— Она приходила на твой урок?

Натали кивает.

— Да. Забавно. Я привыкла видеть ее на работе, а потом вдруг она появилась там и сказала, что хочет научиться самообороне.

— Это довольно круто.

— Лайла — способная ученица. И я рада, что она рассказала о тебе подруге. Это в значительной степени возвращает нас на прежний уровень после фиаско в Вегасе.

Сначала я не понимаю, о каком фиаско говорит Натали (о браке или об отмене работы), но затем понимаю, что она имеет в виду бизнес. И это меня вполне устраивает, поскольку мы покажем, что хорошо работаем вместе. Мы — профессионалы, у нас все круто, мы невозмутимы. Словно постоянно доказываем, что нас совершенно не затронула та ночь в Вегасе.

Почему мы должны вести себя иначе? В конце концов, мы окунулись в тот вечер, планируя использовать его наилучшим образом, и мы сделали то, что хотели. Мы наслаждались полным опытом пребывания в Лас-Вегасе и оставили все это позади, когда взошло солнце.

Сегодня вечером я буду продолжать забывать об этом, так как иду на игру «Янкиз». Сначала я заглядываю в «Пекарню Саншайн», где заканчивает работу Джози. Она подметает пол, когда я вхожу, и лучезарно улыбается, когда меня видит.

Я тоже улыбаюсь.

— Ты не забыла, не так ли?

Она смеется и качает головой.

— Ты сказал мне всего лишь пять раз.

Я поднимаю палец.

— Один раз. Я сказал тебе один раз. Потому что сказал Чейзу, что скажу тебе один раз. Это так неловко.

— Значит, ты и в правду ему задолжал.

— Он собирает долги прошлых лет.

Джози ставит метлу к стенке и направляется за стойку. Она берет небольшую желтую коробку с эмблемой пекарни. Крышка заклеена наклейкой в виде сердечка. Джози дает коробку мне.

— Один песочный капкейк с клубникой для Чейза Саммерса.

— Не могу поверить, что я понесу чертов капкейк для этого ублюдка до самого Бронкса. — Я нюхаю коробку. — Скажи, пожалуйста, здесь ведь есть семислойное пирожное в качестве награды для меня?

— Не в этот раз. — Джози указывает на наклейку в виде сердечка. — Это только для него.

Я читаю написанное: «Самый подобающий мужчине капкейк в мире. Неа:) Но я рада, что ты им наслаждаешься, и рада, что тебе его не хватало. Приезжай повидаться в ближайшее время! Давненько не виделись!».

— Клянусь, Джози. Когда мы строили планы, он только и говорил: «Ты принесешь мне капкейк? Ты принесешь мне капкейк?». А я ответил: «Чувак, раздобудь себе сам». Но всю неделю у него были дневные смены, так что он не смог этого сделать. И мне пришлось сжалиться над ним, учитывая то, как, ну, ты знаешь... — Я делаю вид, что закатываю рукава.

— Весь последний год он спасал жизни в раздираемой войной Африке, — выдает Джози. — Человек заслуживает капкейк. Обязательно скажи Секси Доктору, чтобы он заскочил еще за одним.

Я стреляю в нее взглядом.

— Не называй его так.

Она удивленно округляет глаза.

— Ведь именно так ты его называл.

Я качаю головой.

— Поверь мне. Я никогда его так не называл.

— Тогда кто называл?

— Все. Женщины.

Джози показывает на себя.

— Я женщина.

— А он — кобель.

Она смеется.

— Похоже на комплимент, учитывая то, что ты любишь собак.

Я обдумываю это.

— Подловила меня, — говорю я и направляюсь к двери.

Но останавливаюсь на полпути и слегка ударяю костяшками по желтому столу, раздумывая, не упускаю ли возможность сунуть нос в чужие дела. Я имею в виду, разузнать о Натали.

— Эй, Джози, — говорю я, весь такой невозмутимый.

— Да?

— С Натали все хорошо?

Джози наклоняет голову набок.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами.

— Без причины. Просто уточняю.

Джози пристально смотрит на меня, и я знаю, что сказал слишком много. Это моя сестра, и она читает эмоции, словно они вытатуированы у тебя на лбу.

— Что-то пошло не так в Вегасе?

Я усмехаюсь.

— Нет. Боже, нет, — говорю, яростно отрицая. А затем накатывает беспокойство. — А что? Она что-то говорила?

— Нет. Мне просто любопытно. Правда, в последнее время она стала немного сдержаннее. Ты сказал ей какую-то глупость?

Где-то миллион глупостей.

— Не больше, чем обычно, — говорю я, ухмыляясь, и вздыхаю с облегчением.

— Нет, серьезно. Ты был хорошим парнем? — спрашивает она.

Меня пронзают ее большие зеленые глаза. Бросают мне вызов. Заставляют задаваться тем же вопросом. Позволяет ли мне оставаться в «Лагере хороших парней» то, что я из прихоти женился на Натали и потом аннулировал брак? Вспоминая то время, которое провел в Лас-Вегасе с Натали, я решаю, что я — хороший парень. Возможно, не замечательный парень. Возможно, не осторожный парень. Но, по крайней мере, я хорошо с ней обращался, и с тех пор, как мы вернулись, я был хорошим боссом.

— Я был очень хорошим. Настолько хорошим, что заслуживаю семислойное пирожное, — говорю я, театрально хлопая ресницами.

Сестра смеется и достает пирожное из-за стойки.

— Ты же знаешь, я всегда его тебе дам.

— Ты самая лучшая сестра во всем мире, мире, мире, — кричу я, имитируя эхо, словно говорю в микрофон.

— Я знаю, знаю, знаю. Обними Чейза за меня.

— Никогда. Этого никогда не произойдет.

На стадионе «Янкиз» в третьем ряду у первой базовой линии я нахожу своего приятеля из колледжа, копающегося в своем телефоне.

— Эй. Все приударяющие за тобой женщины на тебя забили? — Хлопаю Чейза по спине. — Хреново быть всеобщим последним выбором в «Тиндере».

— Кому ты это говоришь, мужик, — говорит Чейз, потом мы ударяемся кулаками. — Рад тебя видеть.

— И я тебя. — Я смотрю на его кожу, которая сейчас имеет золотисто-коричневый оттенок. — Полагаю, это год работы на открытом воздухе сделал с тобой?

Чейз протягивает руку.

— Нравится мой загар? Теперь я реально золотой мальчик, — говорит он, подмигивая, и выхватывает у меня коробку с капкейком. — Дай сюда. Я скучал по своим сладостям, пока был в отъезде.

Чейз только что вернулся после года работы с «Врачами без границ». Он уехал вскоре после того, как закончил ординатуру в области неотложной медицины, а теперь вернулся в Нью-Йорк и работает в травматологическом госпитале.

— В Африке нет капкейков?

— Просто возмутительно, но нет, — говорит он, читает стикер, улыбается и открывает коробку. Закидывает кусочек клубничного лакомства в рот. Закатывает глаза от удовольствия и указывает на коробку. — Вот в этом смысл жизни. Прямо здесь. В этом капкейке.

— Джози — настоящая богиня выпечки.

— Так и есть, — говорит он с обожанием голосе. — И меняет к лучшему весь мой день. Поверь мне, он был дерьмовый. Ну, для других людей.

— Дай угадаю. У тебя был пациент с пятью ножевыми ранениями, — говорю я, в то время как на большом экране кратко повторяют вчерашнюю победную домашнюю игру.

Чейз пробегает рукой по своим (как вы уже догадались) золотисто-каштановым волосам и хрипло смеется.

— На самом деле, с четырьмя. А еще пациент с тремя огнестрельными ранениями и банкой из-под горчицы в кое-какой полости тела, — говорит он, потом рассказывает мне, где именно была найдена банка, параллельно поглощая розовую глазурь.

Я съеживаюсь.

— Чувак, как ты можешь есть и одновременно рассказывать эту историю?

Чейз пожимает плечами.

— Я родился без малейшего намека на брезгливость. Наверное, это одна из причин, почему я так хорошо справляюсь со своей работой, — невозмутимо говорит он, как дерзкий ублюдок, которым и является. Хотя, он — отличный парень. Всегда прикрывал мне спину, а я — ему.

Он доедает капкейк, засовывает стикер себе в карман и говорит:

— Скажи Джози, что она все еще самый лучший пекарь в округе.

— Ты должен к ней заглянуть. Скажешь все сам, — говорю я, поскольку Джози и Чейз знают друг друга. Он несколько раз приезжал к нам домой на каникулах, пока мы учились в колледже, жил с нами, так они и подружились. Я замираю, вспоминая комментарий Джози про Секси Доктора.