— Я бы не… — услышала она вдогонку голос Миши.

Но он потонул в праздничном шуме. Алиса не придала значения, полагая, что это вообще не к ней обратился тренер. Она спешила со всех ног, чтобы удивить, расцеловать Глеба. А может и не только. Последнее время процедурная плохо на нее действовала, отключая стыд. И ассоциировалась с потрясающим хулиганством, которое они творили на массажном столе. Не раз и даже не два.

Алиса смело дернула дверь кабинета. Ее губы сами собой растянулись в улыбке, а из горла вылетел радостный крик:

— Сюрприз!

— Извините.

Развернулась на сто восемьдесят градусов и побежала прочь.

— Лис, — догнал ее голос Глеба.

Но она не собиралась отзываться, останавливаться, вообще реагировать. Хотелось бежать. Долго, быстро, далеко. И она бежала. Сквозь толпу, вниз по лестнице, по вычищенной дорожке из тротуарной плитки. Едва не поскользнулась, но ходу не сбавила.

«Домой», — велела себе Алиса.

Но едва она определилась с вектором движения, сзади снова раздался зов.

— Лис, постой. Подожди ты ради бога, — кричал Глеб ей в след.

Он был уже слишком близко, и Алиса знала, что не сможет удрать. Но все равно продолжала бежать, пока его ладонь не поймала ее локоть, крепко сжав, заставив остановиться.

— Стой, Лис. Не убегай. Послушай…

Она выдернула локоть из его хватки, обернулась. Глеб стоял перед ней в тех же штанах и зальных кроссовках, лишь накинул парку на голую грудь. Видеть его таким было невероятно… больно. Осознав, что все еще сжимает в руке бокал из-под шампанского, которое расплескала, пока бежала, она изо всех сил размахнулась, посылая в землю богемское стекло. Брызги осколков разлетелись во все стороны. Глеб отвернулся, чтобы сберечь лицо.

Он взял Алису за плечи, встряхнул немного.

— Тише, Лис. Успокойся. Послушай…

— Что? Что слушать? Чего ты мне скажешь? — взвизгнула она сквозь слезы, — Это было не то, что я подумала? Но это ведь именно оно, Глеб. Да?

— Да, — тихо ответил он, — Но…

— Но что? — опять не дала сказать Алиса, — Ты не хотел? Но ты ведь хотел, Геллер. Да?

— Да, — опять не спорил Глеб, — Хотел.

— Такого больше не повторится? — продолжала гнуть свое, — Повторится. И не раз. Мы оба это знаем. Да?

Геллер опустил глаза. Алиса дернула плечами, избавляясь от его рук.

— Пусти меня! Не смей прикасаться. Видеть тебя не могу. Ненавижу…

— Лииииис, — протянул Глеб, снова делая шаг к ней.

Он не знал, что сказать, но и отпустить не мог.

— Прости меня.

— Да пошел ты.

Она развернулась и пошагала к дому. За спиной раздавался скрип кроссовок по снегу в унисон с ее шагами.

— Не ходи за мной, — бросила она через плечо.

— Я провожу. Темно. Поздно.

— Нет.

Алиса встала на месте, притопнув ногой от досады. Выдохнула, чтобы чуть успокоиться. Не смогла. Но нашла силы сказать почти без дрожи в голосе:

— Иди в клуб. Простудишься.

— Не отпущу тебя одну.

В этом заявлении было столько силы и упрямства, что Алиса поверила. Но сама она не могла представить, что полчаса будет слышать позади его шаги, а то и тупые извинения.

— Хрен на тебя.

Она пошла не дворами к дому, а к метро. Там взяла такси, прыгнула в машину, не сказав Глебу ни слова, озвучила адрес и укатила.

Алиса глотала слезы и рыдания, заламывала руки, пряча глаза от водителя. Расплатилась у дома, радуясь, что попался равнодушный и почти безмолвный таксист.

С соседкой так не повезло. Стремительный прорыв из прихожей в комнату вызвал подозрения и приступ любопытства.

— Алис, ты в порядке? — постучала в дверь Катя.

— Почти, — сдавленно просипела Миронова.

— Хочешь, чаю попьем? Я мясо потушила в горшочке, как ты любишь.

— Нет, дорогая. Спасибо. Хочу побыть одна.

— Ну ладно.

Катя оставила ее в покое.

Едва Алиса переоделась, забралась под одеяло и разрешила себе начать реветь, зазвонил телефон. На экране высветилось «Глеб». Она набрала воздуха в грудь, чтобы снять трубку и еще поорать на него, чтобы полегчало, но тут же заставила себя проглотить крики, брань, обиду, боль, ревность. И снова занесла палец для ответить. Опять передумала. Пока она так самоотверженно боролась, Глеб перестал звонить. Алиса выдохнула, но тут же снова напряглась, потому что он набрал еще раз. Разрешив себе не сдерживаться, она ответила сразу.

— Да, — почти спокойно.

— Ты дома? Нормально добралась? — зазвучал в трубке заботливый голос.

— Дома. Нормально.

— Хорошо.

Алиса не стала уточнять, что хорошего в этом мало, но рушить оптимизм Глеба не стала. Его стакан всегда наполовину полон.

— Лис, ты прости меня.

— Угу.

— Правда, мне жаль. Некрасиво получилось. Если бы…

— Ох, Глеб, ну хватит уже, — не выдержала она, — Если бы я не пришла, если бы ты не сунул язык ей в рот. Если бы она не полезла тебе в штаны. Это не важно…

Алису словно осенило. Она аж вздрогнула. Мир перевернулся. Луна затмила Солнце. Выпал красный снег. И до нее, наконец, дошло. Выдохнув, она заговорила почти равнодушно.

— Слушай, ты меня тоже прости.

— А? За что? — опешил Глеб.

— Мы ведь договаривались. Секс и немного дружбы. Без обязательств, без верности и прочих обременительных деталей. А я свалилась, как снег на голову. Обломала тебе веселье, еще и сцену закатила, наорала. В общем, спустила в унитаз праздник.

— Лис… Да ты чего несешь?

— Несу правду в массы. Не могу я, Глеб. Не умею, как ты. Сама не знаю, почему, но примешались к сексу и дружбе еще какие-то дурацкие чувства. Почему-то решила, что ты только меня хочешь…

— Лис, я…

— Нет-нет, правда. Это моя вина. Ты все по полкам четко разложил еще тогда, летом, а я все равно умудрилась смешать в кашу котлеты с мухами. Не получилось у меня отдельно. Так что ты, пожалуйста, не звони больше. Ни переспать, ни поговорить, ладно? Давай будешь просто моим тренером. Ты классный тренер, Глеб. И в этих рамках я, наверно, могу существовать без проблем для нас обоих.

Он шумно дышал, пока она говорила, пытался перебить, но Алиса не позволяла, пока не закончила. Глеб молчал. Долго. И она даже осторожно сказала:

— Пока?

— Стой, Лис. Не вешай трубку.

В этот момент она надеялась изо всех сил, что Глеб начнет умолять простить его, признается, что она лучше всех, продолжит каяться, уверяя, что ошибся, что больше подобного не повторится, что ему нужна только она.

Алиса представила, как будет стоять на своем, но он не примет ее слова всерьез, будет изо дня в день продолжать звонить, осаждать квартиру с цветами, караулить в клубе, чтобы затащить в кабинет и уговаривать снова и снова простить.

Она знала, что сдастся, если он будет стоять на своем. Если будет упрямо доказывать, что она единственная, любимая, что он изменится, забудет о других.

Но вместо всего этого Глеб проговорил:

— Не хочу тебя терять.

Последние надежды и иллюзии развеялись с этими словами. Алиса горько усмехнулась, проговорила не без злорадства.

— Нельзя потерять то, чего никогда не имел. Увидимся на тренировке, Глеб.

Она положила трубку, отключила телефон, залезла под одеяло, зарылась лицом в подушку и, наконец, разрешила себе как следует порыдать.

Оплакав свою глупость и задушенную в зародыше любовь, Алиса уснула ближе к утру. Пятница прошла в бешеном темпе на работе, в субботу она отсыпалась, а в воскресенье свежая и более менее спокойная пришла на тренировку. Было больно смотреть на Глеба, знать, что не будет продолжения вечера с ним. Но Алиса уверенно отправилась в раздевалку после занятия, делая вид, что не заметила, как он смотрел на нее, как сделал шаг к ней. Повезло, что тренера перехватили ребята из группы, чтобы уточнить какие-то нюансы техники упражнений. Иначе, пришлось бы снова убегать от его желания поговорить.

Больше ей так не везло. Геллер несколько раз пытался перехватить после тренировки, звонил на мобильный, прося зайти к нему или задержаться. Хотел что-то сказать, но Алиса твердо отказывала. Он даже позволил себе поймать ее за руку, не давая уйти в очередной раз.