— Мой глупый мальчишка. Зачем ты полез? — Она мягко взяла его ладошки в свои и начала ласково гладить их, словно залечивая. — Ты забыл, с кем связался? — Она смутилась, смутилась своей сущности и того, что их сын, всё же, будет отчасти демоном.

— Я ничего не забыл, и я люблю тебя, Мария, несмотря ни на что!.. — Он улыбнулся и мягко коснулся поцелуем её губ. Было тепло и светло, и ладони больше не болели.

— Как мило, как мило! — Усмехнулся Аметист. — Ну прямо романтическая сцена из романа!

Елисей беззлобно усмехнулся, и обнял Марию. Да, сейчас Аметист был тёмным.

— Но любовь — это сила! Ваша любовь спасёт этот мир! — И крылья стали золотыми. К этому почти невозможно было привыкнуть, Елисею было интересно — как Аметист сам так живёт?! — И пойдёмте уже в дом. — Теперь колдун был обычным парнем. — У меня ещё есть сегодня дела!

Мария жалась к груди Елисея, словно ища тепла, желая согреться. Только сейчас она заметила, что тёмные силы, тёмная магия охлаждают её, и ей необходимо было оправляться. Он был её светом, её теплом. Мэри ответила на этот поцелуй, забывая, что они не одни, потом медленно поднялась, давая руку парню, что бы тот поднимался следом.

— Идём? — С улыбкой спросила она.

— Идём! — Он сжал в руке её маленькую ладошку и зашагал к домику.

Рядом с девушкой было тепло и уютно, рядом с нею возрастали силы, и росла уверенность в себе.

Как странно — свет и тьма, сплетённые в союзе чистой и настоящей любви. Такой большой, что её и вправду хватит на целый мир! И что потом — не важно, есть сейчас, есть этот лес, это небо, и её ладошка в его руке…

…

На землю опускались сумерки. Дневная жара понемногу уходила, но было ещё душно, и небо было совсем безоблачным.

Уложив брата спать, Сима сидела у окошка и вышивала наволочку на заказ — за такую работу порой неплохо платили. Окошко было приоткрыто, а она медленно, себе под нос, напевала песенку.

Аметиста девушка заметила сразу, и молча наблюдала за ним. Парень всё никак не решался войти даже в калитку, ходил кругами, озирался, и вновь в руках вертел корзинку с чем-то вкусным. Девушке совсем не нравились эти его корзины с овощами и фруктами, но всё больше нравились его чуть смущённые взгляды. Он был одним сплошным противоречием.

Какое-то время Сима любовалась им, потом, всё же, решилась окрикнуть.

— Вечер добрый, Аметист! Что ж, заходи, не стесняйся. Только вот корзина совсем лишняя. Я зарабатываю. — Сима улыбнулась.

Аметист вздрогнул, услышав голос девушки. Интересно, давно ли она заметила его? Он шагнул к домику, и растерянно как-то улыбнулся.

— Ну я ведь пришёл учиться делать печенье, а значит, вот… продукты нужны, чтобы твои не портить, ну не сразу получится же… — Парень замер у окошка, зачарованно глядя в глаза Симы.

Когда он видел девушку, свет в нём выигрывал с явным перевесом. Среди продуктов "на печенье" явно виднелись овощи, рыба, мясо и самодельная колбаса.

Сима отложила шитье и легко, по-кошачьи, соскочила с подоконника и пошла навстречу парню. Они вместе проследовали на кухню. Аметист был так кроток, и так внимательно следил за проворными действиями девушки, что Сима сама невольно смущалась.

Да, обычная крестьянская девчонка была так грациозна и красива, что он терялся. Разобрав корзину с провизией, Сима пожурила Аметиста, что принёс слишком многое — девушка не привыкла, что ей просто так приносят такую роскошную пищу.

— Не нужно больше. — Смущённо и гордо сказала девушка. — Я сама способна нас прокормить, а отблагодарить вас мне нечем! — Девушка от неловкости снова начала называть его на "вы".

Потом она живо разложила на столе продукты, замесила тесто, всё пошагово и подробно рассказывая парню, а он внимал, будто ему объясняли нечто важное, и украдкой посматривал на девушку. Почему-то, ему неловко было рассматривать её открыто, а она, в свою очередь, так же украдкой рассматривала колдуна, ища крылья.

Засмотревшись друг на друга, они вдруг столкнулись, и из рук девушки выпал мешочек муки, рассыпая своё содержимое по всей кухне, и накрывая их облаком. Теперь они оба с ног до головы были в муке, и смеялись, словно дети. Сима привстала на носочки, пальчиком стерла с носа парня белоснежную пудру, и улыбнулась.

В жизни Аметиста никогда не было вот таких вот уютных вечеров, с мукой и печеньем, а главное, никто и никогда не был ему рад. Он стал вдруг совсем светлым, неожиданно даже для себя самого. Появился нимб, расправились золотые крылья, он весь светился искренним теплом, и так легко, так спокойно было на душе.

Парень посмотрел в глаза Симы, мягко стёр муку с её щёчки, и вдруг обнял девушку, притянул к себе, и мягко коснулся губами её губ. Ранее Аметист не целовался никогда, и эта близость вскружила голову, и вся изба залилась золотым светом, словно бы внутри неё пылал пожар.

Девушка смотрела во все глаза, любуясь преображением Аметиста. Теплый и светлый.

— Ангел… — Едва дыша, прошептала она, смущаясь того, что так откровенно его рассматривает.

Потом касание, и она прижата к его груди, не успела девушка опомниться, а его губы уже целовали её. Тепло, даже жарко, и пьянящий вкус его губ… Её первый в жизни поцелуй, она никогда не подпускала к себе мужчин, за ней ухаживали, но она была с ними весьма холодна.

И тут в дверном проеме появился сонный мальчишка.

— А что, уже утро? — Прощебетал он, и заслонился ручонкой от ослепительного света, который излучал Аметист.

И парень, как будто опомнившись, тут же спрятал свой свет и крылья, вздрогнул, и тихо шепнув: «Ой, ребёнка разбудил, извини!» — Отскочил от Симы. Щёки его пылали от смущения, и он не знал, куда деть себя, куда прятать глаза.

Мальчишка рассмеялся вдруг, чем ещё больше смутил Аметиста, а потом, сквозь смех, проговорил:

— Да вы же все белые! Сестрёнка стряпать разучилась! — И снова заливистый смех.

Аметист улыбнулся, и взглянул на Симу. Вид у них, и впрямь, был презабавнейший.

Девушка так же с улыбкой посмотрела на Аметиста и, ласково потрепав брата по волосам, стала убирать кухню. А вот, чтобы отмыться, стоило бы топить баню. Но это долго, проще было пойти на речку и искупаться там.

Мальчик, в каком-то искреннем порыве, подбежал к Аметисту, и с улыбкой протянул ему пирожок, приготовленный его сестрой ещё днём. Матвей как-то сразу принял парня, и совсем не боялся.

Аметисту нравился мальчишка, нравилась эта милая и добрая девушка. Он с каким-то смущением принялся жевать пирожок, потом тихо произнёс, обращаясь к Симе:

— Прости… проблем из-за меня… — И он опять покраснел.

— Да ну брось ты извиняться! — Девушка опять улыбнулась. — Это не страшно — рабочая обстановка. Однажды вот этот хитрюга свалил с полки крупы — пшено, греча и ячка рассыпались по всей кухне, тогда мне пришлось несколько дней их сортировать. А это так, мелочи. Муку я ещё перетру.

Аметист представил, как девушка перебирает крупы, и вздохнул — он бы просто подмёл, да выбросил — продуктами обделён он не был, в крайнем случае, воспользовался бы магией, а сидеть вот так, разбирать по крупинке…

— Какая ты терпеливая! — С удивлением произнёс парень. — Перетрёшь? А давай я помогу тебе сделать муку!

— Ну, если не сложно… Вдвоем быстрее будет! — И девушка достала полмешка пшена и ступки.

А к этому времени уже выпеклось печенье, Сима вынула противень из печи и выложила все в миску. Потом она вышла на улицу, отряхнулась и умылась, так же поступил и парень.

— Может, сначала попьем чаю, а потом сделаем муку?

Аметист положил на мешок руки, заглянул в него, небольшая вспышка света — и всё пшено превратилось в муку.

— И впрямь быстрее! — Улыбнулся парень, потом с наслаждением вдохнул аромат выпечки. — Да, от чая я не откажусь! — Он смотрел на удивлённую растерянную девушку, и хотелось смеяться, будто он такой же маленький, как Матвей.

Вечер пролетел так быстро, словно и не было его совсем. А за окнами налетели тучи, и разразилась самая настоящая гроза. Матвей нагло залез на колени к Аметисту и заснул прямо у него на руках.