— Ты лежи-лежи, тебе пока подниматься рано! Сейчас я накрою на стол и всё расскажу, беременным женщинам и выздоравливающим мужчинам нужно хорошо питаться. — Парень двигался очень быстро, от хаотичности и резкости его движений и слов начинала с непривычки идти кругом голова, понять его вот так сразу было сложно. Казалось, не прошло и пяти минут, а стол был уже накрыт, и придвинут к кровати, так, чтобы Елисей дотягивался не вставая. На столе были разные сорта мяса, фруктов, вода и соки. — И так, меня зовут Аметист!

— Это как камень что ли? — Усмехнулся Елисей, вспомнив старую дедову икону, украшенную этими фиолетовыми камешками.

Парень вдруг недовольно фыркнул и нахмурился, глаза его стали совсем тёмными, будто голубыми никогда и не были.

— Как камень. Аметист олицетворяет духовную чистоту, непорочность мыслей и преданность идеалам. А ещё, есть такая легенда, о том, как древний бог Дионис полюбил нимфу Аметис, но та его не любила, и другая богиня, желая прекратить страдания Диониса, превратила девушку в камень аметист. Камень — всё, что осталось от любви Диониса. Я — всё, что осталось от любви ангела к демонице. Её убили, чтобы прервать эту порочную связь. Смешно ему… Ну смейся. Я посмотрю, как ты будешь смеяться потом, и сможешь ли ты смириться со своим "аметистом". — Теперь его глаза горели красным.

— Что?.. — Елисей побледнел ещё больше.

Парень вздрогнул, поняв, что сболтнул лишнего и прикусил с досадой нижнюю губу.

— Ничего-ничего… Прости, забудь…

Мэри сидела тихо, словно понимая, что она лишняя в этом мире, что не место ей среди них, она до сих пор не могла поверить, что действительно беременна, и что всё это это не сон. Она смотрела то на Елисея, то на Аметиста. Демоница и ангел… Ей всё это казалось какой-то неправдоподобной сказкой, как и то, что было между ней и Елисеем. Как-то странно этот праведник ворвался в её жизнь и перевернул всё с ног на голову. Да, Мэри всегда знала, что у них нет будущего. Но ребёнок…

— Расскажи, как это вышло, что дочь темного князя и твой отец…

— Он был младшим ангелом. — Аметист отвёл взгляд и смотрел на свои сцепленные руки. — Раньше такие ангелы иногда ходили среди людей в человеческом обличии. А она — она почему-то очень любила мир людей, любила цветы. И мой отец однажды встретил её у ручья, она собирала ромашки, и он залюбовался её красотой. Ведь демоницы на редкость прекрасны. — Он посмотрел на Марию и улыбнулся. — И он влюбился почти с первого взгляда. Он стал всё чаще приходить к ручью, приходила и она. И незаметно как-то любовь их стала взаимной. Люциус был в ярости — он и так не жаловал увлечения дочери и её неподобающую доброту, а тут… И мой отец создал этот дом, в чаще леса, окружив его особой магией. Но и небо было недовольно этим союзом. В итоге родился я, а она погибла. Отец был убит горем, ребёнка он оставил людям, назвав Аметистом, и сам вернулся обратно, на небо. Только вот не место мне среди людей. И в возрасте десяти лет я сбежал. Тогда отец появился передо мною в первый раз, привёл в этот дом и научил жить. На том его роль в моём воспитании была окончена. Он говорил, что у меня её лицо, и он не мог на меня смотреть без грусти. Словно бы я в чём-то виноват…

Мэри слушала с дрожью, а потом просто сжала руку парня, будто понимая его.

— Ты ни в чём не виноват. Она ведь была от смертной женщины, поэтому тянулась к людям. — Мэри взяла кусок рыбы, но, не успев поднести к губам, она поняла, что ей нехорошо, рыба показалась ей испорченной, и она спешно выбежала из хижины, усевшись на ступеньки.

Мэри глубоко дышала, но тут ей было легче, она руками обняла свой живот. Неужели это — правда? Плод их любви, будет ли он счастлив?.. Аметист счастливым ей не казался, а быть вместе Марии и Елисею всё равно не дадут. Девушка так и сидела на ступеньках, есть уже совсем не хотелось. И впервые она поверила в свет.

— Ты в порядке? — На крыльцо вышел Аметист и сел с Марией рядом. — Твой мальчишка намеревался сам бежать за тобой, но я не позволил, ему рановато вставать. Что-то случилось? Может, я что-то не то сказал?..

— Да нет, просто захотелось свежего воздуха. Здесь так, как было тогда, до того как я погубила этот мир. Мне, наверное, тяжело быть здесь. Мне не место ни тут, ни где-то ещё. — Мария была грустной. — Я была глупой девчонкой… Я поздно осознала свою ошибку. Всё слишком далеко зашло. — Тут было прохладно, но дышалось так легко. — Как он? Ему лучше быть подальше от меня, меня не оставят просто так, а у него теперь есть ты.

— Не говори глупостей. — Аметист накинул ей на плечи кожаную куртку. — Я! Скажешь тоже. Он тебя любит, а не меня. И ты ведь сама знаешь, что рядом с тобой его сила возрастает, а без тебя он не справится. Я сделаю так, чтобы тёмные вас не разлучили. А свет разлучит вас… потом. — Он замолчал и посмотрел в небо.

— Я знаю. У нас нет будущего, и быть не может. Я, всё же, демон, бездушное существо… А он… Он чудо, словно солнце, кажется, с ним я вспомнила, кем была когда-то, вспомнила, что я тоже жила. За одно это я благодарна ему. Я просила только покоя, большего мне не нужно, я не хочу больше жить так, с пустотой вместо души, и с виной перед целым миром. А сила — не знала, что это возможно, я ведь думала, что погубила его, и я почти погубила… — Девушке нестерпимо хотелось закупить, но просить об этом Аметиста ей показалось не очень уместно.

— Любовь — это свет и сильное чувство, а взаимная любовь — это и вовсе мощь. Ты не можешь погубить его, пока ты с ним, но ты — его слабое место, если вас разлучить, если что-то случится с тобой — это сильно подкосит парня. Потому я должен сберечь ваш союз, и сберечь его ребёнка. — Аметист развёл руками. — А курить тебе нельзя теперь, совсем и вообще!

— Угораздило его полюбить меня… — Мария улыбнулась, но как-то грустно. — Я буду беречь себя, хотя бы ради ребёнка. Я ведь даже представить не могла что это возможно, не могла представить, что способна чувствовать. Елисей всё перевернул в моей жизни. И я, пожалуй, пойду к нему, у нас ведь мало времени. — Мэри посмотрела в глаза Аметиста своими пронзительными изумрудными глазами, и поднялась.

Она тихо вошла в дом, молча села на край кровати Елисея, и обняла его, не говоря ни слова.

Аметист остался на крыльце. Сейчас у него возникло чувство, что он там лишний.

Елисей тепло обнял Марию, прижал её к себе, коснулся поцелуем нежных губ. Ему сейчас совсем не хотелось ни о чём расспрашивать, он просто наслаждался близостью любимой и уютом. Елисей уже и не помнил, когда он в последний раз вот так лежал в чистой удобной постели, не думая ни о чём, никуда не торопясь. Время текло плавно и спокойно, а Елисей смотрел в глаза Марии, улыбался, и на щеках его загорался румянец. Он долго лежал вот так молча, перебирая волосы девушки, наслаждаясь покоем.

— А вообще, секс ему по состоянию здоровья противопоказан! — Усмехнулся, заходя в дом, Аметист. На крыльце сидеть ему просто-напросто надоело.

Елисей возмущённо фыркнул, хотел что-то возразить, но закашлялся, а потом рассмеялся.

А вот Мэри вдруг смутилась.

— Ничего подобного мы не собирались… — Она чувствовала себя неловко, хотя, с чего бы, ведь они не школьники, которых застукали на самом интересном моменте. — А вообще, мне бы вымыться и переодеться — мой сарафан совсем изорван. Хотя, у тебя ведь, наверное, нет женской одежды.

— Женской одежды у меня достаточно, вон, в углу, мамин шкафчик, выбирай! На парня тоже найдутся вещи, а душевая на втором этаже, так что, пожалуйста. И, думаю, вы вполне поместитесь на одной кровати. А я в соседней комнате, если что! — Аметист задумчиво как-то взглянул на Елисея, а потом вышел.

Почему-то, парень очень напоминал ему отца — светленький белобрысый мальчишка… Да, ангелы никогда не старели.

— Спасибо! — С улыбкой поблагодарила Мэри и открыла шкаф.

Столько прекрасных одежд, приятные цвета и лучшие материалы, но корсетов нет. Свободные платья, лёгкие. Но, как ни странно, это было по нраву девушке, мать Аметиста явно отличалась неплохим вкусом.