А с трупом он, конечно, рисковал. Когда назад, в залив возвращал. Прицепил к моторной лодке и волок. Но не зря говорят: кто не рискует, тот не пьёт шампанского!.. Обошлось…

В ночь после убийства Татьяны Сергей убрал её тело из залива – недалеко, в реке бросил, но пометку сделал, где именно. Тут всё правильно было. Что он, дурак – на месте преступления его оставлять?.. Вдруг кто из дачников видел, как любовник Татьяну с дороги уводит?.. Тогда труп враз обнаружат. А это нежелательно: нет его, нет и состава преступления. Ведь кого искать?.. Беглянку, похищенную или же покойницу?.. А когда милиция залив основательно прощупала, решил тело на прежнее место перетащить. На реке – кто знает, может, рыбак блесной зацепит, а может… Да мало ли что и как?.. А в заливчике место хорошее, тихое. Здесь уже искать не будут – это раз. Рыбаки именно этот залив не жалуют: клёва не бывает, водорослей и коряг много, берега густым кустарником усыпаны. Понятно, что и для купания местечко непригодное. В общем, отличный уголок – могила да и только!.. Да не учёл Сергей, что вода спадёт, на слишком мелком месте труп поместил… Тимофеев усмехнулся. А всё равно здорово вышло! Смешно. И менты в дураках остались – вроде всё тщательно проверили, а вот оно тело, тут как тут!.. И Вазирыч со своими поисками влетел. Как он быстро милицию к нужному месту подвёл – ну точно, будто заранее знал!.. И вышло, что это Вазирыч труп на верёвке туда–сюда по реке таскал!.. Пожалуй, этой косвенной улики на суде вполне хватило бы, чтоб Адашев нашёл приют на несколько лет в местах не столь отдалённых. Наверняка так и произошло бы, если б не дружок его, начальник УВД…

Вазирыч… Да, здорово Сергей придумал: разыграть сцену мщения. Некто, в Татьяне души не чаявший, решил наказать очевидного убийцу, не рассчитывая на справедливость закона. Конечно, о какой справедливости может идти речь, когда лучший друг преступника – начальник местного УВД?!. Жаль, крепка оказалась головушка у Вазирыча. Сейчас небось наслаждается столичной жизнью. Девочки, шампанское. Булки чёрной икрой намазывает. И не догадывается, кого благодарить должен за свою свободу и счастье. Ну, да чёрт с ним!.. Пусть живёт: всё когда–нибудь кончается, придёт и его черёд…

Дверь открылась, вошла Ольга – новенькая, на место Адашевой приняли.

– Доброе утро, – глаза женщины улыбались.

– Здравствуй, Оленька, – последовал тёплый отклик Сергея.

«Симпатичная, – глаза Тимофеева плотоядно скользнули по невысокой стройной фигурке. – И личико милое, и всё остальное на месте. Приударить, что ли?.. Ну, замужем, ну так что?.. Отобью!.. Али я не орёл?!.»

В кабинет ураганом ворвался Ерохин:

– Слыхали?.. Вазирыч умер!.. Говорят, сердце… Видать, не выдержал мужик – совесть замучила… Есть, есть в жизни справедливость!.. – Ерохин возбуждённо забегал по кабинету. – Всегда говорил: уйдёшь от правосудия земного, но Божья кара всё равно настигнет, от неё в столицах не скроешься!..

«А вот и финал истории, – удовлетворённо подумал Сергей. – Именно это я и предсказал только что. Однако, как скоро он наступил!..» А вслух произнёс:

– Жалко мужика. Серьёзный был человек. Человечище!.. Личность!.. Жить бы ему да жить. Зря ты, Петь, вот так про него…

В распахнутую настежь дверь вплыла Зоя, слегка задев плечами косяки.

– Новость слышали?!. – вместо приветствия выпалила она.

– Слышали–слышали, – ревниво буркнул Ерохин.

– Это ж надо!.. Ненадолго он супругу пережил, – покачала головой Зоя. – А с виду такой крепкий был, будто лет на сто пятьдесят рассчитан. Или больше. Но… Бог–то он всё видит, с ним озоровать не следует…

– Ни фига себе озорство!.. – подскочил усевшийся было Ерохин. – Отправить жену, мать своих детей, на тот свет!..

– Да хватит вам!.. – лоб Сергея собрался строгими складками. Занёс кулак над столом, хотел ударить для пущей убедительности, да передумал. – Нет у вас ничего против Вазирыча, кроме ваших умозаключений. А они – не доказательство. Раз по закону человек не виновен – значит, так оно и есть!..

– Да? А что, если преступник, то обязательно за решёткой окажешься?.. – ехидно спросил Ерохин. – Ты что, вчера на свет народился?.. Или мало воров да убийц по белу свету разгуливает?..

– Не посадили, значит, нет у государства к нему претензий, – упорствовал Тимофеев. – Если, конечно, не беглый в розыске… А раз органами власти обвинения не предъявлено, и у нас, простых смертных, нет никакого права осуждать человека. Не пойман – не вор!.. Так в народе говорят издавна. Если имеются какие–то соображения, улики – обратись в милицию, там разберутся. А поносить человека почём зря – некрасиво.

Во время этой тирады Сергей исподволь наблюдал за Ольгой: как, производят его слова должное впечатление?.. Похоже, да – женщина внимательно смотрит на него, слегка кивая время о времени. Соглашается. «Будешь, будешь моей!.. – затанцевали в голове Тимофеева мысли. – Никуда не денешься!..»

Ерохин не нашёлся, что ответить, но, и от мнения своего, похоже, не отступился. Пару раз открыл–закрыл рот, подбирая слова, потом махнул рукой – мол, думайте, что хотите!..

– Пора, однако, приступить к работе… – пробормотал он, и его рука ловко выудила из верхнего ящика стола журнал, раскрытый на странице с кроссвордом.

Зоя принялась разглядывать своё лицо в зеркальце, Сергей – перемещать на столе бумаги, будто раскладывая пасьянс. Потехин и Тихоходов так и не появились, наверное, не сговариваясь, дружно решили поболеть чем–нибудь не очень серьёзным. Одна Ольга, внимательно вглядываясь в монитор, клацала клавишами мышки да выбивала морзянку на клавиатуре…

Прежде Татьяна Тимофееву не снилась. Ни пока была жива, ни после смерти. И вспоминалась редко. Вины Сергей не чувствовал – такая способность у него начисто отсутствовала, что не могло не радовать. Сколько у людей проблем из-за дурацкого неумения никогда ни в чём себя не винить. Взять ответственность за поступки – да, обязательно. Но тяжёлые угрызения совести – это преступление. Которое рано или поздно сказывается. На здоровье, на жизни вообще. Однако преступление это или нет, а попробуй не переживать, когда переживается?.. Тимофееву повезло: с рождения был толстокожим. Видимо, поэтому ему и не снилась убитая им женщина. А вот почувствовать её присутствие пришлось. Впрочем, она это была или нет – доказательств на этот счёт у Сергея не имелось, а гадать он не любил и не считал нужным заниматься этим малоперспективным занятием. Но мнение сложилось определённое: без участия потусторонних сил не обошлось.

Дело было в год смерти Татьяны.

Придя утром на работу, Сергей застыл на пороге.

– Что у нас сегодня за праздник?.. До Нового года больше месяца, а мы уже отмечаем?..

Зоя, раскладывающая на столе для чаепитий нехитрую снедь, мелькнула на вошедшего невесёлым взглядом.

– Да не праздник у нас сегодня, Серёж. Полгода как Таня пропала. Помянем несчастную… – Зоя поднесла к краю глаза уголок тонкой чёрной косынки, повязанной на шее.

– В самом деле?.. – Сергей присел на стул возле двери. – Вот время летит!..

– О!.. Что это тут намечается?.. – Потехин радостно потёр руки. – Надо же, никогда утро с застолья не начиналось, и часто у нас такое будет?..

«По мере отбытия персонала в мир иной», – чуть не сорвалось с языка Тимофеева, но он вовремя прикусил его.

– Пришло время помянуть Танечку, – укоризненно глядя на Ивана, пояснила Зоя.

Вскоре собрались все обитатели кабинета. Выпили по стопке.

Сергей крайне редко употреблял спиртное, но не посмел отказаться. Не тот случай. Однако водка попала не в то горло. Натужно закашлялся, Потехин услужливо затарабанил ладонью по спине.

– Ну что ж ты так, поаккуратнее надо!.. Так из поминок новые похороны получиться могут.