– Но она вас обманывать! Она делать вас дурак. Она не богиня вовсе!

– Кто же она тогда? Человек? Титан? Чтец? Может, создание из Чаролесья?

– Нет, нет… Она… Я не знать как сказать, не знать слов… Ваш язык нет такой слов! Всё другой!

Халида развела руками.

– Боюсь остаётся только богиня. Это единственное подходящее для неё слово на Равнинном наречии. Сомневаюсь, что найдутся слова точнее.

Она устало вздохнула.

– Давай договоримся так. Что было и прошло, того уж не воротишь. Ни Старого мира не вернуть, ни его Титанов. В нашем мире Шамину везде почитают за богиню, кроме разве что атрийских земель. Но мы не мятежники, а простые актёры. Только влезать в эти дела нам не хватало! Потому я прошу тебя на подобные темы ни с кем тут больше не говорить. Не баламуть людские умы попусту. Как у нас говорят, Богиня существует повсюду и одновременно нигде. Значит, в любой момент рядом с тобой может оказаться Богиня. А может и нет.

Закончив речь столь таинственной фразой, Халида встала.

– Если Чтецом ты сам себя не признаешь, то ты, выходит, просто наш гость. А в гостях следует вести себя прилично. В этом доме хозяйка я. Договорились?

Линкей хотел было возразить что–то ещё, но сдержался.

– Дда… – послушно кивнул он. – Мой хозяйка…

– Ну какая я тебе «хозяйка»! – рассмеялась Халида. – Так только рабы к господину обращаются. А меня все зовут «хозяюшка»!

Линкей озадаченно наморщил лоб. Он пока не умел различать столь тонкие смысловые оттенки равнинного наречия.

Гордая тем, что сумела приструнить целого Чтеца, Халида направилась к выходу из фургона. Как вдруг её остановил голос Линкея.

– Хозяюшка! Я… я хотеть вас есть!

Женщина вздрогнула.

Ошарашенная, она медленно обернулась на синеглазого великана. Что за странное заявление? Вроде бы, людоедства за Чтецами никогда ещё не замечали, но что же тогда он хочет сказать?

Заметив её смущённый вид, Линкей тут же спохватился и хлопнул себя по лбу.

– Нет! Нет–нет! Другой слов! Я не хотеть жить и есть с вами за так. Не хотеть быть… быть…

– Нахлебником? – неуверенно подсказала Халида.

– Дда! Наверное… И я хотеть вас есть!

Снова оговорившись, Линкей отчаянно зажестикулировал.

– Нет, не есть! Не знать слов… Помогать есть вам! Ну, как это…

– Ааа, кормить! – просветлела Халида. – Так ты хочешь стать у нас поваром?

Линкей облегчённо кивнул.

– Повар, кормить, дда! Я уметь кормить вкусно! – гордо заявил он, стукнув себя большим пальцем в грудь.

Лицо хозяюшки расплылось в лукавой улыбке.

– Что это такое?! – свирепо вопрошал черноволосый человек коренастого сложения.

В руке он держал нож с наколотой бараниной. А в другой – плошку с остатками похлёбки, из которой этот кусок и был вынут.

– Э… Это быть мясо… – неуверенно пробормотал Линкей.

Он искренне не понимал причины такого возмущения своей стряпнёй.

Наблюдавшая сцену зеленоглазая девушка не сдержалась и прыснула.

Линкей невольно вздрогнул от нежданного смешка за спиной. Это была та самая юная девушка, которую он спас тогда от лесных разбойников. Она всегда молчала, да и вообще вела себя тихо и незаметно, как эфемерный лесной дух. Окружающие часто не обращали на неё внимания, а заметив – порой пугались от неожиданности.

– Я не ем мясо! Хоть раз ещё увижу мясо в своей тарелке – заставлю самого слопать весь котелок! Целиком! И только попробуй мне подавиться!

Попутно бранясь на каком–то своём наречии, он с отвращением стряхнул баранину в булькающее варево.

– Просить прощения… – растерялся Линкей. – Я не знать…

Зеленоглазая девочка снова прыснула. Должно быть, её забавляла чудная манера Линкея говорить.

Больше всего я сейчас похожу на клоуна, решил он про себя.

Его до сих пор сторонились. Парочка, с которой он толком ещё не познакомился, старалась не подходить близко из страха. Но остальные трое уже не боялись: «хозяюшка» Халида, что обучала его языку, эта юная девушка, да ещё вечно недовольный чужестранец со смоляно–чёрными волосами, собранными на затылке толстым пучком. Именно он только что грозно потрясал перед лицом Линкея куском баранины.

– Как тебе не стыдно, Ирэйя! – строго покачала головой Халида. – Неприлично девушке смеяться над другими людьми. Имей уважение, ведь гость едва начал изъясняться по–нашему.

Она подошла за своей порцией и сразу же, как бы невзначай, прихватила Линкея за локоть и потащила в сторону.

– Они к тебе не привыкли ещё. Давай пока отойдём куда–нибудь, чтобы никого не стеснять.

Ирэйя попыталась было увязаться следом, но Халида запретила.

– Та девочка… – начал Линкей, – зелёный глаз… Не говорить? Она твой дочь?

– Да, она немая. Но нет, она не дочь мне, – улыбнулась Халида. – Она… Впрочем, я не вправе рассказывать ничью подноготную. У каждого здесь – своя история. Каждый нашёл нас своим путём. Они сами расскажут тебе свои истории, когда будут доверять.

– Если будут…

– О нет, верное здесь слово – когда, а не если. Я немало уж пожила и вижу, что ты человек доброй души. Рано или поздно ты завоюешь их сердца, я уверена.

– А тот человек… Чёрный волос… Ты не о нем говорить тогда? Который тоже ненавидеть убивать и рвать прошлое? Потому он не есть мясо?

– Я же сказала, что не стану рассказывать ни о ком. Не проси меня. Может быть, я тогда говорила о нем, а может и нет. Но… Пожалуй, тебе следует знать, что ежели меня считать матерью для нашей Ирэйи, то он ей тогда кто–то вроде отца. Потому тебе лучше вести себя поосторожней с ними обоими. Мы зовём его Скиталец.

– Скиталец… – повторил Линкей.

Халида умолкла, глядя на далёкие вершины Закатных гор, за которые медленно садилось вечернее солнце.

– Надо признать, что всё это не вполне честно, – заявила она наконец. – Ведь ты о себе не рассказал почти ничего. Итак, ты родился в Старом мире и проспал под Закатными горами все десять тысяч лет?

– Вы звать его Старый мир… Но для меня не быть другого.

Она прищурилась.

– Выглядишь молодо, вовсе не на десять тысяч лет. Ты заметно моложе тех Чтецов, что мне доводилось видеть раньше. Они все как на одно лицо, но тебе… Будь ты человеком, дала бы лет двадцать.

– Когда я засыпать под горой, лет быть столько, – кивнул великан.

– И каков же он был? Старый мир? Лучше нашего или хуже?

Линкей сокрушённо покачал головой.

– Я не могу всё сказать… Не знать слова… Но там быть большой война. Проснуться здесь – тоже война. Нет разница.

– Война? – удивилась Халида. – Где ты успел тут увидеть войну? Разве в нашей маленькой семье есть война?

– Здесь нет, но Атрия…

– Далеко на востоке, – перебила Халида тоном, не терпящим возражений. – Заруби себе одно: нигде, где колесит наш фургон, войны не бывает. Так что волей–неволей, а с нами тебе от войн придётся отвыкать… Но смотри–ка, солнце уж село за горы, а значит пора на ночлег. Пускай же душа твоя обрящет мир, о дитя Титанов!

– А тебе его не терять… дитя Нового мира… – пробормотал Линкей на родном языке.

Уже в одиночестве.

– Я разочарован, демон. Даже с твоим колдовством мне стоило немалого числа доблестных воинов, чтобы схватить самого Посланника Синода и казнить его. Я с трудом освободил свои города от этих синеглазых колдунов. Ты обещал, что я стану хозяином в собственной стране, но что же я получил? Синод назвал меня еретиком, а какой–то выскочка, наглый юнец, сразу же отобрал у меня несколько городов у никкерских границ! А затем и настоятель Тысячи сверкающих душ отказался впустить меня в монастырскую крепость. Он предал меня, открыто поддержав этого Халара! И теперь вся страна тонет в раздоре и хаосе, а я теряю власть!

Король замолк, ожидая ответа, но мрачная фигура молчала. С ног до головы закутанная в чёрное одеяние, она неподвижно стояла, направив свой взор куда–то в небо.

Он нахмурился и тоже подошёл к окну. С небес явственно доносились переливы странной мелодии, похожие на пение без слов.