— Даже не смей! — вдруг раздался сквозь пелену забвения яростный рык.

Голос, который я любила. Эрик…

Вдруг почувствовала сильный рывок. Чужие руки сомкнулись за моей спиной, притягивая к мужскому телу. К теплому телу. Это было дико, это было неправильно, но рядом было его живое тепло. Оно обволакивало меня со всех сторон, проникало в каждую клеточку полупрозрачного тела, заставляя его обрести форму. Сильные удары чужого сердца отбивались у меня внутри. И мое начинало биться в ответ, причиняя ощутимую физическую боль.

— Вот так, родная, — расслышала я срывающийся голос, — только не уходи от меня. Не уходи…

Мой Эрик. Он все еще бал рядом. Он все еще надеялся и боролся, в отличие от беспомощной девчонки, что сдалась, едва ощутив собственную слабость. Пусть даже за гранью, но мы были вместе.

— Не… Не уйду. Никогда, — выдавила с трудом.

Горло болело так, будто его разодрали наждаком. Но это боль значила только одно — я все еще жива.

Постепенно снова смогла дышать, нормально видеть и чувствовать. И, придя в себя окончательно, поняла, что сижу на коленях у Эрика, сжимающего меня в крепких объятиях.

— Как ж сильно ты меня напугала, — тихо произнес он, серьезно глядя мне в глаза. — Никогда больше так не делай.

От неприкрытой боли в его словах стало стыдно. Испугавшись собственного открытия, забыла о том, ради кого так долго и упорно сражалась с Мортом и его прихвостнями. И чуть не оставила любимого здесь одного.

— Обещаю, — выдохнула я и прижалась к губам Эрика в легком мимолетном поцелуе.

— Удержал. Молодец. — разрушил наше мнимое уединение голос девочки.

— Удержал? — я резко обернулась к довольной Эмили. — Что ты имеешь в виду?

— То и имею. Ты едва не ушла, когда перестала верить в то, что еще жива. И потеряла связь с миром, в который должна вернутся. А вот в твоем женихе этой веры было столько, что хватило на двоих.

— Должна вернуться? — переспросила, чувствуя себя полной дурой — разве мы можем вернуться?

— Вы не такие, как все здесь. Вы не-мертвые. Посмотри, — она кивнула головой на упавшую на пол книгу.

Я наклонилась и подняла томик, раскрывшийся на странице с изображением пурпурной цветочной метелки

— Амарант — неувядающий. Цветок с удивительно долгим периодом цветения. Символ бессмертия, веры, верности, постоянства в любви… Символ бессмертия? Поэтому Морт не мог подойти к нему близко?

— Не совсем, — на лице девочки появилась совсем не по-детски мудрая улыбка. — Цветы — не причина, они следствие. Это всего лишь выражение того, что живет у вас внутри. Когда вы оказались сильнее магии этого мертвого места, сила нашла свое воплощение в цветах, в тех рисунках, что висят на втором этаже.

— Но, если мы здесь, — растерянно посмотрела на жениха, — разве это не значит, что мы мертвы?

— Необязательно, — решительно мотнул он головой. — Кома — промежуточное состояние между жизнью и смертью.

— А ведь ты прав, — закусила я губу.

— Тебе нужно вспомнить, — поддержала Эрика Эмили. — Тогда ты сможешь понять, что привело вас сюда.

— Вспомнить? Ну конечно, — осенило меня, — ведь я же знаю способ.

— Куда? — грозно спросил мужчина, когда я попыталась встать с его колен.

— Рисунки! — выпалила я. — Они помогли тебе, должны сработать и со мной.

В итоге Эрик признал идею здравой, но отпустить отказался. И мы втроём, держась за руки, поднялись в спальню, где я сразу схватила чистый лист и любимые карандаши.

— Так, — сказала самой себе, устраиваясь прямо на полу, — главное — сосредоточиться.

— Только не перестарайся, — немного нервно ухмыльнулся Эрик, — не хочу снова видеть, как ты исчезаешь.

Я только улыбнулась успокаивающе, вздохнула и закрыла глаза. И ощущения стали медленно подниматься откуда-то из глубины подсознания. Запах апрельского дождя и сирени, прикосновение легкого ветерка из приоткрытого окна, звуки машин с улицы, негромкие разговоры коллег за дверью кабинета. И на бумаге стали появляться очертания моего рабочего стола в офисе на Бери-Плейс. Все началось именно там…

… Звонок телефона раздался, когда я уже собиралась уходить домой.

— Вивиан, — раздался в трубке взволнованный голос Лиз, — Эрик он…

— Лиз? Что случилось? — прошептала я, чувствуя, как тревога ледяными когтями сжимает сердце.

— Эрик в больнице, приезжай, пожалуйста.

Телефон выпал из ослабевших пальцев. Секундный ступор сменился мерзкой холодной паникой, что погнала меня вперед. Схватила сумку и бросилась из кабинета, не обращая внимания на коллег и клиентов. Мчалась, как ненормальная, нарушив не одно правило дорожного движения, но было плевать на штрафы. Я жутко боялась опоздать. Влетев в приемный покой больницы, сразу заметила бледную заплаканную Элизабет.

— Что с ним? — выпалила я, даже не здороваясь.

— Я не знаю. Мне позвонил его коллега, сказал, что Эрик внезапно потерял сознание на работе. И все.

— И где он сейчас?

— Его обследуют. Мне еще никто ничего не говорил.

Я обессиленно опустилась на сиденье и закрыла глаза. Пусть это все окажется какой-нибудь неопасной ерундой, пусть окажется…

… Пожилой доктор в очках стоит передо мной и виновато отводит взгляд.

— Что значит, вы ничего не можете мне сказать? Вы обследуете его уже четвертый день!

— Именно это и значит, — ответил он. — Мисс Вуд, мы провели все возможные анализы и манипуляции. И выяснили, что это не вирус, не бактерия, не травма, не отравление и не какая-либо другая болезнь. Судя по этим результатам, ваш жених абсолютно здоров.

— Так почему он не приходит в себя? — я еле сдержалась, чтобы не сорваться на крик.

— Мы не знаем, — доктор снял очки и устало потер переносицу. — Мистер Миллер в коме. Его мозг как будто спит, не реагируя ни на что.

— Я перевезу Эрика в другую больницу, — всхлипнула я, — пусть его посмотрят другие врачи, раз вы ничего не видите.

— Мисс Вуд, — сочувственно вздохнул мужчина, — его уже смотрели другие врачи. Ведь этот случай поставил нас всех в тупик. Здесь были специалисты из больницы Королевского колледжа и неврологического госпиталя. Вы сами знаете, что это лучшие медицинские заведения в стране. Кроме того, я консультировался с коллегами из США и Германии. И никто, включая самых именитых врачей, не смог сказать ничего нового.

— И что же теперь делать? — в голове не укладывалось, как такое может быть.

— Ждать, мисс Вуд, мы можем только ждать…

… — Знаю, мои слова могут показаться вам нелепыми или странными, мисс Вуд. Вы даже можете вызвать скорую помощь, чтобы она забрала сумасшедшего старика в психиатрическую лечебницу, — иронично усмехнулся мужчина за моей спиной.

— Я уже готова поверить в любую историю, пусть даже самую невероятную, если она даст хоть какую-то надежду, — с нескрываемой горечью в голосе ответила я.

— Я и есть эта надежда. Я прихожу именно тогда, когда специалисты не могут помочь.

— Они не знаю, что с ним. Они не дают никаких прогнозов и говорят только, что нужно ждать. Чего ждать? Сообщения о его смерти? — я едва не сорвалась на крик.

— Успокойтесь, мисс. Чтобы принять мои слова, вам понадобится холодный и ясный рассудок, — участливо сказал мой собеседник.

Несколько глубоких вдохов помогли унять разбушевавшиеся эмоции.

— Я спокойна. Говорите.

— На что вы готовы, чтобы спасти того, кто вам дорог?

— На все, что угодно, — глухо ответила я, не раздумывая не секунды.

— Тогда слушайте меня внимательно, мисс Вуд. Времени осталось совсем немного…

— Я слушаю.

— Чтобы спасти вашего жениха, вам, мисс Вуд, придется умереть, — спокойно произнес мужчина, представившийся мистером Брайтоном.

— Умереть? — это было так нелепо, что я даже не особенно возмутилась.

— Именно. Только так вы сможете вернуть его душу из места, в котором она заперта.

Медленно обернулась и внимательно посмотрела на своего странного собеседника. Он пришел сегодня ко мне домой, этот неожиданный, незваный гость, и заявил, что может помочь. А я от отчаяния согласилась его впустить. Три недели Эрик уже лежит в больнице. Несмотря на заверения его лечащего врача, мы сами разыскали лучших докторов, собирали целые консилиумы. И никто, абсолютно никто не мог даже предположить, что же с ним случилось. И вот теперь приходит этот старик и говорит такие дикие вещи. А ведь он совсем не похож на сумасшедшего. Дорогой костюм, элегантная трость, шляпа. И пристальный взгляд, мудрый и понимающий, как будто он видит и знает что-то, что другим не дано.