– Маркус, ты цел? – вместо ответа обратился к помощнику граф.

– Вполне, – сухо рыкнул парень, с трудом отрывая от себя объятую страхом девушку.

– Какое «вполне»?! – закричала на него перепуганная Надин. – У тебя вся рука в крови из-за меня!

За ее криком пришли слёзы, и вот она уже ревела на груди бедного парня, попутно дуя ему на руку, пока он с трудом вытягивал оттуда разбитое стекло.

– Господин, там взрыв произошёл, лошади понесли, и я… – сверху открылась дверца, уже знакомый мне кучер взволнованно запнулся. – О, солнце! Давайте, я помогу вам.

Мужчина протянул руку, пока Анри поднялся со мной.

– Сначала девушек, – сказал он, поднимая меня, и я с трудом ухватилась за руки старика. Меня подсадили и вытащили наружу.

– Теперь ты, Надин, – пытаясь оттащить от себя девушку, Маркус слегка встряхнул ее, чтобы перестала плакать.

– Сначала ты! Ты же ранен! – упиралась она.

– Живо пошла, – прикрикнул на нее парень, а я отползла в сторону. Сама слезть с кареты я, конечно же, не могла, но и мешать не хотела. Под визг девушки ее подняли наверх, где она сразу же придвинулась ко мне.

– С вами все хорошо, госпожа? – вспомнила обо мне девушка и судорожно принялась меня оглядывать. Шок начал проходить, и боль в спине показалась мне невыносимой. Все-таки такие воздушные пируэты однозначно не предназначены для тех, у кого проблемы со спиной. Я скривилась, не в силах сдержать стон. Неловкие и растерянные объятия Надин показались как нельзя кстати, сидеть я уже больше не могла, так что просто откинулась на нее.

Старик помог вылезти Маркусу, тот сразу соскочил с кареты и протянул руки ко мне.

– Давайте помогу, госпожа, – сказал он, не обращая внимания на свое ранение. Анри, как раз сам выбрался из кареты.

– Анна? Что такое? – его взволнованный голос послышался почему-то откуда-то издалека, но в это время над ухом судорожно вскрикнула Надин.

– Солнце, что это? – выкрикнула она, показывая куда-то вперед на дорогу.

Сознание плыло от боли, но я все равно посмотрела туда, куда она показывала. В километре дальше по дороге горел огонь, над перевернутой пылающей машиной суетились люди, несколько карет с королевским гербом были опрокинуты, как наша, а лошади или лежали, или убежали куда-то.

– На короля напали? – с ужасом выдохнула девушка.

– Забери ее отсюда, – вдруг приказал Анри и грубо вырвал меня из объятий девушки и передал Маркусу. Смысл происходящего как-то туго доходил меня, хотя я явно видела беспокойство и страх на лицах окружающих.

– О, Солнце, что же это? – судорожно плакала Надин, пока Анри спускал ее и помогал спуститься кучеру. В какой-то момент я поняла, что все смотрят на меня, а я тяжело дышу, смотря на пылающую машину.

– А отец? Он же там был? Машина… они уехали вместе, – накрыло меня осознание.

– Дай ее сюда, – Анри забрал меня у парня и словно специально прижал мою голову к своей груди, чтобы я не могла видеть горящую вдали машину. Дрожь колотила все моё тело, я вцепилась в него, как в спасительную соломинку, и вскинула голову, с надеждой посмотрев ему в глаза.

– Скажи, что это неправда. Скажи, что с отцом все в порядке… С Куртом, Эллой… Они же в порядке? – от тихого шёпота к концу своей речи я перешла на крик, но он не ответил, в его глазах застыл знакомый холод. Оглянулась, просто ненавидя свою беспомощность. Дернулась, собираясь пойти туда сама, поползти, если придется.

– Прекрати, тебе там нечего видеть, – он перехватил меня, встряхнул. – Все кончено.

Перед глазами все поплыло от слёз, я хотела закричать, что это не так, но только беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах издать и звука.

«Все кончено» – эта фраза как-то сильно резанула слух, в ней было что-то обреченное. Он ведь так не хотел, чтобы я садилась в ту машину. Готов был на все, чтобы я не села в нее.

– Ты знал? – еле выговорила сквозь слёзы.

Он не сказал ни слова, но его глаза ответили утвердительно. Грудь сдавило, я вдруг явственно почувствовала запах гари, как будто пожар не в километре от меня, а совсем близко. В горле запершило от едкого дыма, я закашлялась, почувствовав, что задыхаюсь. Что-то тяжелое сдавило грудь и словно зажало ногу. Попыталась открыть глаза и на мгновение, всего на долю секунды, увидела пылающий потолок и объятую пламенем бабушкину люстру. Но стоило мне широко открыть глаза, я снова увидела Анри и его испуганное лицо, прежде чем чернота поглотила меня.

Помню, когда была маленькой, всегда не хотела отпускать маму. Плакала, бесилась, даже на ноге у нее висела и прятала ее туфли на балконе. Тогда мама начала говорить, что идет вынести мусор или в магазин. Я просилась с ней, ревела, умоляла не уходить, пока однажды бабушке это не надоело.

– Она уходит в свою семью, к девочке, которая лучше и послушнее тебя.

Слёзы мигом просохли, я отпустила плащ матери, и она сразу же сбежала, будто бы только и ждала момента, чтобы покинуть эту квартиру и меня.

– Так будет лучше, – сказала бабушка тогда и вернулась к тому, что любила больше людей, больше меня – книгам.

С того момента я перестала плакать и капризничать, делала все, чтобы стать лучше той девочки, к которой каждый раз уходит мама. Я старалась, чтобы моя мать выбрала меня, но этого всегда было мало. В какой-то момент я сдалась и начала ее ненавидеть.

От любви до ненависти не так уж тернист путь: обидное слово, недопонимание или ужасное предательство от самого дорогого тебе человека.

Сколь бы не была спасительна темнота, она не длилась долго. Мир наполнился красками, теплом летнего вечера, с россыпью звезд на небе в окружении кровавой луны. Чирикают птицы, стрекочут сверчки и играет скрипка, там, где-то далеко, но чарующе красиво. Воздух больше не пахнет гарью, наоборот пьянит сладким цветочным ароматом густого сада. Мои переживания застыли в какой-то невесомости, но все равно больно. Касаюсь груди, там, где между ребер отдает болью печаль утраты. Не верю, не верю! Они живы, я уверена, они…Отец!

Перед глазами темнеет, дышать снова становится тяжело, зажмуриваюсь и боюсь открыть глаза. Боюсь, что это все было сном, а я сейчас проснусь в горящей квартире без шанса на спасение. Но разве такое возможно?

– Не поймаешь, не поймаешь! – звонкий детский голос заставляет подпрыгнуть на месте и открыть глаза.

Мимо меня, по вымощенной камнем дорожке, пробежала светловолосая девочка. Она направлялась к дому, построенному из белого камня. Огромному дому, что в обилии деревьев и кустов пропадал на фоне сада. Перед самым входом девочка остановилась, словно высматривая кого-то. Она смотрела в мою сторону, но, конечно же, совсем не видела меня, застывшую у большего куста сирени.

– Сью? – вырвалось у меня, при виде ее детского личика. Очаровательный ребенок, с красными от бега щечками, похожая на прелестную девочку с какой-нибудь рекламы кукол. Сколько ей лет? Десять? Нет, слишком высокая, думаю не больше тринадцати. Нескладная немного, как все подростки, но все равно безумно красивая, точно маленькая лесная фея в этом салатовом летнем платье. Не притворяется, как ее взрослая версия, а поистине невинное и нежное существо.

– Эй? Ты где? – заволновалась она, не найдя того, кого искала.

Отошла от двери на несколько шагов и принялась высматривать кого-то на узких, закрытых густыми кустами дорожках. Где это мы вообще? И почему я вижу Сью? Ведь раньше я бывала только в воспоминаниях Анри. Что в них забыла Лафает? Мои мысли прервал резкий вскрик девочки, я даже дернулась ей на помощь, помня, что во сне обычно ничего хорошего не происходило. Сделала несколько шагов и остановилась, под звуки заливистого смеха девочки.

– Попалась! – звонким голосом объявил парень, не сильно старше Анри в последнем, видимом мной воспоминании. Он безжалостно щекотал девочку, а та заливисто смеялась, попутно крича, что сдается.