Натали прижимает ладони к моей груди, сжимая ткань моей рубашки. Ее голос переполнен эмоциями, и она вот-вот заплачет.

— Уайат, я настаивала на аннулировании только потому, что пообещала это сделать. Я сделала это, потому что люблю тебя. Потому что думала, что ты этого хочешь. Потому что знаю, как много значат для тебя обещания. Вот почему я плакала в гостиничном номере. Потому что знала, что должна это сделать, но не хотела этого. И я очень тебя люблю. Я так сильно тебя люблю, что не могу злиться.

Я провожу ладонью по ее обнаженной руке, не в силах не прикасаться к ней. И вслед за моим прикосновением ее кожа покрывается мурашками. Я вздыхаю с облегчением.

— Но мне нужно кое в чем признаться. Сегодня утром, прежде чем мы вышли из твоего номера, я увидел, как на экране твоего телефона мелькнул номер юридической фирмы. Той, которая позже отправила мне письмо.

Взгляд Натали становится подозрительным.

— Ты видел?

Я киваю, с трудом сглатываю и выдаю всю правду:

— Я испугался и подумал, что это означает кое-что другое. Что-то плохое. И именно поэтому в здании суда я вел себя как мудак. Но потом понял, насколько смешно это было, и это случилось до того, как ты отправила тот е-мейл. Только на этот раз мне не нужно было видеть, как бездомный съедает сэндвич, чтобы знать, что это безопасно. Потому что я знаю тебя, и знаю, что ты чувствуешь. Я просто надеюсь, что не слишком все испортил из-за того, насколько был холоден.

Ее хватка на моей рубашке усиливается. Во взгляде буря эмоций и любви.

— Ты ничего не испортил. Совсем нет. Клянусь. — Затем, хихикнув, Натали добавляет: — Но все-таки однажды я намерена сделать что-нибудь прикольное с твоим сэндвичем.

Я смеюсь.

— Конечно. Но даже если я немного все испоганил, хочу сделать все очень правильно. Потому что вот такими мы можем быть. — Я снова указываю на фотографию. — А еще мы можем быть этой парочкой, — говорю я, когда я лезу в пакет из магазина и достаю фото в рамке — это два гиббона, качающихся на ветке дерева.

Натали смеется.

— Ты хочешь, чтобы мы были… гиббонами?

Я тянусь к ее руке.

— Нат, ты знала, что гиббоны — одни из немногих животных, которые создают пары на всю жизнь?

— Наряду с термитами, бобрами и лебедями, — добавляет она, счастливо пожав плечами. — Я искала это в сети. Подумала, что про эти факты ты бы узнал с радостью.

Мое сердце сжимается от переполняющий меня чувств — Натали хотела знать и хотела поделиться со мной.

— Я сказал, что прошу второго шанса, и я действительно этого хочу, — говорю я, глядя на нее. — Но не просто шанс со свиданиями. Не просто давай-сходим-на-ужин шанс. Я не ставлю пятидолларовую фишку на красное.

Я опускаюсь на одно колено, и глаза Натали округляются. Раньше я нервничал, но больше нет. Никогда еще не был так уверен в том, чего хочу, и что мне нужно.

— Я ставлю всё, и прошу второго шанса на брак. Я хочу отправиться домой в Нью-Йорк, жить с тобой и разделить с тобой жизнь, и хочу, чтобы ты была моей женой. Давай останемся женатыми. Черт, давай снова поженимся. Давай обновим наши клятвы. Выходи за меня замуж снова и снова. Каждый год. Давай сделаем это нашей фишкой.

Глаза Натали широко распахиваются, и у нее отвисает челюсть.

— О, мой, Бог, — вздыхает она.

Я достаю подарок, который купил в «Винн», в популярном ювелирном магазине в самом модном отеле. Открываю синюю бархатную коробочку и показываю ей кольцо с бриллиантом в два карата с огранкой «изумруд».

— Будь моим гиббоном, — говорю я с безумной надеждой.

Натали падает на колени, обнимает меня и целует так, словно хочет того же. Прошло всего несколько часов с тех пор как я ее целовал, но, черт возьми, так чертовски хорошо делать это снова, чувствовать ее губы на моих губах, где они и должны быть.

Прервав поцелуй, Натали встречает мой взгляд и мягко говорит:

— Я буду твоим гиббоном. Но разве ты не понимаешь, что я уже им являюсь?

Она широко улыбается мне, и я не могу поверить в то, как мне повезло.

— О, и о том письме об отставке, которое ты мне прислала, — начинаю я, постукивая по подбородку. — У меня появилась другая идея.

— Скажи мне, — говорит Натали, практически подпрыгивая. Но затем всем телом замирает, и ее улыбка исчезает, когда она смотрит на свои часы. — Уайат, — шепчет Натали тем особым тоном, предвещающим неприятности.

Мое сердцебиение ускоряется.

— В чем дело?

— Нам нужно бежать. Здание суда закрывается. Они же обработают наши документы об аннулировании.

Я беру Натали за руку и тяну ее вверх, поднимая на ноги.

— Я не хочу, чтобы этот брак был аннулирован.

— Я тоже.

Лайла присоединяется к разговору:

— Возьмите мою машину. Так бы поступила фея-крестная.

И, знаете, это практически описывает ее роль в этой истории. Мы выбегаем из магазина, усаживаемся в ее элегантный черный автомобиль и отчаливаем.

— О-о-ох.

Клерк пожимает плечами.

— Мне просто очень-очень жаль. — Но его тон говорит, что он совсем не сожалеет. — Понимаете, — говорит он, наклоняя голову, — так как вы очень спешили, я снова просмотрел ваши документы. Вы поступили очень продумано, когда оставили примечание о том, что вы пытались подать документы на аннулирование через «Развестись легко». И, — он прочищает горло, словно готовясь рассказать шутку, — поскольку теперь известно, что «Развестись легко» — мошенники, суды предлагают решение: любой, кто был обманут фирмой «Развестись легко», может получить специальное быстрое аннулирование. Поэтому я проследил, чтобы все было сделано как можно быстрее. Разве это не шикарно?

— Вы это сделали? — спрашиваю я, и мои плечи опускаются.

Клерк потирает ладони.

— С большим удовольствием сообщаю вам, что ваш брак сегодня расторгнут.

У меня замирает сердце.

Но только на секунду. Потому что там, где есть желание, и способ найдется.

— Нет проблем, — говорю я с улыбкой.

На этот раз я буду хорошим парнем. Потому что хорошие парни побеждают. И этот хороший парень знает, что есть более чем один инструмент, чтобы починить что-то сломанное.

Я поворачиваюсь к Натали.

— Хочешь поспорить, что есть мэрия или какое-нибудь место вроде нее, где нас снова могут поженить? Давай сделаем это правильно. Сделаем это сейчас.

Натали приподнимает брови и спрашивает клерка, где проводятся гражданские церемонии.

Он указывает вверх.

— Шестой этаж. Управление гражданских брачных союзов. — Он вручает нам документы и вызывает следующего.

Получив лицензию на брак, мы просим Лайлу быть нашим свидетелем, подтверждаем нашу предварительно оговоренную вечернюю встречу, и вскоре стоим перед судьей в его кабинете и снова женимся.

На этот раз все проще.

На этот раз мы трезвые.

Нет круглосуточной часовни или кого-то изображающего Элвиса. Только моя жена и я еще раз скрепляем нашу любовь. Я не прошу Натали завтра утром все отменить, потому что хочу быть связанным с ней навсегда, после того как скажем наши «да».

Затем я целую свою жену в нашем втором браке, хотя по закону это наш первый брак. Но кто заботится о технических аспектах, когда мои губы оказываются на ее губах? Натали такая приятная на вкус, и я никогда не устану ее целовать. У меня кружится голова от сладости ее рта, и мое тело пылает от той связи, которую мы разделяем.

— Теперь ты застряла со мной, — говорю я, прерывая поцелуй.

Натали обнимает меня за шею и шепчет:

— Именно здесь я и хочу быть.

Когда мы спускаемся по ступенькам здания суда, я возвращаюсь к моменту, который произошел здесь сегодня, когда у нас все разваливалось. Я тянусь к руке Натали. Обхватываю ее ладонь.

— Эй, давай сделаем так, чтобы это было концом нашего конца. Что на это скажешь?

Она сжимает мою руку.

— Лучше бы это было концом нашего разрыва.

Я пробегаюсь пальцами по спинке ее сарафана.