В считанные секунды Натали сбрасывает свои трусики, я тоже оказываюсь голым, потираясь головкой своего члена о скользкий рай ее киски. Натали хватает меня за задницу. Из-за ощущения ее рук на моей коже у меня кружится голова. Черт, я так сильно ее хочу. Сегодняшней ночи не хватит, чтобы утолить это желание.

Я начинаю толкаться в нее, когда осознаю, что мой член «без седла».

— Черт, — сыплю проклятиями я, низко опустив голову.

— В чем дело?

— Презерватив. Нужно его достать.

Но Натали сильнее сжимает меня.

— Я на таблетках. Ты чист?

Я киваю.

— Чист как стекло.

— Как и я. — Она приподнимает голову и прижимается губами к моему уху. — Думаю, мой муж может трахнуть меня без презерватива.

И это уже слишком. Что-то в том, как эти слова слетают с ее губ таким манящим мурлыканьем, не позволяет мне сопротивляться.

Я погружаюсь в Натали, и это ошеломляюще. Она горячая и тугая, и ее влажность бесконечно прекраснее, потому что я чувствую ее без барьеров. Кожа к коже. Тепло и твердость. Она и я. Натали поднимает ноги и обхватывает мою поясницу, и я начинаю вдалбливаться в нее. Я толкаюсь в нее и выхожу. Смотрю на ее лицо. Изучаю ее реакцию. Мне нравится, как она тяжело дышит и стонет.

Натали такая шумная, а издаваемые ею звуки — наркотик. Мне нравится, что она не может сдержаться. То, что она стонет, произносит: «О, боже» и «Да, именно так». Это значительно облегчает работу, когда знаешь, что нравится женщине.

И, судя по всему, этой леди нравится, когда я ее трахаю. Когда я глубоко в нее вбиваюсь. Когда двигаюсь назад, практически выходя из нее. И когда снова опускаю голову к ее груди, всасывая каждый сосок, пока она не застонет.

Когда выпускаю сосок изо рта, я прижимаюсь губами к ее шее. Моя награда — это ее бедра, которые она приподнимает быстрее и неистовей, в то время как издаваемые ею звуки становятся все громче.

Я беру ее глубокими, быстрыми толчками.

— Люблю это. Люблю твою горячую, влажную киску, — хрипло говорю я. — Чертовски люблю тебя трахать.

— Я тоже это люблю, — говорит Натали, прерывисто дыша.

Пот покрывает наши тела, и комната наполняется звуками. Плоть шлепается о плоть, дикие стоны, гортанные крики и кровать, ударяющаяся о стену. Это гостиничный секс. Это яростная гонка по скоростной дороге к яркому освобождению.

Натали извивается подо мной, затем проводит ногтями вниз по моей спине.

— Оставь следы, — говорю я ей, словно отдаю приказ.

— Конечно, — говорит Натали, царапая мою плоть, посылая тепло в каждый уголок моего тела. Мне нравится грубо. А еще мне нравятся свидетельства грубого секса.

Натали поднимает голову и целует меня жестким и голодным поцелуем, с укусами, полным нужды. Мы терзаем рты друг друга, в то время как я вдалбливаюсь в нее, и Натали подстегивает меня толчками, встречающимися с моими, и ногтями, впивающимися в мою задницу.

Когда наши губы теряют контакт, голубые глаза Натали смотрят в мои, и они такие честные, такие полные желания.

И они обезоруживают меня. Лишают всей моей защиты. Угрожают перечеркнуть все известные мне причины, по которым мы не можем сделать так, чтобы все это длилось после сегодняшней ночи. Они заставляют сильнее биться мое сердце, и я замедляюсь.

Замедляю темп.

Делаю перерыв в неумолимости нашего занятия любовью. То же делает и Натали, когда перестает царапаться. Вместо этого она руками путешествует по моей спине, вверх к шее, в мои волосы, вызывая у меня дрожь.

Издаваемые нами звуки переходят в простое дыхание, до едва хриплых стонов. Тянусь к ее бедрам и выше приподнимаю ее ногу, медленно трахая. Опускаюсь на локти и смотрю ей в глаза. Натали дрожит. Все ее тело дрожит.

— О, боже, Уайат, — шепчет она.

Сейчас Натали просто обнаженная и настоящая, и я чувствую то же самое. Голый, полностью голый, черт возьми, и не только потому, что я в чем мать родила.

А потому, что меня кое-что сильно взволновало — независимо от того, что принесет завтрашний день, сегодня я трахаю свою жену. Наклоняюсь к ее уху и шепчу:

— Я люблю трахать свою жену. Боже, я так сильно люблю трахать свою жену.

Это правда. Ничего кроме правды.

И Натали вскрикивает.

Она кончает, сотрясаясь подо мной, проговаривая едва различимые слова. «О, боже», «Я кончаю» и «Я чертовски сильно кончаю» слетает с ее губ. Мне нравится, что Натали не может контролировать свой рот, что с ее губ срываются слова удовольствия, пока она распадается на части подо мной, словно оргазм с магнитудой в пять баллов охватил ее тело. Ее освобождение как будто щелкает во мне какой-то переключатель. Мои мускулы напрягаются. Яйца сжимаются. И в теле нарастает удовольствие, распространяясь повсюду, словно буря. Мои собственные стоны теперь достаточно громкие, чтобы разбудить соседей.

— Черт, Натали, — стону я, когда вхожу в нее. — Иисус. Гребаный. Христос.

Каждое слово подчеркивает интенсивность, которая разгорается во мне. Я дергаюсь всем телом и не могу перестать стонать, охать и сквернословить.

— Черт подери, — говорю я на длинном вдохе и падаю на Натали.

Она обнимает меня.

— Ты такой громкий, — говорит она. — Ты хоть представляешь, как это горячо, когда ты так кончаешь?

Я смеюсь.

— Рад, что тебе нравится то, что ты со мной делаешь.

— Нет ничего сексуальнее, чем знание того, что я заставила тебя стонать.

— Кроме тебя. Ты сексуальнее, — говорю я, а затем поднимаю голову, чтобы провести губами по ее губам, когда кое-что приходит мне в голову.

Да, любой секс хорош, но не весь секс создается одинаково. Я говорю не просто о сексе в отеле. Потому что я только что узнал, что секс с Натали относится к отельному классу. Он лучше секса в отеле. Он не просто потрясающий. Не просто сногсшибательный.

Он такой великолепный, что замирает сердце.

И я не из тех парней, которые используют такие слова.

Но секс с Натали реально великолепный.

Я вспотел, тяжело дышу и полностью истощен, и вполне уверен, что из моих пор можно выжать алкоголь, но это была ночь на века. Я притягиваю Натали к себе, отбрасываю волосы с ее щек и говорю:

— Никто в истории Вегаса не покорял этот город так же, как мы.

Натали улыбается.

— И никто никогда не сможет.

И я уверен, вспоминая эту ночь, буду смаковать каждую восхитительную деталь.

Натали: Помнишь «Мальчишник в Вегасе»? Ту утреннюю сцену?

Шарлотта: Это твой способ сказать, что у тебя отсутствует зуб? Потому что мне это не нравится. У тебя очень красивые, белые, прямые зубы.

Натали: Ха. Клыки в порядке. У меня все еще болит голова, но мое горло уже близко познакомилось с «Аспирином» и глотком кофе, так что я переживаю последствия. Теперь попробуй еще раз.

Шарлотта: О, подожди! В твоем номере Брэдли Купер без рубашки?

Натали: Нет. Но девушка может помечтать :)

Шарлотта: Ум, Зак Галифианикас… без трусов?

Натали: Попробуй еще раз.

Шарлотта: В твоей ванной тигр?

Натали: Я забираю твою кинокарточку. Двигайся дальше…

Шарлотта: *вставляю эпическое закатывание глаз* Ты использовала все, некоторые или ни один из шести «водонепроницаемых плащей», которые привезла с собой? Ты напилась со своим боссом? Поцеловала своего босса? Спала со своим боссом? Провела ночь со своим боссом?

Натали: Мы использовали почти все. Что означает «да» на все вышеперечисленные вопросы. И я кое-что должна тебе сказать.

Шарлотта: !!!!!!!! Расскажи мне все, сейчас же. Начни с хорошего. КАК ЭТО БЫЛО?

Натали: Это было потрясающе. Знаешь, все было потрясающе. Ну, кое-что было не очень. Но я к этому вернусь.