Где-то перед нами воздух прорезают голоса. Дикие слова предвкушения. Ожидания первого большого падения.

Но мои слова касаются только Натали, когда я отрывисто говорю ей на ухо:

— Хочу, чтобы ты так офигенно сильно кончила.

— О, Боже, пожалуйста. Да. Хочу так, — стонет она, когда толкается навстречу моим пальцам.

Мы приближаемся к наивысшей точке подъема, и я толкаюсь в Натали двумя пальцами. Она внутри тугая и горячая, мышцы тут же сжимаются вокруг меня. Натали опускает голову — полагаю, для того, чтобы скрыть стоны, но это и не нужно. Мы находимся в шести метрах над землей, и ее стоны являются частью хора звуков: криков, воплей и самого громкого — скрипа колес на рельсах.

Мы зависаем наверху, перед нами открывается вид на весь Вегас. Затем земля ускользает от нас, и мы падаем.

В этот момент Натали кричит. Это громкий, дикий, захватывающий вопль.

— О, Боже мой, да, — кричит она. — Именно так!

— Твою мать! — Мой голос присоединяется к ней.

Вагончик мчится в ночи со скоростью света, а Натали трахает мои пальцы. Она как натянутая струна, и я знаю, она почти там, и прямо сейчас ничто во всем мире не остановит меня, и я заставлю ее взлететь.

Желание и решимость переполняют меня, пока я работаю пальцами внутри, другим поглаживая ее нуждающийся клитор. Натали как дикая штучка толкается бедрами мне навстречу, покручивая тазом и двигаясь в небольшом пространстве. Она такая же чертовски безрассудная, как и я. Крайняя необходимость кончить написана на ее лице. Яростная концентрация запечатлена в чертах ее лица.

Я сосредотачиваю свои поглаживания на ее клиторе, под хныканье и стоны Натали не останавливаться. Как будто сейчас я мог бы затормозить.

Вопли других катающихся наполняют воздух, когда мы мчимся вдоль участка, на котором движемся по спирали, а затем влетаем в петлю. Я такой сексуально озабоченный ублюдок, но еще и счастливчик, потому что, судя по тому, как ее губы округляются в идеальную букву «О» и она двигает бедрами навстречу моей руке, я в считанные секунды заставлю Натали кончить. Затем она пронзительно визжит, и это не просто обнадеживающее «я почти там, продолжай это делать». А полномасштабный оргазм, в то время как мы переворачиваемся вверх ногами.

— О, мой гребаный бог, о мой гребаный бог, о мой гребаный бог!

Ее киска крепко сжимает меня, когда Натали кончает на мои пальцы.

Она дико кричит, пока мы летим всю оставшуюся часть поездки. Вскоре ее крики оргазма превращаются в крики радости от нервного возбуждения из-за аттракциона. Когда вагончик замедляется, Натали оставляет дорожку из поцелуев вверх по моей шее, а когда мы с грохотом въезжаем на станцию, она прикасается губами к мочке моего уха и шепчет только для меня:

— Не могу поверить, что мы это сделали. Это было безумием. Но хорошим безумием.

— Таким чертовски хорошим, — говорю я.

Да, быть плохим намного лучше.

Когда вагончик останавливается, а перекладины поднимаются, я предлагаю Натали руку и помогаю ей выйти. Пара перед нами оборачивается, это мужчина и женщина в одинаковых гавайских рубашках. Женщина подмигивает Натали, потом смотрит на меня, подняв большие пальцы вверх.

Натали прижимается лицом к моему плечу, но я не подаю вида, быстро им махая.

— Они называют это веселой поездкой не просто так, — буквально выкрикиваю я.

— Это чертовски верно, — говорит мужчина с гордой ноткой в голосе, словно он уже протестировал последний вагончик этого аттракциона.

Когда мы оказываемся снаружи, Натали притягивает меня ближе и обнимает за шею. Она ничего не говорит. Просто лукаво мне улыбается.

— Привет.

— Привет.

— Это было… — Ее голос затихает. Возможно, она не может найти слов, но мне достаточно румянца на ее щеках и довольного блеска в голубых глазах.

— Интересно? — подсказываю я.

— Это было, ну, очень интересно.

— Готов поспорить, что станет еще интереснее.

Мы возобновляем наш путь, затем Натали останавливается и куда-то указывает.

— Смотри!

Я смотрю, куда она показывает, и расплываюсь в улыбке, когда вижу нашу фотографию на экране позади прилавка.

— Вот это мы назовем «Лицо во время оргазма».

Натали бьет меня по плечу. Я вытаскиваю из заднего кармана бумажник, нахожу там двадцатку и показываю на экран позади женщины, стоящей за стойкой.

— Номер шестнадцать, пожалуйста, — говорю я, а затем подмигиваю Натали. Она закрывает лоб рукой. — Шестнадцать — самое сладкое число.

Жизнерадостная брюнетка с косичками и красными очками улыбается из-за прилавка с фотографиями.

— Это точно. И ваши сладкие шестнадцать будут готовы в одно мгновение. Печать занимает всего сорок пять секунд, и фотография выходит в прекрасной картонной рамке. Хотите ее еще и заламинировать?

Я делаю вид, что раздумываю над этим.

— Хм. Как думаешь, Нат? Должны ли мы заламинировать этот момент...

Натали поднимает голову. Ее глаза горят.

— Нет, спасибо, — говорит она жизнерадостной девушке. — Картонной рамки вполне достаточно.

Девушка протягивает мне пакет и две фотографии двенадцать на семнадцать, где мы с Натали крупным планом, кричим во время полета вниз по рельсам. Когда мы отходим, я их изучаю.

— Полагаю, технически мы не можем быть уверены, что это именно тот момент, когда ты кончила, — размышляю я, показывая ей фотографию.

Она стреляет в меня взглядом.

— Почти.

— Почти не считается. Не для оргазмов. Я имею в виду, мы знаем наверняка, что это момент торжества? Или нам нужно сделать это снова, на всякий случай?

Натали закатывает глаза.

— Тебе действительно нужно было покупать ее, чтобы издеваться надо мной?

Я останавливаю ее, хватая за руку.

— Я никогда не издеваюсь над оргазмами. Я серьезно отношусь к твоему удовольствию.

— Я знаю, — шепчет она.

— Хочешь, чтобы я выбросил эти фотографии? Я так и сделаю.

Натали смягчается.

— Я просто усложняю тебе жизнь.

— М-м-м, да. Это точно. — Я опускаю взгляд в направлении паха. — Ты достаточно давно усложняешь мне жизнь, дорогая.

— Ты король каламбуров.

— А ты — королева оргазма на «Американских горках». Но если серьезно, я никому не покажу эту фотографию, если ты этого не хочешь.

— Даже если бы я не собиралась взлететь в стратосферу от блаженства, неужели ты реально покажешь эту фотографию кому-нибудь? Мы оба похожи на вопящих идиотов. — Она выхватывает фото и удерживает передо мной, а затем подражает выражениям нашим лиц, когда вагончик летел по рельсам: глаза широко раскрыты, рты открыты в пронзительном визге.

Я пожимаю плечами.

— Назови меня сумасшедшим, но мне она нравится. Я ее оставлю.

Мы проходим мимо аркадной игры «Перестреляй их всех», и я хватаю Натали за пояс ее юбки и прижимаю спиной к себе.

— Кстати, о блаженстве, должен тебе сказать, что ты горячо выглядишь, когда кончаешь. А еще, ты все время очень сексуальная, ясно?

Натали лучезарно мне улыбается, и выражение полного восторга на ее лице делает что-то странное с моим сердцем. Как и ее голос, когда она просто отвечает:

— Спасибо. — А затем добавляет: — Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы сообщить, что я привезла тебе подарок. Только я купила его еще до того, как мы покинули Манхэттен.

Я заинтригован.

Натали опускает руку в свою сумочку, роется там и что-то достает и вкладывает мне в руку. От вида обертки из фольги и резинового кольца меня пронзает молния желания.

— Ты самоуверенная.

Она пожимает плечами.

— Но разве я неправа?

Сейчас я мужчина, чьи мысли движутся в одном направлении.

Поскольку мы остановились не в этом отеле, и эта женщина мне нужна так же, как следующий вздох… я внимательно осматриваюсь.

Сжимая ее ладонь, я целеустремленно прохожу через галерею игровых автоматов и сканирую пространство. Может быть, поблизости есть туалет. Или тихий уголок. Возможно, фотобудка. Я всегда считал такие будки идеально подходящими для небольшого публичного действия. А еще вы получаете серию фоток на память.