— А может, ну тебя? — в тон ему тоскливо буркнул Кит, шурша оберткой.

— Сначала рот прополощи, — Аркадий Соломонович протянул бутылку в открытую дверь и укоризненно покачал головой.

— Бензином сильно воняло, вот и… — нашел оправдание стажер.

Это он зря. Оскорбленный до глубины души Михалыч резко дернул с места в карьер — тот едва дверь успел захлопнуть, чуть мимо сиденья не грохнулся.

Под обиженное нытье Кит дожевал предложенный гематоген и снова достал флешку. Подсоединил к переходнику, воткнул в телефон и приготовился наблюдать шутника. Или шутников — если не один такой смелый нашелся. Спрашивать у Аркадия Соломоновича про сроки смысла не имело. Кит точно знал, что сделано будет в первую очередь, и результаты он узнает сразу же.

Запись с флешки, наконец, запустилась, и Кит поставил быструю перемотку.

Систему наблюдения в своем дворе он наладил не сразу. Сначала довольствовался общей, подключенной при переезде. Затем, когда обживаться начал, втихаря поставил вторую, скрытую. И пока стандартные камеры прилежно смотрели в положенные стороны, полулегальные перекрывали все местность, иногда даже накладываясь друг на друга — для надежности.

В принципе, он не сомневался, что увидит кого-то из подростков. У кого еще хватит ума лезть в дом к полицейскому, местной легенде, считай, чтобы в старых игрушках порыться. Оставалось опознать и провести с родителями воспитательную беседу. Или лучше лично поговорить — может, там совсем все плохо, и не от хорошей жизни в дом залезли. В крайнем случае — уши надрать и к делу пристроить.

Михалыч затормозил слишком резко. Кита бросило вперед, но благодаря ремню безопасности он вовремя ткнул в паузу. Как парень попал в дом, пока было неясно — через двор он точно не проходил. Зато соседей опрашивать, очевидно, не придется. Кит и так его узнал. Буквально на днях парнишка разбился, шагнув с крыши дата-центра.

Насмерть.

— Приехали, — объявил Михалыч, видя, что Кит не торопится.

— Секунду… — может, ошибка?

Кит быстро мотнул назад и включил покадровое воспроизведение. Точно, обознался. У того волосы по-другому лежали, да и выглядел свежее.

Парень на записи подошел к одной из скрытых камер второго этажа — лицо оказалось по центру экрана. Черт. Все-таки глюк. Или близнец. Или просто родственник, но очень похожий.

Между тем парень открыл рот. Губы беззвучно зашевелились.

— Убей себя, — медленно и отчетливо проговорил он в камеру, глядя Киту в глаза.

В груди нехорошо заныло.

— Никита Романович, мы на месте, — снова позвал Михалыч. Теперь почему-то голосом стажера.

Кит дернулся и с хрипом втянул воздух, промаргиваясь.

— Ну ты, Романыч, совсем себя не бережешь, — возмутился издали Михалыч. — Опять рубанулся. Отдыхать надо, хоть изредка.

Прямо перед Китом маячила физиономия стажера. Физиономия снова была нормального оттенка, только оттопыренные уши пламенно багровели:

— Какие будут распоряжения?!

Вместо ответа Кит хлопнул себя по карману. Флешки не было. Цапнулся за телефон — ни переходника, ни карты памяти. Отодвинув стажера, Кит привстал и осмотрел сиденье. Ничего, кроме выпавшей ватки.

И тут до него дошло, что перед уколом он сунул несчастную флешку в другой карман. Там пропажа и обнаружилась.

Значит, не было ничего. Приснилось. Примерещилось.

Ну и как тут дело вести? По-хорошему, надо отвод брать по здоровью — ждать, пока галлюциноген выветрится. А с другой стороны — кого вместо себя? Шугарина, что ли? Нет, он мужик хороший, правильный. И начальник — просто золото. Прикроет, когда надо, всегда премию выпишет. Но вот мозги у него под полицейское дело совсем не заточены. Привык карманников на курортных рынках ловить, а времена сейчас совсем другие.

Соберись, тряпка.

— Так, стажер, — Кит махнул рукой, показывая, чтобы выметался из машины. Выпрыгнул следом — земля под ногами не качнулась, фонари как лили ровный свет на дорогу, так и не мигнули. — Распоряжение такое. Идешь по окрестным домам, собираешь видеоматериалы.

— Э? — теперь у стажера не только уши покраснели. От мысленных усилий вся физиономия пятнами пошла.

— Вежливо просишь поделиться записями с камер видеонаблюдения, — пояснил Кит, закипая. — Видишь собравшуюся толпу? — указал он на десяток топчущихся за лентой оцепления зевак. Михалыч остановил машину шагах в двадцати от места. — Это потенциальные свидетели. Они тебе скажут, что ничего не видели, только мимо проходили. Спросишь адреса и паспортные данные. Половина тут же сольется. Оставшаяся половина тебе не нужна — они вообще здесь случайно оказались. Но ты каждого внимательно выслушаешь и запишешь — на диктофон! Уточняю для особо одаренных — все, что они скажут. Потом пойдешь по окрестностям…

Судя по осоловевшему взгляду, стажера укачало еще на стадии сбора паспортных данных.

Ясно.

— Короче, соберешь данные, подойдешь ко мне. Нет, не подходи, — Кит нацелил указательный палец ему в грудь. — За ленту оцепления вообще не заходи. Закончишь с данными, позови меня, я подойду, скажу, что дальше делать. Понял? Повтори.

— Любопытствующих разогнать, у оставшихся спросить паспорта с пропиской, — приободрившись, отрапортовал стажер.

— Ну, почти, — Кит одобрительно кивнул. Суть парнишка ухватил верно, может, и научится чему. — Еще вопросы? Нет? Тогда вперед.

Но стажер замялся:

— А, это самое, на тело можно посмотреть? Ну, улики там. Как вы, это самое… работаете.

Интересно, как у него получится не смотреть на тело, когда свидетелей опрашивать пойдет.

— На фотографиях рассмотришь, — отрезал Кит. — Во всех подробностях. Иди, работай.

Тоже, цирк нашел. Если из профессии не вылетит, такого насмотрится, лучше бы никогда не видеть.

Под ногами захрустели мелкие камешки. От центра влево ночная дорога выглядела совершенно обычно. Хорошо освещенный ровный асфальт, обочина, канава, за ней кусты и заборы частного сектора.

Направо ситуация менялась. Там, за лентой оцепления оборвалась чья-то жизнь, и оставшиеся по эту сторону хотели понять, почему.

— Граждане свидетели, не расходимся, предъявляем паспорта! — ускакавший на пару шагов вперед стажер приступил к работе.

Как Кит и предполагал, от десятка зевак тут же отделилось человек пять и тихо растворилось в темноте. Оставшиеся заволновались. Кажется, кто-то утверждал, что знает потерпевшую.

— Да Томка это, Тамара. Настькина жиличка, дом у нее снимала, — уверенный женский голос вонзился в уши.

Кит сжал руку в кулак, другой поднял ленту и поднырнул под нее. Нет. Только не Тамара. Не она.

— Ну где ты ходишь? — Шугарин возник из ниоткуда, потянул за рукав в сторону. Кит отмахнулся, шагнул вперед — грохот в ушах перешел в рев.

Нет, не она.

Худенькая, даже слишком, на взгляд Кита, блондинка в купальнике — полная противоположность роскошной черноволосой Тамаре — лежала на боку, подложив руку под голову. На спящую не тянула даже сквозь кровавый туман в глазах. Даже с учетом загораживающего половину обзора Аркадия Соломоновича.

Знакомый облик, слишком знакомый.

Кит рывком развернулся, нашаривая телефон, цепляя взглядом лица, каждое впечатывая в долговременную память. Я же тебя убил. Пристрелил, как собаку.

Телефон едва не вывернулся из сведенной руки. Кит резко выдохнул, нажал на запись и принялся снимать оставшихся зевак. В сознании понемногу прояснялось. К моменту, когда в кадре крупным планом всплыло потное от злости Шугаринское лицо, до Кита дошло еще кое-что:

— Извини, Павел Сергеевич, — подвинул он начальника. — Аркадий Соломонович, опишите, пожалуйста, что вы наблюдаете?

Медик поднял голову, недоуменно приподнятая бровь почти сразу скользнула на место:

— Крашеная блондинка, — изобразив привычный покер-фейс, принялся перечислять он, — астенического телосложения, предположительно начальная стадия дистрофии. Лежит на боку, одна рука вытянута, на ней покоится голова, другая согнута в локте и прижата к телу. Ладонь сжата в кулак, испачкана засохшей жидкостью, предположительно кровью. Ноги…