— Нет, — бормочу я. — Нет, нет, нет.

Я смотрю, как стражники подходят к забору, обтянутому колючей проволокой, на краю обрыва. С рывком они перекидывают тело Кудряша через ограду в бушующий океан. Течение уносит его, как красивую сломанную куклу.

Я не могу взглянуть на Трину. Я слышу её всхлипы, но не могу обернуться. Пытаюсь отгородиться от всего этого кошмара, представляя, что это всего лишь сон. Когда я проснусь, я буду дома, в нашем трейлере. Эмили будет спать, свернувшись в клубочек, рядом со мной, а когда проснётся, попросит приготовить ей шоколадную овсянку. Я зажмуриваюсь, желая, чтобы это стало правдой, чтобы очнуться от этого кошмара.

Но, открыв глаза, я вижу, как Трина склонила голову и тихо читает молитву. Петля уже затянута на её шее. Я замечаю, как мадам Нейман поднимает руку…

— Нет! — кричу я.

И тут раздаётся выстрел.

Всё происходит слишком быстро. Секунду назад Трина готовилась к своей смерти, и вот уже она спрыгивает с платформы, хотя её руки всё ещё сцеплены за спиной. Дым заполняет тюремный двор, когда звучат новые выстрелы.

— Ложись! — кричит она мне.

Охранники, которые завязывали на мне петлю, лежат на помосте, истекая кровью от огнестрельных ран.

Я отчаянно пытаюсь выпутаться из петли — это довольно сложно сделать без рук, — как вдруг вся верёвка падает на меня. Она всё ещё висит у меня на шее, но уже больше не привязана к деревянной перекладине надо мной. Я вижу место разрыва, где прошла пуля.

— Сюда, — зовёт Трина.

Я замечаю её за третьей платформой и, нагнувшись, бегу к ней. Успеваю нырнуть за мгновение до того, как пуля пролетает над моей головой. Грязь и пыль поднимаются в воздух, попадая в лёгкие. Дыхание утяжеляется, грудь поднимается и опускается. Трина вглядывается сквозь дым, мысленно просчитывая наши шансы сбежать.

— Не выпрямляйся и следуй за мной, — говорит она мне в ухо.

Мы встаём и бежим, наклонив головы. Здесь столько дыма и пыли, что сложно понять, куда мы идём. Может, вообще прямо в толпу охранников. Я слышу крики и новые выстрелы. Уже жду, как моё тело пронзят пули, и на этом моя битва будет окончена. Но мы всё продолжаем бежать, и я внезапно понимаю, что она ведёт меня прямо к обрыву. Я тут же упираюсь пятками, но Трина не даёт мне остановиться.

— Это самоубийство! — ору я. В голове всплывает образ Кудряша, брошенного в океан. Там уже наверняка собрались акулы, почуявшие кровь.

— Это единственный путь, — кричит она в ответ.

Я колеблюсь всего мгновение и затем киваю. Даже если я разобьюсь о скалы или меня сожрут оголодавшие акулы, по крайней мере, я буду не одна.

Но затем я слышу звук, от которого у меня замирает сердце.

— Не двигаться, или я буду стрелять! — каким-то чудом мадам Нейман оказалась ещё жива и теперь направляет на нас пистолет. Она минимум в трёх метрах от нас, но по её лицу могу сказать, что она жаждет нажать на спусковой крючок.

Трина смотрит на меня, я смотрю на неё, и не говоря ни слова, понимая друг друга по глазам, мы прыгаем со скалы.

В первое мгновение тебе кажется, будто ты летишь. Но очень быстро ты понимаешь, что на самом деле падаешь. Вниз, вниз, вниз, в океан, что поглотит тебя с головой, к скалам, что сломают твои кости, к своему концу.

Как только мы прыгнули со скалы, раздался выстрел, и острая боль пронзила моё плечо.

Меня ранили.

Не успеваю обдумать, что это значит, как моё тело ударяется о воду, подводные камни царапают мне ноги. Я иду на дно, как кирпич, океан затягивает меня в свои глубины.

Я дёргаюсь, пытаясь всплыть на поверхность, но без помощи рук и с верёвкой, всё ещё болтающейся у меня на шее, это всё кажется бессмысленным. Чем глубже я погружаюсь, тем больше моё отчаяние.

Ты можешь, Сиенна.

Мои лёгкие горят, но я отказываюсь умирать в руках дикого, неукротимого океана, живого и дышащего существа, что пожирает своих жертв, не оставляя ни шанса на спасение. Я пытаюсь внушить себе, что я не такая, как другие его пленники. Что я сильнее их всех вместе взятых.

С решимостью, взятой откуда-то извне, я рвусь на поверхность, по-лягушачьи отталкиваясь ногами. Вскинув голову, я широко раскрытыми глазами смотрю на светлое пятно сверху, где меня ждёт желанный кислород, и устремляюсь к нему. Жар в лёгких вызывает чёрные пятна перед глазами.

Нет, ещё рано. Я не могу потерять сознание сейчас.

Я продолжаю рывками подниматься наверх, и, когда мне кажется, что не смогу задерживать дыхание ни секундой дольше, выныриваю на поверхность. Жадно глотаю воздух, кашляю и плююсь, когда волна ударяет в лицо. Чувствую запах морских водорослей, солёная вода щиплет горло.

Я осматриваюсь вокруг в поисках Трины. Где-то между полётом и падением я потеряла её из виду. Теперь не могу её найти.

Резкая боль простреливает плечо, и тут я вспоминаю, что в меня попали. Опускаю взгляд и вижу красное пятно, расплывающееся вокруг меня. К горлу подкатывает тошнота.

Отталкиваясь изо всех сил, я плыву прочь, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь. Кто-то прервал нашу казнь. Какие-то люди пришли нас спасти, но где же они теперь?

— Сиенна!

Это голос Трины. Кручусь вокруг себя, пытаясь найти её среди серых волн, и замечаю её, держащуюся на плаву в пяти метрах от меня. Не знаю, как её унесло так далеко, но я безмерно рада её видеть.

Я плыву к ней, а она ко мне навстречу. Её глаза распахиваются в ужасе, когда она замечает дорожку крови за мной.

— Ты ранена!

Чувствую пульсирующую боль в плече и внезапную слабость, ноги ноют от усталости, едва позволяя оставаться на плаву. Мне с трудом даётся удерживать голову над водой.

Трина разворачивается, всматриваясь вдаль, прямо как я пару минут назад.

— О боже, — произносит она, её голос дрожит от страха.

— Что? — спрашиваю я, но она ничего не отвечает. И тогда я замечаю… Огромный плавник рассекает воду в пятидесяти метрах от нас.

— Плыви! — кричит Трина.

Но я не могу. Я слишком слаба. Потеря крови замедлила мои мыслительные процессы и рефлексы.

И тут я слышу кое-что — самый лучший звук в мире. Рёв двигателя лодки, который становится всё громче и громче по мере приближения к нам. Это могут быть охранники из тюрьмы, но в данный момент, мне плевать.

Ноги не слушаются. Мозг кричит им продолжать двигаться, но они не могут. Теперь тело действует отдельно, голова отдельно. Сигналы мозга идут в никуда. Я закрываю глаза, и волны накрывают меня, погружая всё ниже и ниже…

Сильные руки обхватывают меня за талию и прижимают к крепкой груди. Меня тянут наверх, пока голова не оказывается на поверхности. Я слышу выстрелы и рёв мотора. Трина кричит что-то про акулу, но я ничего не понимаю.

Потихоньку моё тело поднимают из воды и кладут на бок на жёсткую поверхность. С запястий снимают наручники, а верёвку стягивают через голову. Когда я начинаю дрожать от холода, меня заворачивают в мягкое полотенце.

Морская вода рвётся наружу, я кашляю, задыхаясь от её солоноватого привкуса.

Чья-то большая рука гладит меня по спине, пока я, сгорбившись, выплёвываю воду на дно лодки.

— Вот так, умница, — я узнаю этот голос. Глубокий, мелодичный голос. Разлепив, наконец, веки, я смотрю в добрые карие глаза Зейна Райдера.

— Что ты здесь?.. — начинаю я, но он шикает на меня.

— Она в порядке? — слышу я ещё один знакомый голос и поднимаю глаза на Трея, наклонившегося ко мне. Его волосы и одежда промокли насквозь, глаза полны беспокойства. Зейн отодвигается в сторону, когда Трей присаживается на колени.

— Едва успели, — выдыхает Трей.

Я киваю, пытаясь проглотить ком, застрявший в горле. Впервые, с тех пор как началась вся эта фигня с памятью, он смотрит на меня так, как раньше, когда его воспоминания ещё не были искажены. Когда он ещё помнил всё.