Досада на себя мешала дышать, мешала жить. Ведь правильной оказалась первая догадка: безымянный палец — обручальное кольцо. Кто мешал знакомых девчонок поспрашивать, да просто тупо в поиск забить? Нет, самый умный нашелся — раз все подряд жертвы незамужние, значит не в кольце дело.

Телефон в кармане завибрировал. Кит обнаружил, что бродит вокруг фонтанчика, периодически злобно пиная поребрик.

— …и на первый взгляд, как будто не видна…

— На связи, — Кит остановился и повел плечами, отклеивая от спины майку.

Переодеться бы, но в дом как-то не тянуло. Лучше еще на солнышке постоять.

— Никита Романович, я вас не разбудил? — стажер Вячеслав реплику явно отрепетировал, обошелся без «этого самого».

— У тебя отсыпной, — мрачно напомнил Кит, совершенно не настроенный разводить политесы.

— Я знаю! Я на обыск к жертве с сержантом напросился, это… хозяйка их сама позвала, вещи забрать. Тут паспорт, ее это… Тамара Владимировна Торжик зовут. А этот… Павел Сергеевич, — у Вячеслава прозвучало как «Пал Сергеич», — напряг районных, нам постановление на обыск это, как его… ну…

— Выдали, — подсказал Кит. Да, ненадолго репетиции хватило.

— Не! — еще радостнее возразил Вячеслав. — Следственная группа уже едет!

— Опаньки, — оценил Кит. — Просто праздник какой-то.

В небольших городках реализация юридического процесса может занять не одни сутки. Надо добраться до судьи и убедить его выписать постановление. Затем оформить документ, доставить до места и предъявить ответственному лицу — обычно, адвокату. Адвокат может придраться к неправильно поставленной запятой, тогда алгоритм повторяется от точки, где выявлена неувязка. В крупном городе развлекаться с беготней и переоформлениями можно в пределах одного здания — если повезет. С увеличением расстояний — когда судья принимает в районном центре, а ответственное лицо потирает руки в ожидании документа где-нибудь на задворках глухой деревни — в уравнение добавляется еще время на выделение транспорта, которого вечно не хватает. Иногда кажется, что проще пешком эти двадцать километров пройти, чем полночи ждать машину.

— Никита Романович, — взмолился Вячеслав, — можно я с вами!

Кит невольно представил себе дальнейший диалог:

— Что — с вами?

— Ну… это… можно я с вами обыском это… в обыске… ну… тоже обыскивать буду?!

Да ну, нафиг.

— Вячеслав, — с полагающейся случаю торжественностью объявил Кит, — вы можете присутствовать на обыске в качестве стажера. Это означает, — не обращая внимания на странные звуки, продолжил он, — что вы будете держаться рядом со мной, соблюдая дистанцию от одного до двух метров. Не больше, но и не меньше. Это понятно?

— Да! — судя по фону, стажер на радостях бил чечетку.

— Если увидите что-либо подозрительное, то немедленно распихаете все свои щупальца по карманам и подадите сигнал голосом.

— Так точно!

— Вольно, — буркнул Кит. — За мной заезжать не надо, я своим ходом.

— Понял!

Очевидно, Вячеслав решил по возможности изъясняться односложными предложениями. Не самая плохая идея, между прочим. Особенно если вспомнить, что говорят о краткости.

— Следственная группа давно выехала? — не хотелось бы явиться к шапочному разбору, когда внутренности дома можно будет использовать разве что в качестве иллюстрации к справке о пришествии ядерной зимы. — Когда подъедут?

— А… Э… Ну-у-у…

— Срочно выяснить и доложить. На связи, — Кит дал отбой и двинул ко входу.

Дом, милый дом.

Главное — помнить, что все это не настоящее. Внутренний голос снова удивительно точно воспроизвел интонации Аделаиды Богдановны.

К сожалению, перспектива получить инфаркт от такой жизни, выглядела очень даже реальной.

Но до тех пор сдаваться Кит не собирался. Да и после намеревался бодаться до последнего — пусть только медсестра будет симпатичной, и утку вовремя меняют.

В холле все стояло и лежало на своих местах. Хорошо, не совсем на своих, но именно там, где было оставлено.

Кит подхватил брошенную у диванчика одежду и двинул через коридор. Зеркало повело себя примерно — послушно отразило модные темные панели «под мрамор» и самого Кита. Дверь в кухню так и осталась плотно закрытой, хотя кое-какие ароматы от сгоревшего завтрака все равно умудрились просочиться.

Миновав удобства — на повторный душ времени все равно не оставалось — Кит толкнул дверь в прачечную и щелкнул выключателем. Подвоха он больше не ожидал. Да и какой может случиться подвох в небольшом помещении без зеркал, сплошь заставленном агрегатами? Гладилка, сушилка и две стиральные машины — Кит долгое время считал, что это на случай, если одна из них очень неожиданно сломается. Потом выяснилось, что наука и техника достигла таких высот, при которых белое стирается не просто отдельной порцией, а в отдельной машине.

Кто-то ведь из девушек подсказал, сам бы ни за что не додумался.

Из всего предложенного Кит пользовался только стиралкой, которая поменьше. Обычно делал так — набивал доверху, а когда понимал, что больше не влезет, закрывал и выставлял режим «особо загрязненное». Срабатывало на отлично.

Вот и теперь, утрамбовав поверх остального уделанные вчерашние джинсы, Кит щелкнул крышкой и принялся тыкать в кнопки, одновременно нашаривая в кармане телефон, чтобы позвонить Марине. Очень хотелось успеть заехать к ней до появления следственной группы.

Прачечная располагалась в почти глухом углу дома. То есть, окно здесь было, но больше номинальное — узкое, в половину человеческого роста, почти не пропускавшее свет. Кит вообще не понимал, о чем думал проектировщик, когда его планировал. Абсолютно лишняя деталь.

В машину потекла вода. Кит выпрямился, развернулся, привычно зацепившись взглядом за окно — и чуть не упустил телефон от неожиданности. В первый момент показалось, что кому-то из соседей неймется. Вроде как постучал, не открыли, пошел вокруг дома искать и в окна заглядывать. Но нет.

За окном маячил суицидник Макс. Причем, не просто маячил, а прилип физиономией к стеклу, закрывшись от света ладонями. Кит очень хотел разозлиться, он прекрасно понимал, что трупы не ходят, что все это у него в голове и надо просто как-то вылечиться. Но стоять столбом, как хомяк в банке, пока мертвец вышаривает тебя взглядом, было… неприятно. Кит сделал первое, что пришло в голову — врубил в телефоне фонарик, шагнул к окну и направил слепящий луч в глаза непрошеному гостю.

Любой нормальный человек, получив удар по сетчатке, шарахается, закрывается или еще как-то реагирует. Макс иллюминации словно и не заметил. Глазел, приникнув так близко, что гладкой поверхности образовалось небольшое облачко конденсата. Пока до Кита доходило, что это значит, Макс чуть сдвинулся и вдруг с силой долбанул в стекло раскрытой ладонью.

Вот когда у Кита слегка сдали нервы. Дверь шарахнулась в стену, Кит с грохотом пролетел по коридору, прикидывая, что через вход слишком долго, лучше через холл; сдернул со столика кобуру, на ходу вытащив пистолет. Окна в пол всегда казались бесполезной красивостью, потыренной у теплого запада, однако теперь эта красота экономила драгоценные секунды. Дернул ручку — одну, вторую — вторая подалась почти без усилий, распахнул, выкатился наружу, едва удержав равновесие, в три прыжка долетел до угла, пригнулся, машинально вжался в стену — инстинкты, чтоб их, потерянные мгновения — щелчком снял пистолет с предохранителя, выглянул — пусто.

Никого. Ни на крыше — туда Кит тоже прицелился, как на учебке — ни позади, ни за другим углом. Лишь слегка примятая трава под окном прачечной и едва видимые следы влаги на стекле. Очевидных отпечатков нет, но это нужно профессионально обрабатывать. Кит на пробу дохнул ниже, отошел и посмотрел. Очень похоже. Вот только Кит дышит, потому что живой — пока что, а Макс не просто мертвый, там вскрытие проводилось. Все, как положено.

Отойдя еще на шаг, Кит внезапно почувствовал себя не просто дураком, а дураком с профдеформацией: выхватил же телефон, как пистолет из кобуры, так кто мешал сфотографировать, вместо того, чтобы фонариком светить? Ковбой недоделанный. Сейчас уже точно знал бы, что происходит.