Когда настало время, в переговорной появились сами пациенты. Сегодня я была намерена задавать им резкие вопросы. Больше никаких игр в хорошего доктора.

Будто раннее ничего не происходило, они уселись на стулья. Она они были направлены к стене, в тот момент как я наблюдала сбоку. Все замечания решила заносить в приготовленный лист, но и диктофон на всякий случай был включен.

— Итак. Пожалуйста, откиньтесь на спинку стула и закройте глаза, максимально расслабляясь. Без фокусов! — последнее добавила, ибо заметила как Вячеслав уже тянется отпустить шуточку.

— Как скажешь, овечка. Или ты всё-таки хочешь немного мяса? — несмотря ни на что, он усмехнулся вспоминая о рагу, а я — продолжила:

— Погрузитесь глубоко-глубоко в воспоминания. В то время, когда вы впервые увидели Лидию. Как произошло ваше знакомство?

Заметила, как Мирослав напрягся. Ему явно не нравился такой мой подход, но он держался. Понял, что это им нужно? Не успела я увериться в этой мысли, как вдруг заговорил Вячеслав. И если раньше его голос был развязным, то сейчас бахвальства было меньше.

— Лидия пришла в мой клуб, работать помощницей бармена, — с одной стороны казалось, он смакует подробности, а с другой — словно они были гвоздями, которые он осознанно загонял в своё и без того раненное сердце.

Я прикусила губу, про себя также отмечая, что клуб Вячеслава закрылся год назад, когда он решил заняться более серьёзным делом. Об этом я слышала. Может, повлияла как раз Лидия?

— А потом я пришёл к брату в клуб, увидел её и… В общем, мы с ним здорово повздорили, — Мирослав будто окунулся в воспоминания, позволяя им поглотить себя. Голос звучал подавлено и пространно, словно он находился не в этой комнате.

— И каким она была человеком? — хотелось поставить вопрос более резко, но я воздержалась. Всё-таки, это только начало разговора.

Мирослав сжал глаза так, будто его резко пронзила сильнейшая боль и он вот-вот умрёт. Слова, видимо, должны были вырваться из него, но он не мог ничего сказать. Или не хотел, топил их в себе словно в чёрном океане отчаянья и боли.

Вячеслав же, как всегда, нашёл что ответить:

— А ты хочешь это, чтобы нам понравиться?

— Цель терапии — не понравиться, а понять некоторые вещи о вас.

— И что же поможет понять этот чёртов вопрос? — вдруг отозвался Мирослав. — Что изменится от того, что я скажу: «Лидия была центром нашего мира, нашей Луной»?

Тут я напряглась, но эмоции показывать не стала. В конце концов я должна хотя бы походить на профессионала и контролировать хотя бы себя.

— Я спросила не о том, кем она вам приходится, а то, какой она была. Её основные качества; то, что вам нравилось в ней как в человеке.

— Как это поможет делу? — он безнадёжно, но с какой-то злостью выдохнул, затем открыл глаза. — Я знаю, что будет дальше. Думаешь, ты первая такая умная? Хорошо, тогда давай я отвечу на все твои вопросы, как мы отвечали на вопросы таких же мозгоправов, как ты. Всё начиналось как нельзя лучше. Лидия была самым светлым, что тогда было в наших жизнях. Как развивался наш роман? Стремительно, как и у любой истинной пары. Мы объездили половину мира, бывали на лучших курортах и на каждом она дарила нам свою любовь. Как она погибла? Автокатастрофа, ДТП с участием пьяной мрази, которая, как многие другие, напивается до поросячьего визга. И не будь у нас законов, я бы с радостью перегрыз ему горло, чтобы больше на суде визжать не мог. О её смерти мы узнали как раз когда заключали сделку с Вандермун Индастри. Тогда контракт сорвался. Единственное, о чём я жалею — это о том, что он сейчас в тюрьме, а не изуродованный, в могиле. Я ответил на все вопросы?!

Он поднялся, вместе с ним — его брат. В них обоих чувствовалась ярость и злоба, которую, видимо, они испытывают к подобным методикам. Видимо, я допустила ошибку…

Видимо, моя методика им не понравилась. А мне, в свою очередь, не нравилось их отношение ко всему происходящему. Я стараюсь, пытаюсь выбрать что-то действительно подходящее. Но вместо того, чтобы расслабиться и хотя бы попробовать открыться, они снова тонут в своём горе.

Почувствовав, как гнев приливает к лицу, я не выдержала — поднялась со своего места и откинула доску с записями.

— Я просто изо всех сил пытаюсь вам помочь! — пыталась хоть как-то себя успокоить, но не выходило, даже инстинкт самосохранения предательски молчал. — Вы взрослые люди и должны понимать, что вам нужно выговориться, отпустить горе, а не прятать его на дне бутылки или в выдуманном мире философии. Я хочу, чтобы вы вернулись к нормальной жизни и смогли побороть свою тоску по Лидии.

— Ты ошибаешься, овечка, — ко мне метнулся Вячеслав, плотно прижимая к стене. На этот раз я могла заглянуть в его глаза, но меня больше пугали оголившиеся клыки. Кажется, моя смелость разбилась на осколки при одном виде этих орудий пыток. Интересно, сколько тел он мог бы раскусить? О, Боже, на что я подписалась?!

Волк тем временем схватил меня за руки, прижимая их к стене и делая меня безоружной. Из оков выбраться было невозможно — волки гораздо сильнее людей. И только, я поставила ноги на ширине плеч, чтобы было более-менее удобно стоять, он приблизился вплотную. Колено слегка коснулось джинсов.

— Единственное, что мы можем сделать — это разложить тебя прямо здесь и получить столько удовольствия, сколько любая человечка может выдержать. Готова к этому?

Его колено двинулось к моему паху, от чего я почувствовала прилив возбуждения. Ещё одно движение — и, кажется, я стала проваливаться в невесомость порочного желания. Внезапно возбуждение сконцентрировалось там, внизу, где он совершенно не напрягаясь доставлял мне удовольствие. Захотелось вскинуть голову, и, откинув все эти стереотипы, погрузиться в его ласку и позволить ему сделать то же самое, что он делал вчера, но нет — я пыталась устоять.

И, когда Вячеслав уже был готов показать всю свою мощь, разрывая на мне одежду, вклинился его брат:

— Мы не люди, — Мирослав зарычал так, что захотелось прикинуться маленькой, ничего не значащей тряпочкой и не отсвечивать. — Брат, оставь её.

— Ч-что? — всё-таки подала голос, но тихо.

— Знаешь, почему ни один чёртов психолог не сможет вправить нам мозги? Потому что как бы люди не выпячивали свои знания об оборотнях, оборотнями они не станут и природу истинной пары не поймут. Можешь играться в специалиста сколько влезет, но чтобы быть специалистом, нужно быть волком.

После этого мужчина резко распахнул двери, и стал быстро превращаться в волка. То, что я испытывала при этом, словами не передать. Сначала невероятный страх за свою жизнь, ведь в личине зверя им ещё сложнее себя контролировать. Потом пробудился страшный, буквально губящий меня интерес. Само собой, профессиональный. Вспыхнуло дикое желание потрогать; понять, как это работает, но нет — меня останавливал страх, который струился по венам будто лава во время извержения.

Не обращая внимания на меня, оборотень бросился прочь, а за ним и его брат. Куда они направлялись я не знала, но понимала одно: сегодня к соглашению мы так и не пришли, я почти ничего не узнала. Поэтому придётся искать другие источники…

Уже на следующий день я решила: если детальная информация об их истинной не идёт ко мне, то к этой информации пойду я. Эти данные мне просто необходимы, а братья молчат как рыбы, либо превращают допрос в… Допрос с пристрастием. А самое противное то, что я искренне хотела помочь этим двоим, ведь знала: за ширмой их развязного поведения скрывается невысказанное, не выстраданное горе, от которого я должна их избавить. И пусть у меня особо нет опыта, а их горе сильно — значения не имеет. Главное, что у меня есть желание и стремление!

Мои предположения о том, где искать информацию, были достаточно простыми. В доме было не так много комнат. В гостевых я вряд ли найду что-то полезное… Тем более, я там уже была. Гостиная — точно не вариант, в моём помещении — только если где-то в полу есть тайная дверца, которая открывается каким-либо волшебным словом. Нет её там. Тоже проверила.