Он ловит мой взгляд.

— И я… — он замолкает и оглядывается вокруг, после чего наклоняется ближе. — Я всё время вижу эти сны.

У меня перехватывает дыхание.

— О чём?

— О странных вещах. О пустыне, подземных коридорах и комнатах, — он запинается на секунду, прежде чем тихо продолжить: — О тебе.

Моё сердце колотится так, будто готово выскочить из груди.

— Обо мне?

Трей кивает.

— И я не знаю, сны ли это или… — несказанные слова повисают в воздухе.

— Воспоминания, — шепчу я.

— Точно.

Где-то на заднем плане слышится живая музыка. Тихая, душевная мелодия. Я замечаю, как парочки собираются в центре зала на медленный танец. Трей осматривается.

— Потанцуем? — спрашивает он, протягивая руку.

Целую вечность я тупо смотрю на его ладонь, не уверенная, что может повлечь за собой это приглашение.

— А где Рейни? — спрашиваю я.

Не убирая руки, он отвечает:

— Плохо себя чувствует, решила остаться дома.

Оставляю клатч на ближайшем столике и вкладываю руку в его открытую ладонь.

Трей ведёт меня на свободное место в центре зала и разворачивает к себе. Он нежно поднимает мою руку, помещая её на своё плечо, в то время как другую берёт в свою ладонь. Наши руки идеально подходят друг другу. Когда он кладёт руку мне на талию, притягивая к себе, моя грудь почти касается его. Он так близко, что я боюсь дышать. Каждое прикосновение кажется таким родным и в то же время совершенно чужим.

Никогда бы не подумала, что Трей умеет танцевать, но к моему удивлению, он правда хорош. Возможно, я слишком деревянная и неуклюжая, но он ведёт меня, и я пытаюсь следовать за ним. Я не уверена, что это за танец — есть ли у него вообще название? — но мне нравится это ощущение, когда я в его руках, таких крепких и надёжных.

Пока мы кружим по залу, мои пальцы потихоньку смещаются к его затылку, желая найти подтверждение тому, что я уже знаю. Он приподнимает бровь, когда я делаю вид, что играю с его волосами.

— Мне всегда нравились завитки у тебя здесь, — бормочу я, касаясь пальцами его кожи. И тогда я нахожу её — шероховатую полоску, в точности как у меня. Губы Трея изгибаются в полуулыбке, и он наклоняет меня низко к полу.

Оркестр начинает играть следующую мелодию, ещё более медленную, мы едва вообще движемся, скорее, просто качаемся на месте. Я смотрю строго в одну точку на противоположном конце комнаты — картину с фруктами, — но затем чувствую взгляд Трея на себе и поднимаю глаза.

Большая ошибка.

Он прочищает горло и говорит:

— Ты очень красивая сегодня.

Мои щёки вспыхивают, и я внезапно вспоминаю, как сильно открыта моя кожа. Моя бледная кожа с миллионом веснушек. Вот бы у меня сейчас была накидка.

— Как у вас дела с Зейном?

— Всё сложно.

В этот самый момент в моём ухе слышится лёгкое потрескивание, и голос Зейна говорит: «Сиенна, я нашёл твоего отца».

Мы с Треем стоим так близко, что я паникую. Мог ли он услышать? Я отстраняюсь, и Трей озадаченно смотрит на меня.

— Всё хорошо?

— Да, конечно, — улыбаюсь. — Не хочешь немного подышать? Я слышала, здесь есть выход в сад.

— Давай, — соглашается Трей.

Я хватаю клатч со столика, достаю номерок и забираю накидку из гардероба, сразу же надевая. Пока мы проходим через зал к двери, ведущей в сад, мысли в голове скачут, как ненормальные. Трей рядом, и сейчас может быть самое время, чтобы представить ему доказательства его потери памяти.

Сумерки сменились ночью. Когда мы выходим наружу, я всматриваюсь в темноту. Здесь есть несколько висящих ламп, освещающих садовые дорожки, но я веду Трея не по ним, а в самый тёмный уголок сада. Он колеблется поначалу, но я говорю ему:

— Идём, я хочу тебе кое-что показать, — и он уступает.

Мы проходим вдоль стены, увитой виноградной лозой, и присаживаемся на деревянную скамейку. Я поворачиваюсь к нему. Сердце стучит так сильно, что Трей наверняка слышит.

Пора.

— Трей, ты замечал татуировку на своей руке? Дерево? Цветок жизни?

Он пристально смотрит на меня.

— Ты знаешь о них?

Я опускаю накидку с плеч, показывая ему свои внутренние татуировки, которые светятся в темноте. Фиолетовое свечение исходит от моей кожи, создавая причудливую дорожку из бабочек. Я показываю второй рукой на татуировку «Грани».

— Видишь? У меня тоже есть.

Трей наклоняется ближе, прищуриваясь. Он тянется рукой, но замирает в паре сантиметров от моей кожи. Он поднимает глаза на меня, будто бы спрашивая разрешения. Когда я киваю, он повторяет пальцами узор татуировки — пересекающиеся круги, создающие цветочно-геометрический узор.

— Что это такое? — шепчет он.

— Моя татуировка «Грани», — отвечаю я. — Такая есть у всех её членов. Так мы узнаём друг друга.

Даже в темноте я вижу, как он напрягся.

— А почему она у меня?

— Я уже говорила тебе, Трей. Ты лидер «Грани».

— Этого не может быть, — бормочет он и замолкает на мгновение, обдумывая. Его пальцы скользят по моей руке, посылая заряд электричества через всё моё тело. — Мне нравятся твои бабочки.

Слёзы появляются у меня на глазах, когда я вспоминаю, как он сказал эту фразу в прошлый раз — слово в слово — в ту ночь, когда лагерь был взорван.

— Знаю, — шепчу я.

Трей поднимает на меня удивлённый взгляд.

— Откуда?

— Ты уже говорил мне раньше.

Трей смотрит на меня так долго, что я чуть было не забываю, о чём мы вообще разговаривали. И затем он говорит таким голосом, будто извиняется:

— Я ничего не понимаю.

— Это нормально, — выпаливаю я. — Я всё тебе объясню. Тебе нужно только пойти со мной…

— Нет, — твёрдо отвечает Зейн. Впервые я замечаю в его глазах что-то, что я не до конца понимаю. Что-то похожее на страх.

— Нет, — повторяет он. — Тебе нужно уходить.

— Трей, — умоляю я. — Пожалуйста. Дай мне шанс объяснить, что с тобой произошло…

Он сжимает мои руки, крепко.

— Уходи. Скорее.

— Я никуда не уйду, — упрямо возражаю я.

— Чёрт возьми, Сиенна, — в голосе Трея звучит злость. — Они здесь. Они пришли за тобой и Зейном. Тебе нужно бежать. Скорее.

Всё внутри меня леденеет.

— Что?

Трей качает головой. Никогда не видела его таким злым, хотя я не уверена, на кого направлена эта злость: на себя или на меня.

— Это ловушка. Ты ещё не поняла? Я тебя заманил.

Тяжёлая дверь распахивается, этот звук эхом разносится в ночи. Я слышу крик, и мой разум туманится от наплыва чувств. Он обманул меня. Притворился, что неравнодушен, и обвёл вокруг пальца.

— Сиенна, — в его голосе слышится страх. — Беги!

Адреналин охватывает меня. Я подбираю юбки и бегу в тёмный сад, мысленно молясь, чтобы там был ещё один выход. Прижимая палец к уху, я говорю отрывистым голосом:

— Уходим, Зейн, уходим. Выбирайся оттуда сейчас же!

Но в ответ слышу только помехи. Я сама по себе.

На бегу петляю между кустами, клумбами и фруктовыми деревьями. Эта часть сада более тёмная и заросшая, чем там, где мы были, будто у садовника закончили силы, и он не стал идти дальше. Я слышу позади себя топот, они отстают, но всё ещё бегут за мной. До меня доносятся крики силовиков, что вот-вот начнут стрелять.

Дыхание тяжёлое. Лёгкие будто на грани взрыва. Спутанные волосы липнут ко лбу. Я скинула туфли на каблуках, и теперь бегу слепо по камням, желудям и тонким веткам, засорившим тропинку. Мои стопы бьются по жёстким бетонным плитам. Каждый шаг отдаётся болью.

Слёзы и пот смешались на моих щеках, соль пощипывает кожу. И когда я уже чуть было не падаю, не в силах больше бежать в этом платье, я вижу её. Двухметровую каменную ограду. А в дальнем левом углу виднеются железные ворота. Подбежав к ним, я пытаюсь открыть их дрожащими руками, но они оказываются закрыты наглухо.

О нет.

Силовики приближаются. Я слышу их дыхание, их шаги. Как только они обогнут то дерево, то сразу увидят меня. А дальше им хватит одного выстрела в грудь, чтобы повалить меня на землю.