Я опустилась в плетеное кресло и заговорила. Описала свой вечер в мельчайших подробностях, но без эмоций. Снова возмущаться, злиться и плакать не осталось сил.

— Прибить его охота, — процедила сквозь зубы подруга, когда я остановила рассказ, чтобы промочить горло несколькими глотками энергетика. — Забудь, что я тебе говорила о том, что в ответ шантажировать плохо. Здесь другого варианта нет. Он — человек, прогнивший насквозь. Извращенец и мразь. Его вообще надо выкинуть из лагеря. Таким людям у нас не место.

— С выбросом из лагеря придется повременить. Я ведь тебе еще не рассказала, что было после того, как я вышла из ванной.

— Что-то хуже?

— Нет. Мы оба успокоились и почти не разговаривали. То, что он выбросил мое безвкусное платье в мусорку — это уже мелочь. Я устала возмущаться. В любом случае ничего мои возмущения не принесли бы…

— Нет, погоди. За платье и убить не грех. В суде бы точно оправдали!

Мы в унисон устало рассмеялись, но я быстро посерьезнела и добавила:

— Теперь не буду к нему приходить ни в чем, кроме дешевой футболки и старых джинсов. Но важно другое. Я начала переводить его книгу, и хочу тебе сказать одно: держись крепче в кресле, ибо ты точно выпадешь из него, когда я тебе расскажу, о чем она.

— Погоди, — подруга выставила между нами ладони. — Ты уверена, что эта информация стоит того, чтобы мне ее рассказать? Сама говорила, что Мартин тебя в порошок сотрет, если узнает…

— Во-первых, ты сарафанить не любишь. А во-вторых, оно того стоит.

— Ладно. Обещаю молчать, как партизан. — Инна посмотрела по сторонам и придвинулась ближе, подставляя ухо.

— В главе, которую я стала переводить, написано о том, как передать дар другому человеку. При этом не лишившись жизни.

Подруга едва не подскочила в кресле.

— Серьезно? — она широко распахнула глаза, уставившись на меня. Я видела, как в ее взгляде загорается надежда.

— Да. Мы могли бы спасти Командира.

Инна не сразу смогла заговорить от шока. Она с открытым ртом глазела по сторонам, вцепившись руками в банку.

— Только есть две проблемы… — продолжила я. — Первая: нам придется потом подстраивать его похороны, держа все втайне, либо же сообщить всем в лагере о новых знаниях. И второе: ошибка в переводе, которую я могу допустить по неопытности, может стоить Командиру жизни.

— Конечно, мы могли бы украсть книгу и нанять профессионального переводчика, — наконец подала голос подруга. — Либо ты можешь попробовать сфотографировать страницы на смартфон.

Я вздохнула:

— Мартин постоянно сидит над душой. Сегодня все время наблюдал за мной.

— Тогда ты пока переводи, а если вдруг выпадет момент — попробуй сфотографировать. И я понимаю, что переводить сложно, но… Ты не можешь поторопиться? Я не знаю, сколько осталось Камилю…

Переводить сложно, невероятно сложно. Я вспомнила, как провела последние часов пять, роясь в разговорниках, словарях, на форумах, чтобы узнать точное значение то одного, то другого словосочетания. Мой мозг едва не кипел. Но ради Инны, ради Командира я буду стараться еще больше.

— Я постараюсь справиться скорее.

— И еще одно. Хочешь, я могу завтра подойти к Эмме и попросить сделать запрос на досье Мартина? Знаю, ты в последнее время не в ладах с ней. А с его досье нам, возможно, станет легче придумать план, по которому мы потом бы выгнали его из лагеря.

— Я сама с ней поговорю. Не хочу, чтобы Эмма и на тебя обозлилась из-за того, что ты мне помогаешь.

Мы провели еще немного времени на веранде, обсуждая наши планы. Но лишь когда я возвращалась домой, задалась одним немаловажным вопросом: зачем Мартину переводить в первую очередь главу о передаче дара? Почему он настаивал именно на этой части книги? Ведь у него есть дар. Значит, он либо хочет кого-то лишить дара, либо сам избавиться от него. И опять-таки… зачем?

Я даже не сомневалась, что он не ответит, если я спрошу его об этом.

К моему удивлению, Фрейд караулил меня под дверью.

— Неужели ты променял котлетки на корм?

В ответ он подошел ко мне и потерся о ноги, высоко поднимая хвост.

— Я тоже соскучилась.

Подняв кота на руки, я крепко прижала его к себе. Завтра мне предстоит трудный день — то есть уже сегодня. Когда мы с Инной уходили с веранды, уже поднималось солнце, окрашивая небо в предрассветные краски. Мне осталось поспать несколько часов, а затем нужно идти на работу в офис. К Эмме зайти я собиралась с самого утра.

Вечером Мартин окончательно напросился на то, чтобы я начала против него войну. И, вполне возможно, я ее выиграю. Так как на моей стороне друзья, а на его — лишь жесткость и бессердечность.

За три часа, которые мы с Фрейдом проспали в обнимку, я немного набралась сил. Утром меня переполняла решительность — она затмила ноющую боль в сердце и усталость. Я быстро собралась, накормила кота и отправилась в офис.

Проходя по лагерю и здороваясь с друзьями и знакомыми, я продумывала речь, возможные ответы на вопросы Эммы и убедительные аргументы на ее возражения.

Перед дверью заместителя Командира я лишь немного замялась. Уже собралась ее открыть, как внезапно она сама отворилась.

Рассерженное лицо Мартина показалось перед моим. Он едва не налетел на меня! Я не на шутку перепугалась. Мое тело сковали ледяные цепи, стягиваясь с каждым мигом так, будто пытались меня задушить. Сердце заколотилось в груди — едва затянувшиеся раны на нем снова кровоточили.

— Доброе утро, — улыбнулся Мартин.

Его можно было назвать добрым, но теперь оно стало кошмарным, ужасным. Но я из вежливости пробурчала в ответ те же самые слова.

— Не выспалась?

Я была готова убить мерзавца на месте за эту псевдомилую улыбку. Да и почему он стал в дверях так, что я не могу мимо него проскользнуть в кабинет?

К счастью, меня спасла Эмма.

— Чего ты там застрял в дверях? — послышалось изнутри, и Мартин отошел с прохода.

Я стрелой влетела в кабинет и прикрыла за собой дверь. Теперь можно облегченно вздохнуть. Побыть в компании Эммы — то еще удовольствие, но рядом с ней хотя бы сердце не переворачивается.

— Иди в исполнительный отдел к менеджеру, — приказала Эмма, не отрывая глаз от монитора и щелкая мышкой. — Чего ко мне пришла?

— Поговорить по одному важному вопросу.

— Как вы мне дороги с вашими важными вопросами… То один, то другая… — она откинулась в кожаном кресле и указала на стул. — У тебя есть пять минут.

Что понадобилось Мартину с самого утра в кабинете Эммы? Но если я сейчас задам и этот вопрос, то явно не уложусь в пять минут. Поэтому я скорее присела на стул и заговорила о том, о чем собиралась:

— Ты сможешь достать досье на Мартина?

Брови Эммы мгновенно взлетели вверх.

— Ничего себе! И зачем оно тебе понадобилось?

— Понимаешь, Мартин очень скрытный человек. Мало говорит о своем прошлом. Я хочу быть заранее уверена в том, что он не прячет скелеты в шкафу. А потом уже задумываться: связывать с ним свою жизнь или нет.

Заранее приготовленная речь прозвучала правдиво. Эмма поверила. Но ответила:

— Я не смогу достать досье. В последнее время отношения с Апексориумом очень напряженные. Если раньше горожане хоть пытались сделать вид, что считаются с лагерями, то сейчас в открытую нас гнобят. Холодная война между нами и Апексориумом получила новый виток. И если раньше, чтобы достать досье, надо было просто отправить запрос, то сейчас они не хотят ничего нам предоставлять. Потому что мы в последнее время все лучше перехватываем новеньких. Мешаем им работать.

Отказ я ожидала. И на это у меня были заготовлены следующие слова. Я подалась вперед и вполголоса произнесла:

— Но у тебя ведь остались связи. Меня бы устроил и небольшой кусочек из досье. Необязательно проворачивать все официально…

— А с какого перепуга я должна так напрягаться? — усмехнулась Эмма, складывая руки на груди.

Я не растерялась. Пусть наш диалог проходил по плану «В», у меня еще оставался порох в пороховницах.