулистых парней, всего одиннадцати-двенадцати стандартных лет на вид. Они выглядели нездоровыми из-за потери крови и насильственных генных модификаций. Времени, чтобы оценить кандидатов на предмет ценности и биологической совместимости, просто не было. Тут требовались крепкие стены — и сильные воины, чтобы эти стены удерживать. Церберин осмотрел двоих новобранцев. Горло и грудь каждого были покрыты шрамами после процедуры имплантации. У обоих на коже уже возникли пятна, похожие на синяки, — первые признаки того, что позже разовьется в «черный панцирь» и позволит им носить силовую броню. Церберин не мог с ходу определить, кто это — Железные Воины или Кулаки Образцовые.