Но я ещё злилась, хотя причины для этого, в принципе, не было. В конце концов, Доминика тоже не привело бы в восторг то, как я провела прошлую ночь. Украдкой сорванные Эдредом поцелуи не значили ничего, но я ведь не обмолвилась о них ни словом. Так можно ли злиться на Доминика за то, что он умолчал о деловом рандеву с девицами, с которыми развлекался за несколько сотен лет до моего рождения? И всё же при мысли, что его руки притрагивались к чьей-то, не моей, коже, внутри всё начинало кипеть… Тело Доминика, буквально нависшее над моим, уже трепетало от нетерпения.

— Мучительница… Чем дольше ты меня дразнишь, тем сильнее тебе придётся об этом пожалеть, когда я, наконец, до тебя доберусь…

— При одном условии. К твоим бывшим "подружкам" я отправлюсь с тобой.

Доминик погладил ладонями воздух вокруг моих бёдер.

— Хорошо. Но и у меня есть условие. Я тоже отправлюсь с тобой, куда бы ни позвал тебя следующий звонок отца Фредерика или ещё какая-нибудь дьявольщина.

Сбросив часы, я стиснула ладонями его лицо и яростно впилась в губы.

[1] Скарборо (англ. Scarborough) — курортный город на берегу Северного моря в английском графстве Норт-Йоркшир.

[2] Гандхарвы — группа сверхъестественных существ, иногда враждебных людям. Г. могут менять свой облик и нередко появляются среди людей в человеческом обличье, соблазняя смертных женщин.

Якши — оборотни, обитающие в горах и лесах. Согласно индуистской мифологии, они часто жили в мире и согласии с людьми, а иногда даже находились у них в услужении.

Калакеи — потомки враждебных богам данавов-великанов. Название "калакеи" можно перевести с санскрита как "черные" или "черно-синие" люди.

Исступление этой ночи было пугающим. Без синяков не остались ни я, ни Доминик, и я сильно подозревала, что сломала ему пару рёбер. То, что уцелели мои, было чудом. Всё кружилось и металось вокруг, словно нас перекидывало из одной воронки торнадо в другую — абсолютное торжество хаоса… и горящие восторгом и страстью глаза Доминика… Когда к нам обоим вернулась способность говорить, он пощекотал губами мочку моего уха и проворковал:

— Может, мне чаще давать повод для ревности?

— Попробуй, если не жалко сломанных рёбер!

— Мне жалко твоих. Но, кажется, хотя бы настолько я сдержался?

Ласково проведя ладонями от моих бёдер к плечам, он довольно ухмыльнулся.

Всё цело.

— А у тебя?

— Я это переживу.

Состроив виноватую гримасу, я поцеловала его, Доминик рассмеялся.

— Слишком уж старательно ты изображаешь раскаяние. Это заставляет усомниться в искренности.

— Мог хотя бы сделать вид, что веришь, — шутливо надулась я. — И когда же мы отправляемся в Индию?

Доминик снова рассмеялся.

— Я уже думал, ты забыла.

— Так вот на что были направлены твои старания. Боюсь, ничего из этого не вышло!

И действительно — забыть о змееподобных красотках, когда-то пленивших Доминика блеском чешуи, я не могла при всём желании. Расспрашивая об особенностях их пресмыкающейся породы, я не скупилась на ехидство. Доминик при этом так и светился от радости, скрыть которую даже не пытался. Таким довольным я не видела его давно. Продолжая трястись от злости, я уединилась в гардеробной, собираясь подготовиться к путешествию по-своему. Выбранный мной наряд был чистейшей провокацией: короткое платье из змеиной кожи, плотно облегавшее тело, высокие сапоги из того же материала, волосы, нарочито небрежно собранные на затылке в узел, и длинные изумрудные серьги, спускавшиеся чуть не до плеч. Доминик, увидев меня, изменился в лице, и причиной было явно не возмущение из-за моего намерения поиздеваться над его чешуйчатыми подругами. Тут же оказавшись рядом, он стиснул ладонями мою талию и жарко зашептал:

— Каждый раз, когда думаю, что выглядеть более соблазнительно, чем ты уже выглядишь, невозможно, тебе удаётся сразить меня… Может, отложим посещение сестёр до следующей ночи?

— Разве ты не собирался отправиться к ним ещё вчера?

Вывернувшись, я мгновенно подхватила часы, и застегнула на запястье ремешок. Доминик издал раздосадованный стон.

— И как долго мне ещё расплачиваться за то, что ты не родилась несколькими столетиями раньше?

— Всё зависит от того, что я буду узнавать о твоём тогдашнем досуге.

К моменту знакомства с Домиником пару веков назад, обе нагини уже успели сменить десятка по два смертных мужей и, пресытившись быстротечной жизнью людей, удалились в горы. Вокруг пещеры, где они расположились, шумели джунгли. Рядом — озеро несказанной красоты. Место было настоящим раем по сравнению с грязными переполненными городами, куда сестрицы спускались только изредка, чтобы развлечься со смертными.

Когда мы возникли на пороге пещеры, навстречу нам выплыли две вполне человеческие на вид девицы. К моему большому разочарованию, змеиных хвостов не было и в помине, а сами девицы оказались очень красивыми. Узкие талии, широкие бёдра, пышные бюсты — точно ожившие статуи со стен храмов Кхаджурахо[1]. Яркие глаза смотрели томно и маняще, от каждого изгиба их полуобнажённых тел исходила чувственность. Возбуждённо лопоча, они радостно суетились вокруг Доминика, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я кашлянула, едва сдерживая злость. Доминик лукаво улыбнулся и, не касаясь, обнял меня за талию. На лице стоявшей справа от него девицы отразилась неприязнь, и она что-то пробормотала на непонятном языке.

— Да, — по-английски подтвердил Доминик. — Она — моя избранница.

Отметив, что сестрицы ниже меня ростом, я смерила их взглядом сверху вниз. Правда, неприкрытую враждебность излучала только одна. Другая, несколько раз качнув из стороны в сторону головой, медовым голоском пропела:

— Она очень красива, Кама Ракеш. Словно нежный цветок голубого лотоса.

— Кама Ракеш? — вполголоса спросила я Доминика.

— "Возлюбленный властелин ночи", — ядовито перевела первая нагини.

Я усмехнулась. Злобная нагини осмотрела меня с ног до головы, глаза остановились на платье, и под румяной, как персик, кожей проявился узор змеиной чешуи. Моя усмешка стала отчётливей, но Доминик уже шагнул вперёд, закрыв меня своим телом, и непринуждённо обратился к обеим сестрицам:

— Шакти[2], Абха[3]. Как вы, вероятно, догадались, это — не просто визит вежливости.

Прошлой ночью Доминик рассказал, что демоны — исконные враги нагов. Беспечные и жизнелюбивые, наги никогда не вмешивались ни в какие дрязги, предпочитая войнам за власть чувственные наслаждения, купание в озёрах под яркими солнечными лучами и созерцание сокровищ, несметными количествами которых владели. Тысячелетия назад, когда демоны в очередной раз пытались подчинить себе все миры, а ангельские силы им в этом помешать, один из демонических князей вдруг вспомнил о существовании нагов. Могущественные и сведующие в магии, они могли стать превосходными союзниками. Но предводитель нагов отклонил предложение участвовать в разрушении мира людей, в котором его подданные находили себе возлюбленных. Раздосадованные подобной наглостью, да ещё и униженные последовавшим поражением, демоны решили за все свои беды отыграться на нагах. Вызвав ссору между предводителем нагов и могучим смертным царём, они устроили так, что последний умер от яда нага. Сын царя, опять-таки не без содействия демонических советников, вознамерился отомстить за отца. Обратившись за помощью к колдунам, он наложил заклятие на несчастных змееподобных. Под его действием наги, лишенные воли, сползались со всех концов к сложенному для них эшафоту — огромному костру прямо перед царским дворцом. Жалобно стеная, они бросались в огонь, а с балкона дворца за всем этим наблюдали царь и его демоническая свита. От окончательного уничтожения нагов спас местный мудрец — сын одной из красавиц-нагини и смертного воина. Встречным заклинанием он разрушил сковывавшие нагов чары, разогнал демонических пособников царя, а самого венценосца под страхом страшного проклятия заставил пообещать, что отныне и навек он оставит нагов в покое. Обещание было выполнено, но наги так и не оправились от удара. Жалкие остатки когда-то многочисленного племени удалились в потусторонний мир и очень долго не возвращались к людям, пока любовь к женщинам, мужчинам и солнечным ваннам всё же не выманили их обратно в человеческий мир. Однако после всех потрясений характер нагов изменился. Когда-то миролюбивые, теперь в глубинах своего царства они обучались военному искусству и агрессивной магии в надежде когда-нибудь отомстить вероломным врагам, едва не уничтожившим их род. К этой жажде мести и взывал теперь Доминик. Несмотря на неразборчивые любовные связи и многочисленных незаконных отпрысков, чистокровных нагов, способных бросить вызов демонам, было недостаточно, и в одиночку против демонических полчищ они бы не выстояли. Но, объединённые с бессмертными и уже примкнувшими к нам союзниками, наги могли наконец воплотить давнюю мечту о мести в реальность.