За шестью заключенными на сцену, по той же площадке, продолженной от капитолия, вышел человек в черной рясе церковника. У него и в самом деле был посох, правда, совсем короткий, скорее это была трость. За церковником с важным видом шел еще один, саном поменьше, совсем еще мальчик.

«Вот вам и зверь-помощник», – подумала Цимба.

Старший церковник начал что-то говорить, водя своей палкой туда-сюда, можно подумать он пытается разогнать толпу, но движения были плавными и размеренными. Разобрать его слова Цимбе не удавалось. Дело было даже не в расстоянии, а в людях, которые шумом перекрывали все. Отдельные слова вроде «наследие» и «спасение» долетели до ее слуха, но не более того. Многие тоже не слышали и стали спрашивать впереди стоящих. Гул усиливался, но Цимба не хотела слушать очередную «утку и хмель», потому решила не слушать вовсе.

Наконец, речь закончилась и по команде церковника, отданной под очередную вспышку гула, на заключенных надели петли. Пауза могла быть и повпечатляющей, но люди будто говорили о своем, как на рынке. Они все гудели и гудели. Кто-то сейчас умрет, трудно помолчать? Обсуждали люди погоду на завтра или свои дела, а может, судьбу города и страны, уже неважно. Заключенные сорвались вниз, пятеро просто упали и затихли; последний остался висеть и барахтаться.

Цимбе стало нехорошо. Неправильно все это, ненормально. Она отвернулась и пошла прочь. Но дурнота усилилась. Цимба рухнула на колени, чувствуя тошноту. Надо дышать, надо успокоиться. Она пыталась делать частные вдохи, чтобы не стошнить на дорогу. Ее длинные черные волосы свесились и подметали тротуар. Вдруг кто-то поднял ее руки вверх, а следом дернул за подбородок. И она смотрела теперь на чистое голубое небо. Облака казались невероятно близко, видит ли кто-то эту красоту сейчас, кроме нее? Или же все смотрят только на убийство тех людей? Кто-то стал шептать ей, слова были непонятные. Странный язык, грубый, чужой.

– Смотрите! – заорал мужчина в толпе. – Смотрите, люди!

Шум площади превращался в самое страшное заклинание из всех. Оно несло боль, страдания и смерть. Но Цимба не может видеть говорящих, она стоит спиной, да и смотрит вверх. Небо загородил черный квадрат, силы совсем покидали ее, сознание ускользало. Только темнота, непроглядная темнота…

Кто-то поднял ее, кто-то другой что-то кричал. Сознание пыталось вернуться рывками, то она понимала происходящее, то оно отдалялась вновь. Страшно. Только ей казалось, что она стоит на твердой земле, но снова все ускользало. Но затем все возвращалось вновь. Странный сон, ненормальный. Цимба пыталась вырваться из него, выпутаться из непроглядной тьмы, прислушивалась к звукам: там что-то происходит, нельзя оставаться здесь.

Когда же, наконец, ей стало лучше, Цимба поняла, что ее несут двое мужчин в касках. Они взяли ее под руки, заставляя ноги тащиться по камням. Охранники спешили: она услышала тяжелое дыхание, бренчание металлического предмета, звук сапог и возгласы прохожих, расступающихся перед охранниками порядка. Подняв голову, Цимба увидела смотрящих с недоумением людей, одни из них отходили медленно и с неохотой, другие же отскакивали в сторону сразу же, не задумываясь.

– Нам хоть можно ее трогать? – в голосе более молодого охранника звучала неподдельная тревога.

– Давай свернем сюда, нет смысла переть ее через полгорода. Третий участок подойдет, – более зрелый и, вероятно, опытный охранник не отвечал прямо. С его подачи они оба повернули направо, там было расстояние между домами, заваленное разного рода хламом. Этот своеобразный коридор был известен среди желающих срезать путь от улицы Старых Князей до главной площади. Тщетно местные городили здесь разные препятствия, ставили ящики, делали самопальный забор из досок. Если даже охрана предпочитала идти здесь, а не в обход, пусть это и не нравилось здешним жителям, что уж взять с простых людей.

– Да держи же ее! – прикрикнул старший.

– Тяжелая, зараза, – ответил младший.

На улице Старых Князей был неприметный участок городской охраны. Настолько неприметный, что многие и не знали о его существовании. Если пышный участок номер один так и привлекал внимание, а участок неизвестного номера, что возле обветшалого рынка, только его отталкивал, то этот был совершенно незаметный. Здесь не было ничего, кроме таблички, сообщающей что это такое. Странным образом здесь не было даже дежурного; старший из двух охранников дернул за дверь, но та не открылась.

– Да что же такое?! – возмутился он.

– Нет никого. Может, не нужно ее было брать, а? Колдонет еще! – нервничал молодой.

– А если бы ее толпа забила? Мало ли какая мысль кому взбредет?

– Все равно же казнят, что за лишняя забота?..

– Инструктаж был четкий! Любого в камеру, руки скрутить, надев мешки, чтобы пальцами не шевельнула! – отрезал тот, что старше, протерев рукавом усы. Он огляделся с таким видом, будто ждал, что сейчас откуда-то выскочит дежурный с возгласом «отлучился всего на пять минут!». Но этого не произошло. – Потащили ее до первого, чего стоять тут, причиндалами греметь. А то очнется деваха! – добавил он, снова подхватывая Цимбу за одну из рук.

Они развернулись по направлению к проулку, через который и пришли. Цимба уже осознавал происходящее четко, но слабость была такой, что шевелится было очень тяжело, тело отказывалось слушаться. В этот момент на пути охранников, впереди, появилось черное пятно. Оно витало в воздухе и разрасталось прямо посреди улицы, слово самая черная чернота решила собраться в этом месте. Цимба сперва подумала, что у нее снова темнеет в глазах. Но пятно перелилось в форму человеческого тела, а затем и вовсе стало вполне материальной, уже не темной девушкой. Блондинкой с недлинными волосами, одетой в какой-то комбинезон болотного цвета. Рядом начало расти еще одно пятно. Молодой резко остановился, а усатый охранник, похоже, не заметил появления незнакомки. Так они рванули Цимбу: один потянул вперед, другой стоял на месте. Это отразилось болью во всем теле.

В этот момент усатый понял в чем дело, он бросил руку Цимбы и полез за ножом на своем поясе. Из второго пятна тем временем появился коротко стриженный парень, высокий, одетый в похожий комбинезон. А молодой охранник, скорчив паническую рожу, достал с пояса увесистую дубинку.

Блондинка в комбинезоне сделала движение рукой и вспышка чего-то черного чиркнула усатого охранника по груди. Если можно назвать нечто черное «вспышкой», но это скорее было сосредоточение мрака и черноты. Усатый встал почти сразу, зажав рукой рассеченную грудь, из раны лилась кровь, но ребра закрыли основной удар. Встав в стойку с внушительным ножом, постанывая, усатый двинулся на девушку. Выпад, взмах. Но блондинка уклонялась легко. Еще одно движение ее руки, снова тьма явилась, как по приказу, рассекая усатому охраннику горло.

Тем временем второй из неизвестных сражался с молодым охранником. Это было недолго: он отразил пару бестолковых ударов дубинкой с помощью темной силы, в этот раз сосредоточение мрака выступало его щитом, а не как у девушки – оружием. Затем он взмахнул рукой и вся правая кисть бедняги молодого упала на дорогу отсеченная, под его жуткий вопль.

– Понесешь ее? – спросила блондинка у своего сообщника.

– Я и тебя понесу, если дашь, – ответил парень с наглейшей ухмылкой.

Сил у Цимбы хватало только на то, чтобы поддерживать сидячее положение да приподнять голову, дабы видеть хоть что-то из происходящего. Левое плечо сильно ныло, руки не слушались, длинные черные волосы частично заслонили ей обзор. Стриженный схватил Цимбу, перевалил через себя и побежал следом за своей подругой. Они бежали как от погони, хотя ее не было. Крики и возгласы прохожих сопровождали беглецов, какая-то женщина завизжала: «не надо, пожалуйста!», хотя ей ничего не сделали. Где же вся остальная охрана? Где патрульные, обязанные ходить по этим улицам кругами в поисках нарушителей порядка? Сколько нужно таких патрульных, чтобы справиться с двумя колдунами? И куда они ее несут?