Было около трёх часов ночи, когда девушка уснула. Заботливо укрыв ее, я встал с кровати и, натянув штаны, прошел на кухню.

С момента, как проснулся после сна, я даже не на минуту не сомкнул глаз. Сна как будто не бывало. И снова мысли о Вике. О той, которая предала.

Тысячу раз корил себя, что не могу о ней забыть. Я даже оказался не в силах удалить совместные фотографии на телефоне. Жалких трус.

Заварив себе кофе, прошел в кабинет. В ресторане сейчас полным ходом смена интерьера. Нужно ознакомиться с эскизами и скорее одобрить их, чтобы начали ремонт.

Работа очень хорошо отвлекала, но иногда мысли о ней настолько просто выбивали из колеи, что сложно даже было представить, что может быть по-другому.

Устало потерев глаза, открыл папку с эскизами, начал листать бумаги, но снова и снова взгляд возвращался к ее фотографии, стоявшей на моем рабочем столе.

Отложив папку, я неуверенно взял фото в руки. Она здесь такая красивая, такая счастливая…

Бережно провел по фото пальцами. Кого я пытаюсь обмануть? Себя? Пытаюсь убедить себя, что способен о ней забыть и переключиться на другую? Я тяжело вздохнул.

Да кого я обманываю. Не нужна мне никакая Алина. Она просто фарс. Замена.

Когда мы с Алиной познакомились, я увидел в ней небольшое сходство с Викой и просто потерял голову. Я погрузился в неё настолько, что сразу не смог понять элементарное. Мне никто не нужен кроме Вики. Но чертова гордость не позволит сделать первый шаг.

Алексей.

Две недели спустя.

Дни пролетали один за одним, но все стояло на одном месте. Состояние Вики не улучшилось ни на сколько. Она по-прежнему была в коме, а ее сердце не могло биться самостоятельно.

Я уже и потерял счет, сколько ночей я уже не спал. Самое страшное — не иметь возможности помочь своему ребенку.

— Здравствуй, моя хорошая, — еле сдерживая слезы, проговорил я, присаживаясь рядом с кроватью на стул.

Осторожно взяв руку дочери, я нежно коснулся губами её ладони, на миг прикрывая глаза.

— Доченька, очнись, пожалуйста… Вика, ты должна бороться ради дочери, слышишь? Верочке нужна мама! — опустив голову, проговорил я.

Не знаю, сколько времени так сидел, но когда зашла медсестра и сказала, что Борис хочет меня видеть, мне пришлось оставить дочь.

— Леш, мы вчера собирали консилиум, — надломленным голосом начал Борис, давая мне понять, что разговор будет не из лёгких.

Друг сочувствующе посмотрел на меня, а я пытался держать себя в руках.

— Состояние Вики стоит на месте, — закуривая сигарету, проговорил Борис. — Ни я, ни мои коллеги не увидели никакого прогресса!

По Борису можно было увидеть, что он слишком нервничает.

— Леш, — подойдя ко мне, товарищ положил мне руку на плечо. — Консилиум рекомендует не мучать ее и отключить аппарат жизнеобеспечения. Прогресса никакого, шансов практически нет. Спасти её может только пересадка сердца, а поиск донора может быть дорогим и затяжным.

Я молча смотрел на него. Он предлагает мне отключить мою Вику от аппарата и дать ей умереть? Он мне предлагает убить мою дочь, не дав ей даже шанса побороться?

— Этого никогда не будет! — буквально прошипел я. — Я не дам убить её! Вика выживет, слышишь?! Она будет жить! Она должна жить!

Тяжело вздохнув, Борис похлопал меня по плечу.

— Леш, я понимаю тебя, понимаю твои чувства, — начал он, присаживаясь за стол. — Как отца, как друга. Я делал все, чтобы спасти твою дочь, но есть ситуации, в которых бессильны даже самые опытные врачи. У Вики был сильный стресс в начале беременности, тяжело носила, попытка отравления абортивным препаратом. Все это дало о себе знать, отразившись на ее сердце. Конечно, картина будет не красочная.

Я понимал, что он говорит правду, но как я могу лишить свою дочь жизни? Как я могу лишить ее шанса побороться за эту жизнь…

Больше ничего не сказав, я молча вышел из кабинета, медленно направившись к выходу.

Домой возвращался в каком-то тумане. Не хотелось совершенно ничего. Таня видела, как мне плохо, но тоже ничего не могла сделать.

Тяжело вздохнув, перевернул страницу альбома, пересматривая фотографии счастливого времени.

На этой еще была жива Вера, вот здесь мы уже ждали Вику. А вот здесь… Как убитый горем отец забирает новорожденную дочь из роддома.

— Прости, Вера… — со слезами на глазах, провел пальцами по фотографии жены. — Прости, что не уберег нашу девочку…

Нежное прикосновение к плечу заставляет вздрогнуть.

— Леш, поспи немного… Пожалуйста… — послышался умоляющий голос Тани. — Ты уже которую ночь не спишь…

— Таня, она умирает… — смотря перед собой, проговорил я. — Моя дочь умирает, а я ничего не могу сделать… Ничего.

Крепко обняв меня, жена уткнулась лицом в грудь, тоже разрыдавшись.

Я знал, что они лучшие подруги и ей тоже тяжело. Не меньше, чем мне. Они были очень близки с Викой.

Ну вот, докатился. Уже говорю в прошедшем времени. Идиот…

Тяжело вздохнув, опустил голову, закрывая глаза. Я не переживу потерю дочери. Не переживу…

Алексей.

Сегодня на работе все валилось из рук. Мысли полностью были о Вике. Мне было даже страшно представить, что я могу потерять свою девочку. Нет. Она не может умереть. Не может. Наша с Верой дочь будет жить. Она должна жить. Я не позволю ей умереть.

Войдя в больницу, без труда нашел нужную палату, но меня накрыло липким ужасом, когда Вики там не оказалось. Первые мысли были самые ужасные. Неужели не посоветовавшись со мной её отключили от аппарата?

— Что с моей дочерью?! — проговорил я, без стука влетев в кабинет Бориса. — Если ты отключил ее от аппарата, я не знаю, что сделаю с вашей клиникой!

Друг молча смотрел на меня понимающим взглядом. Он понимал мое состояние и не держал на меня зла за такое поведение.

— Леш, с твоей Викой все в порядке, — устало проговорил мужчина. — Я тебе не говорил, не стал звонить. Хотел сказать, когда все получится. Ночью в хирургическое отделение привезли молодую девушку девятнадцати лет после аварии. Девушка умерла, а её сердце совершенно здоровое. Сегодня утром Вике сделали пересадку. Она жива, но сейчас находится в реанимации. Состояние стабильное. Самое страшное это первые сутки. Если она их переживет, все самое худшее будет уже позади.

С души словно камень упал. Моя Вика… Моя девочка жива. Она будет жить. Она не умрет.

— Борь, спасибо тебе…

К Вике меня не пустили, но Борис договорился, что мне покажут внучку.

Когда меня завели в палату реанимации новорожденных и показали Верочку, я готов был расплакаться.

Она беззащитно лежала в кювезе, подключенная к какому-то аппарату, но уже сейчас я увидел в ней маленькую Вику. Она напомнила мне ее.

Я смотрел на малышку и про себя благодарил Бога, что все обошлось. Вика будет жить, Верочка будет жить. Мои девочки будут жить.

Матвей.

День на работе проходил обычно. С утра занимался документацией, а Алина покорно помогала мне.

Я сидел в кабинете, пытаясь сосредоточиться на работе, но мысли были далеко не здесь.

— Матвей, — голос Алины вывел меня из потока мыслей, которые были далеко не красочные. — Что с тобой происходит в последнее время? Ты сам не свой…

Прикрыв дверь, девушка подошла ко мне и, присев на колени, обняла за шею.

— Я же вижу, что с тобой что-то происходит, — уткнувшись носом в мою шею, проговорила девушка.

Как же ты права, Алина. Как же ты права…

— Не заморачивайся, — слегка приобнял её, оставив нежный поцелуй на губах. — К тебе это не имеет никакого отношения…

Крепче прижав ее к себе, впился в пухлые губы жадным поцелуем.

Не успела она ответить, как дверь в кабинет открылась, и, оторвавшись от губ Алины, я увидел Алексея.