— Где мы? — открыл глаза Гурьян и сел.

— Все там же. Решил побыть натуралистом, проверить, осталась ли жизнь в деревьях. Это ведь возможно, если ствол не сгорел. Что ты думаешь, как человек, который на «ты» с деревом?

— Так ведь я на «ты» с мертвым деревом, я же краснодеревщик, а не Мичурин. Пес его знает, — он протянул руку к ветке и отломил ее. — Сухое.

— Сухое сверху, а ниже ветки могли и выжить.

— А что мы, больше нырянием за продуктами не интересуемся? — Гурьян сунул ладонь в воду. — Тепленькая.

В сравнении с холодным утренним воздухом, она действительно казалась теплее.

— Ты спал, я решил не тратить время зря. Подумал, что земля под нами хранит большое количество семян растений, не тронутых жарой, потом про деревья, кустарники, траву. Мне кажется, что это место намного важнее для нас, чем просто источник пополнения продуктов. Под нами лежат консервы иного рода.

— В смысле? — высокопарная речь сбила с толку Гурьяна.

— Здесь законсервирован генофонд будущего. Нам надо его поднять со дна, пока он не погиб.

— Ну, вы, Александр, мастер говорить речи, как президент в ежегодном обращении к народу. Вроде все по уму, а что делать-то надо, не совсем понятно.

— Земли накопать из разных мест, провялить и забрать в Зарянку, посмотреть, что из нее можно выбрать. А еще веток нарезать с деревьев, которые под водой, чем черт не шутит, вдруг примутся.

— Ясно, значит, мы решили дальше не плыть?

— Не вижу смысла. Здесь работы непочатый край, — Александр тоже отломил веточку и провел ею под носом, обнюхивая, как дорогую сигару. — Ммм, ааа, пахнет походом и ночевками в палатке.

— Для меня дерево пахнет работой, любимой работой.

Гурьян сел на колени у самого края плота, набрал пригоршню воды и умыл ею лицо. Затем нагнулся и набрал в рот воды прямо из водоема, пополоскал его, горло и выплюнул.

— Вода не кажется химической, на вкус почти как раньше, — заметил он после процедур.

Александр набрал в кружку воды и сделал глоток. Действительно, вода была похожа на питьевую. Вероятно, большая часть водоема имела артезианское происхождение, никак не связанное с водой, выпадающей осадками после катастрофы. Это обстоятельство тоже могло сыграть положительную роль для ценности водоема.

Неожиданно ему пришла интересная мысль.

— Гурьян, я тут подумал, а что, если в окрестностях поселка была река.

— Ага и что? — перебил его напарник.

— Ну, рыба ведь могла и выжить. Не думаю, что озеро разогрелось до кипятка. А здесь могли быть глубины не в пять, а в пятьдесят метров, не затронутые влиянием пекла. К тому же родники, образующие это озеро, должны быть холодными и бить до сих пор.

— Верно, — согласился Гурьян. — Я бы не догадался до такого. Только несколько лет придется подождать, пока рыба освоит такие размеры озера.

— Да и черт с ними, подождем! — Александр впал в дикий восторг от своей гипотезы. — Так и придется строить речной флот.

— Оба-на! — Гурьян привстал и посмотрел за спину Александра. — А кто-то догадался до этого раньше нас.

Александр обернулся. К ним приближалось нечто, отдалено похожее на плавающий автомобиль, помещенный на широкую платформу. Судя по доносящимся издалека звукам, у него работал двигатель.

— Гурьян, какие мы с тобой тупые, под нами же куча машин с полными баками бензина.

Глава 15

Час утреннего включения электричества Мирошниковы назвали рассветом. Всего один час для экономии заряда автомобильного аккумулятора, который каждый хотел провести так, чтобы вытерпеть остальные сутки в темноте. Девчонки не умывались и не ходили в туалет, предпочитая делать это в темноте, наощупь, под присмотром матери. Как только зажигался свет, они бросались к своим игрушкам, устраивая импровизированные игры.

Ольга старалась успеть приготовить еду. Продукты, требующие холода, начали пропадать, и надо было использовать их в первую очередь. Валера помогал жене, но только после того, как делал инспекцию всем источникам воздухообмена. Обычно он использовал зажигалку, но иногда и кота, для экономии кислорода.

В доме, из–за отсутствия движения воздуха, становилось влажно. Углекислый газ, выделяемый людьми, тоже никуда не девался. Содержание его в воздухе росло и видимо по этой причине рос расход кислорода. Валера заметил, что с каждым днем приходится травить его все больше и больше, чтобы дыхание было нормальным. Поначалу он думал, что тьма психологически вызывает признаки кислородного голодания, но догадка о том, что углекислый газ никуда не девается и с каждым днем только увеличивает свою концентрацию, показалась ему более подходящей.

На четвертый день «жесткой» изоляции Валере пришлось подняться наружу. Набрался мусор и закончилась вода для технических целей. Каково было его удивление, когда он оказавшись наверху не почувствовал обжигающей жары. Да, было еще влажно и душно и совсем не походило на нормальную погоду, но тенденция очень обрадовала его. Видимость улучшилась до нескольких сотен метров, открыв вид на пострадавший дачный поселок. Поддавшись оптимизму, он даже рискнул втянуть носом воздух, но сразу понял, что делать это преждевременно. Валера чуть не потерял сознание, едва успев заскочить домой и сделать вдох живительного кислорода.

Новость обрадовала семью. Дети даже засобирались на улицу, горя желанием посмотреть во что она превратилась. Отец охладил их пыл и попросил подождать еще. Ему пришла идея разведать окрестности и собрать информацию, втайне надеясь увидеть признаки появления нормального воздуха. Он поделился своей идеей с Ольгой.

— Валер, это опасно. Случись что с тобой, я даже не смогу тебе никак помочь. А без тебя мы долго не протянем, — супруга поделилась своими опасениями.

— Я быстро, и со мной ничего не случится. У меня есть идея, как сделать дыхательный аппарат. Спасибо Захару, обеспечил нас на конец света.

— А для чего тебе это нужно?

— Я подумал, а что, если мы находимся в какой-то яме, где собирается газ, по аналогии с нашим домом. У пола дышать труднее, чем наверху. Да еще и осмотрюсь вокруг, мы же живем в информационном вакууме, все наши предположения строятся на минимуме фактов, надо расширить свой кругозор.

— Сколько жила с тобой Валер, а не знала тебя совсем. То ли ты смелый такой, то ли бесшабашный. Обещай мне, что ты все продумал до мельчайших деталей, что нам не придется с девочками доживать свой век сиротами.

— Ольк, иди ты в баню со своими просьбами. Я сделаю все как надо. У меня с собой будет кислородный баллон, остальное ерунда.

— Возьми ружье.

— Зачем оно мне? Живого человека встретить счастье.

— Выстрелишь через пятнадцать минут, чтобы я знала, что ты живой.

— А ты услышишь в этом бункере? — с сомнением произнес Валера.

— Услышу. Я буду стоять у двери.

— Ружье, это лишняя тяжесть, которая будет мне мешать.

— Я настаиваю, Валер, или сейчас устрою истерику и никуда тебя не пущу.

Валера поднял руки вверх, затем резко опустил, деланно шлепнув себя ладонями по бедрам.

— Бабы.

— У тебя их три, и тебе надо беречь себя ради них.

— Я не латентный самоубийца, в любом случае хочу жить. Ладно, возьму ружье.

— Тогда рассказывай, что задумал, — оттаяла супруга.

Валера рассказал ей, что придумал как сделать примитивный дыхательный прибор. Для этого требовался кислородный баллон, шланг, используемый для этих баллонов и пустая пятилитровая бутылка.

— На голову, как шлем? — предположила супруга.

— Можно и так, но я решил по-другому. Разрежу шланг и вставлю его между отрезками. Дышать одним кислородом опасно, обжигает рот и легкие, хочу, чтобы в бутылке образовывалась смесь из наружного воздуха и кислорода. Проделаю в бутылке маленькие отверстия, когда буду вдыхать, воздух будет подсасываться.

Ольга не до конца представляла себе конструкцию, что отразилось сомнением на ее лице.