Я упала на колени под горячими струями, которые казались ледяным ливнем, и разрыдалась.

Не знаю, сколько я так просидела, погружаясь во все более глубокие пучины горя и заливаясь слезами. А ещё грызя себя. Я могла бы всё это предотвратить! Достаточно было просто не спускаться вниз в гостиную, испугавшись грозы! Чёртова трусиха! Могла бы выйти в коридор и переждать самое страшное там, зачем было бежать вниз?

Но даже в приступе самоедства я не корила себя за то, что не смогла сказать «нет» Вячеславу. Я понимала, что просто не смогла бы устоять перед волчьей харизмой. Некоторые люди могли, но я явно не относилась к их числу. На многих этот магнетизм действовал, как настоящее проклятие, лишая их воли. Возможно мне не посчастливилось принадлежать именно к числу таких людей…

И что теперь делать?

Кое-как выключив воду, вылезла из-под горячих струй и, леденея всё больше от холода и страха, с силой растерлась полотенцем, пока тело не начало гореть. Потом дошла до своей комнаты и оделась.

Гроза тем временем слегка утихла, громыхало уже чуть дальше, а молнии сверкали не так ярко. Я спустилась вниз, закрыла окно кухни, подобрала с пола свой халат. В одном из шкафчиков обнаружились какие-то запасы коньяка и виски. Взяв початую бутылку, я отпила два больших глотка. Внутренности начало приятно жечь, а мозги прояснились.

Отыскала в своих вещах зонт и вышла на улицу. Сразу стало понятно, что нечего было и надеяться найти оборотней ночью в такой дождь. Хотя гроза ушла, ливень и не думал прекращаться, а порывы ветра вырывали зонт из рук. За минуту, проведённую на крыльце, я промокла насквозь. Да я бы скорее сама заблудилась, чем встретила бы кого-то из них! А если они оставались в волчьем обличье, и того хуже — превратившийся оборотень в ярости вполне мог загрызть кого-то. Если только этот кто-то не был его истинной парой. А уже этим-то я никак не могла похвастаться…

На глаза снова навернулись слёзы и захотелось плакать. Он просто использовал меня! Мирослав был полностью прав, для Вячеслава я стала очередной подстилкой, шлюхой, которую можно было только поиметь и выбросить и которая ни на миг не могла заменить его истинную пару… Вот только почему братья так яростно начали драться после разговора об этом? Они так обожали свою истинную, что даже память о ней оставалась чем-то святым и светлым настолько, что нельзя даже подумать о том, чтобы оскорбить её?

Нужно было что-то решать. Я была не уверена до конца, как поведут себя оборотни в такой ситуации. Нас, конечно, учили, что если волк превратился, если он в ярости, то нужно не трогать его, дать убежать в лес и прийти там в себя. Там он даст выход своим животным инстинктам, будет охотиться и убивать дичь и в конце концов приведет душевное равновесие в порядок. Но всё-таки…

Ещё полчаса помаявшись, я набрала номер Игоря Сергеевича. Волчий дядюшка ответил не сразу. Голос его звучал сонно.

— В чём дело? Почему вы звоните мне в такое время?

— Мирослав и Вячеслав подрались, — протараторила я, чувствуя, что голос грозит вот-вот сорваться в истерику. — Они превратились и убежали в лес. Что мне делать?

— Что?

Казалось, некоторое время пожилой оборотень не мог понять, чего я от него хочу. Потом яростно рыкнул.

— Вы у меня спрашиваете, что делать? Вообще-то вы психотерапевт! Да вы должны были не допустить такой ситуации! Я плачу вам не за то, чтобы вы спрашивали у меня, что вам делать!

Он бросил трубку, не дожидаясь, пока это сделаю я.

Не допустить такой ситуации? Легко говорить об этом, когда ты сильный волк, который может в любой момент превратиться! И как, интересно, я должна была остановить их силой психотерапии? Броситься между ними, чтобы они разорвали меня? Это сошло бы за успокаивающую охоту?

Злость на некоторое время вытеснила ужас, но потом он нахлынул с новой силой. Теперь Игорь Сергеевич и вовсе решит, что я отвратительный специалист. Может, теперь он уволит меня. Я всё потеряю, и папа снова продолжит падать, катиться всё ниже… Я должна их найти!

Остаток времени до утра я изводила себя и читала инструкции по обращению с разъярёнными волками в звериной форме, пересматривала старые учебники. Но все они твердили одно: даже квалифицированному психотерапевту не нужно лезть в схватку двух волков. Это плохо кончится в первую очередь для него. Чего, в конце концов, этот дядюшка хотел от меня? Или он ждал, что я обладаю даром умиротворять оборотней?

К рассвету дождь утих. На всякий случай взял с собой фонарь и перцовый баллончик, я оделась потеплее и отправилась на поиски. Сама не ожидала, что смогу кого-то найти, но и сидеть сложа руки была не в силах. Я понимала, что волки вряд ли будут отсиживаться в саду за домом. А может, они поубивали друг друга или покалечили и лежат где-то раненые и беспомощные…

Погрузившись в эти кошмарные мысли, я и не заметила как вышла на поляну, на которой сидел живой и невредимый Вячеслав.

В человеческом облике.

От изумления даже не смогла ничего сказать.

— Что ты… что вы здесь делаете? — промямлила, а в памяти тут же всплыли все картины прошлой ночи. Даже сейчас я не могла от них отделаться.

— А что, непонятно? — буркнул он. — Жду своего брата.

Точно услышав эти слова, кусты расступились, и из-за них вышел крупный темно-серый волк. Увидев меня, он оскалил огромные окровавленные клыки. Кровь была и на его шерсти, а местами из нее были выдраны целые клочья.

— Что с ним? То есть… почему он еще волк, а вы нет? — промямлила я.

— Что, всё-таки училась на двойки? — фыркнул Вячеслав. — Он застрял. Волчий облик держит его больше человеческого. Тебе рассказать, от чего это бывает?

Но рассказывать не стоило. Я слишком хорошо понимала, что к этому приводит и чем опасно. И теперь застыла в немом ужасе.

Оказывается, раньше я переоценивала свои сложности. Сейчас проблемы только начинались.

Вячеслав

Я смотрел на трясущуюся от страха, стоящую передо мной Лину, на всё ещё разъяренного и скалящего зубы брата, который даже не подпускал меня к себе, чтобы обработать ему раны, и не знал, что делать. То ли вызывать врачей, то ли позвать парочку сильных бет из нашей стаи, чтобы помогли его скрутить, то ли психануть, еще раз обратиться и вырубить Мирослава окончательно, чтобы затащить его в дом. Но это были понятные, логичные сомнения, и с этой задачей я бы справился. Справился бы даже быстрее, если бы не чертова психотерапевт, которую принесло сюда в самый неподходящий момент.

А что делать с Линой, которая выглядела так, будто вот-вот хлопнется в обморок, я понятия не имел. Будь моя воля, если бы не Мирослав, я не выпускал бы её из постели до самого утра. И это несмотря на то, что брат, в общем, был прав.

Я понимал, что девчонка останется для меня шлюхой и подстилкой. Повторял это себе снова и снова. Но по части самообмана Мирослав всегда был впереди планеты всей.

Я не видел смысла врать себе. Я воспринимал её иначе, чем обычных шлюх. Больше удовольствия, больше подлинного наслаждения, которое затрагивало все самые укромные уголки души и отдавалось даже в волчьем обличье. К ней хотелось относиться бережнее, и чёрт его знает, что было тому причиной. Может, то, что у меня сто лет мне было девственниц, и я до сих пор вспоминал…

Несмотря на ситуацию, в которую Мирослав загнал нас уже через полчаса, я всё ещё вспоминал сладость её первых стонов наслаждения и то, как охуенно сносило крышу, когда таранил её девственную преграду.

Грёбаный Мирослав! Братец всегда, даже в самом глубоком детстве, умел испортить удовольствие. Я накинулся тогда на него не потому, что он влюбился, нет. И даже не потому, что он предал Лидию. Во мне говорила банальная ревность и злость на то, что он прятал голову в песок. Если тебя тянет к женщине, так имей смелость хотя бы признать это!