— Под спором я и подразумеваю дружескую беседу, в которой узнаёшь собеседника.

— И что же из нашей беседы тебе удалось узнать обо мне?

— Меньше, чем мне бы хотелось.

— Послушай, Андроник, мы можем перебрасываться остротами до бесконечности. И ни один не получит нужную ему информацию.

Взгляд его обманчиво сонных глаз стал острым, как игла.

— Я всё равно узнаю то, что хочу знать.

— Но не от меня.

Андроник наклонил голову, будто соглашаясь.

— Договорились.

Убравшись от Андроника, я в очередной раз задумалась, стоит ли на самом деле с ним связываться. В какой-то мере я действительно подстёгивала его любопытство, так рьяно защищая свои "тайны". Несмотря на весь ореол величия и утончённости, который он старательно вокруг себя создавал, Андроник оказался подверженным самому обычному азарту. Узнай он, кто меня обратил, его интерес, скорее всего, сразу бы угас. Правда, мотивы Андроника волновали меня мало. Больше интересовало, рассчитывать ли вообще на его помощь? Впрочем, подумать об этом можно было и позднее. Сейчас, следуя "за последним солнечным лучом" и совету отца Энтони, я понеслась в монастырь на Британских островах.

Наверное, в другое время года, когда всё цвело и зеленело, местность вокруг монастыря производила поистине незабываемое впечатление. Хотя сейчас она тоже не была лишена очарования. Пологие холмы вдали, раскидистые деревья, окружавшие монастырь своеобразным кольцом, и живописные развалины древнего строения неподалёку покрывал слой продолжавшего сыпаться снега. Под пушистыми снежными шапочками домики прилегавшей к монастырским стенам деревеньки казались игрушечными. Стряхнув снег с грубого деревянного молотка, я постучала в ворота. В открывшемся просвете мелькнула внушительных размеров фигура и недоумённо блеснувшие глаза.

— У меня поручение от отца Энтони, — проговорила я. — Он ещё здесь?

— Меня предупреждали, что вы появитесь этим или следующим вечером. Входите, дитя… Бог мой!

В последнем восклицании послышался неподдельный ужас, я тут же остановилась.

— Вы с ума сошли выходить на улицу в таком виде! — прежде чем я успела возразить, он накинул мне на плечи плотную шерстяную накидку. — Или хотите подхватить воспаление лёгких?

Я в самом деле не подумала о местном климате: на мне было только лёгкое платье, совсем не подходившее для снежных сугробов севера Англии. Едва я закуталась в накидку, навстречу нам вышел другой монах и, услышав о цели моего визита, пригласил следовать за ним. В зале, освещённом дюжиной свечей, он, не останавливаясь, подошёл к камину, поворошил кочергой угли и повернулся ко мне. Я всё гадала, насколько далеко зашла откровенность отца Энтони в отношении меня, но преподобный брат сам вывел меня из затруднения.

— Можете снять это, если так вам удобнее, дочь моя, — он махнул на мою накидку. — Знаю, что вы не чувствуете холода.

Я послушно опустила накидку на потёртое кресло. Он тоже скинул капюшон, открыв редкие седые волосы, выпуклый лоб и проницательные серые глаза.

— Я — брат Клеомен. В следующий раз вам стоит быть осмотрительнее. Не все братья посвящены в вашу тайну.

— Отец Энтони здесь?

— Уехал этим утром. Неотложные дела требовали его срочного возращения.

— Значит, он вернулся домой, цель его путешествия достигнута…

Зябко поёжившись, преподобный брат снова поворошил угли в камине.

— Всё не могу согреться. Годы берут своё… Так что именно рассказал вам отец Энтони?

— Откровенно говоря, мне бы хотелось сначала узнать, что именно он рассказал вам, — осторожно возразила я.

Лицо брата Клеомена сразу помрачнело.

— Он принёс весть о конце. О конце, который вы пытаетесь предотвратить. Да поможет нам Бог…

— Что именно он рассказал обо мне?

— Что вы никому не причините вреда. Это всё, что мне нужно о вас знать.

— И, наверное, что могу появляться только после заката?

Впервые с момента нашей встречи брат Клеомен улыбнулся.

— Это тоже.

— По телефону отец Энтони упомянул, что здесь я найду помощь. И ещё о ребёнке с особым даром.

— Патрик, — брат Клеомен произнёс это имя с заметной теплотой. — Он сирота, живёт в приюте при монастыре.

— И в чём заключается его дар?

— Это трудно объяснить… Хотите его увидеть?

— Если можно, — с готовностью подхватила я.

На всякий случай снова закутавшись в накидку, я последовала за братом Клеоменом через вереницу тёмных комнат. Под конец мы остановились в одной, просторной и освещённой лучше других. Вдоль стен высились книжные стелажи, а за ближайшим ко входу столом, согнувшись над книгой, сидел мальчик. Увидев брата Клеомена, он вскочил из-за стола, бросился к нему, но тут же в нерешительности остановился. На вид ему было лет двенадцать. Очень худой, с копной тёмно-рыжих волос и слегка веснушчатым лицом.

— Патрик, — ласково обратился к нему брат Клеомен. — Поздоровайся с нашей гостьей.

Мальчик поднял на меня большие светло-зелёные глаза, и в них мелькнул страх.

— Не бойся, Патрик. Эта девушка здесь для того, чтобы помочь нам.

Но взгляд Патрика, остановившись на мне, буквально застыл, лицо бледнело всё больше. Меня это разозлило, и я довольно резко бросила:

— Он что, немой?

— Не сердитесь, дочь моя. Он очень стеснителен при посторонних.

Я посмотрела в расширенные немигающие глаза Патрика и холодно заключила:

— Так вот, в чём заключается его дар. Он может видеть существ, подобных мне.

Брат Клеомен погладил мальчика по встрёпанным волосам.

— Мне нужно поговорить с этой девушкой. Помоги пока брату Томасу. Я ещё позову тебя, прежде чем ты отправишься ко сну.

Мальчик ничего не ответил и, продолжая таращиться на меня, попятился к двери.

— Он может не только видеть существ, подобным вам, — тихо пояснил брат Клеомен, когда Патрик скрылся за дверью. — В нём течёт кровь подобного вам существа.

— Вы хотите сказать, он наполовину… Но это невозможно, мы не можем иметь потомства, это особенность людей…

- Пожалуй, я неточно выразился, — поправился брат Клеомен. — До недавнего времени я не делал различий между подобными вам и… другими. Но не только люди способны иметь потомство от людей.

Начиная что-то понимать, я невольно покосилась на дверь, за которой исчез Патрик. Закрыта она была неплотно, и я различила смутно белевшее лицо подслушивавшего мальчика. Ребёнок вызвал во мне неприязнь, и я сознательно не стала смягчать свои слова, испытывая злобную радость, что он услышит то, от чего брат Клеомен явно пытался его уберечь:

— Значит, этот мальчик — отпрыск демона? И вы решились оставить это отродье в стенах монастыря?

Преподобный брат всё же бросил опасливый взгляд на дверь, но и щель и притаившийся за ней Патрик оставались для него незаметны.

— Прошу вас, дочь моя… Он всего лишь невинное дитя…

— Наполовину, возможно. Но другой его половине невинность чужда, как снег пустыне!

— Вы ошибаетесь, — горячо возразил брат Клеомен. — Я воспитываю его почти с рождения, и, поверьте, немногие полностью человеческие дети способны на преданность и доброту, какие выказывает этот ребёнок.

— Дайте ему время подрасти.

— Возможно, он и изменится, но не из-за своего происхождения. Сколько людей отклоняются от пути добродетели, имея самых благообразных родителей. А это бедное дитя было покинуто всеми…

— И не без причины. Его демоническая кровь ещё даст о себе знать. Я зря надеялась на помощь: это существо не пойдёт против себе подобных!

Мне показалось в узком просвете приоткрытой двери что-то тускло блеснуло, я даже не сразу поняла, что… Влажный след слезы на щеке Патрика — демонический ребёнок плакал…

— Отец Энтони знает? — моя злость на это странное создание внезапно улеглась.

Брат Клеомен кивнул.

— И чем же ваш воспитанник может помочь?

— Чуть больше года назад у Патрика начались видения…

— Видения? Вы шутите?