— Эй, земляк, куда это ты собрался, не заплатив?

— За что же мне платить?

— За съеденное.

— Вот тебе раз, неужели ты не видел, что я один только пар от твоего горшка и отведал!

— А ты что ж думаешь, он и денег не стоит? Я ради этого пара, который ты со своим черствым хлебом съел, дрова жег, воду носил, кушанье варил! — стал перечислять трактирщик.

— Братец, — кротко промолвил Хитрый Петр, — все это я понимаю, но чем же я тебе заплачу, коли у меня гроша ломаного нет?

— Коли у тебя денег нет, так получи десять палок, авось, запомнишь, что значит чужой пар жрать! — раскричался трактирщик.

На шум к трактиру сбежался народ.

— Ну, что ж, бей! — согласился Хитрый Петр и вышел на солнце. — Бери палку и начинай, да только смотри не притрагивайся ко мне, как и я не притронулся к твоему кушанью. Иначе палка по твоей спине прогуляется.

— Кого же мне бить? — оторопел трактирщик.

— Отсыпь десять палок моей тени!

Все вокруг покатились со смеху. А пристыженный трактирщик скрылся за дверью.

Был у Хитрого Петра баран, которого он очень любил.

Своим соседям он говорил:

— Этого барана я вам завещаю. Когда я закрою глаза, вы соберитесь у меня в доме, зажарьте его, наешьтесь до отвала и помяните меня добрым словом.

Однако соседям Хитрого Петра — корчмарю и сельскому богатею — не терпелось полакомиться бараниной. Вот они и отправились к попу за советом, как бы им уговорить хитреца зарезать барана.

— Вы это дело мне предоставьте! — сказал поп, нахлобучил камилавку и пошел к Хитрому Петру.

— Как дела, батюшка? — спросил Хитрый Петр.

— Плохи дела, Петр, плохи! — вздохнул поп. — Начинается светопреставление. Послезавтра и конец наступит. Остается нам всего один день жизни.

Хитрый Петр почесал в затылке и спросил:

— Откуда ты про это узнал?

— Из книг. Ты ведь веришь книгам?

— Верю, — ответил Хитрый Петр. — Что ж нам теперь делать?

— Ничего, — промолвил поп. — Соберемся-ка мы завтра и устроим вскладчину пирушку, чтобы веселее провести последний день своей жизни. От нас — вино, от тебя — баран, согласен?

— Ладно, батюшка, только это надо устроить где-нибудь в укромном местечке. Лучше всего собраться на лугу, возле речки. И давайте завтра оденемся все в лучшее платье, так будет веселее.

— Я всегда считал тебя умным человеком! — похвалил поп Хитрого Петра и отправился восвояси.

На другой день рано утром все четверо, одевшись как на свадьбу, были на лугу возле речки. Развели наскоро костер и зарезали барана. Разгорячились, пока сдирали с него шкуру да насаживали на вертел. Вот поп и говорит:

— Ты, Петр, останься здесь и смотри, чтобы баран хорошенько зажарился, а мы искупаемся в речке перед тем, как начнем угощаться.

Раздевшись, поп, корчмарь и сельский богатей бросились в прохладную воду. А Хитрый Петр, повертев барана над огнем, схватил одежду троих приятелей и бросил в костер. Немного погодя купальщики вернулись и начали искать свое платье.

— Петр, — принялись они кричать, — что ты сделал с нашей одеждой?

— Сжег, — спокойно ответил Хитрый Петр.

— Да ты что, рехнулся? Как же мы покажемся голышом людям?

— Вовсе я не рехнулся, — сказал Хитрый Петр, — просто подумал: завтра светопреставление — зачем моим друзьям одежда, раз им больше не жить? Да и батюшка не раз говорил в своих проповедях: нагими пришли мы в этот мир, нагими должны и покинуть его.

Хитрый Петр был бедным человеком и не мог платить брадобрею. Вот он и пошел к своему богатому соседу и стал просить его:

— Сосед, у тебя есть острая бритва, побрей меня, а то я так оброс, что стал на ежа похож.

— Садись! — воскликнул сосед, слывший большим шутником, и подал Хитрому Петру стул. Посадил его лицом к солнцу, вынул бритву и начал брить, не намылив подбородка.

У Хитрого Петра дух занялся от боли, слезы потекли из глаз, однако он стиснул зубы и молчал. А сосед скоблил сухую щетину и посмеивался.

— Петр, — наконец сказал он, — дам-ка я тебе тесло, сунь его топорищем в рот, не то ты так стиснул зубы, что того и гляди язык прикусишь.

— Делай свое дело, сосед! — ответил Хитрый Петр. — А долг платежом красен.

— Ну, вот и всё! — сказал сосед, окончив брить.

— Спасибо! — пробормотал Хитрый Петр. — Век не забуду твоей услуги.

И ушел.

Прошел год. Наступила весна. Богач позвал Хитрого Петра и сказал ему:

— Ты, Петр, поди, помнишь, сколько добра я тебе сделал. Пришел твой черед отплатить мне. Сходи-ка ты на мой виноградник и обруби лозы, только, смотри, хорошенько обруби!

Хитрый Петр взял секач, отправился на виноградник богача, засучил рукава и принялся рубить всё подряд. Все побеги обрубил — до самого корня.

Вернулся он в село, а богач спрашивает:

— Ну, как, обрубил?

— Еще как! — отвечает Хитрый Петр. — Всё как есть! Второй раз уже не придется обрубать.

— А побеги?

— Все до одного вычистил.

— Ну и что, «плачут» лозы-то?

— Не просто плачут, а надрываются, — покачал головой Хитрый Петр. — И ты заревешь, как их увидишь.

Погнал однажды Ходжа Насреддин пять ослов продавать на базар. Бежал он вслед за ними, погонял, наконец устал и уселся на одного из них. Отдохнул немного и принялся пересчитывать тех, что семенили перед ним, развесив уши.

— Вот так-так, да их же только четыре! — воскликнул перепуганный Ходжа и соскочил на землю. — Один, видать, отстал, вернусь-ка да поищу его!

Но перед тем, как повернуть обратно, он снова пересчитал Ослов и увидел, что их пять. Довольный, Ходжа снова уселся на одного из ослов и погнал остальных перед собою.

Спустя некоторое время он снова принялся их пересчитывать.

— Опять четыре! — воскликнул Ходжа и в недоумении стал хлопать глазами.

В это время встретился ему Хитрый Петр.

— Хитрый Петр, будь добр, скажи мне, сколько ослов ты видишь перед собой? Когда я считаю их с земли — получается пять, а как только сяду одному из них на спину — один пропадает.

Хитрый Петр усмехнулся и ответил:

— Ослов-то шесть, только у одного из них две ноги.

Однажды Хитрый Петр отправился на рынок поглядеть, что народ продает и что покупает.

Встретился ему архиерей.

— Эй, Петр, иди-ка сюда! — поманил он его пальцем.

Хитрый Петр подошел к нему.

— Зачем я понадобился тебе, владыко?

— Это лукошко, — сказал архиерей, — полно яиц. Отнеси его в мои покои, ибо не пристало архиерею тащить ношу, словно он вьючный мул.

— А чем ты мне заплатишь?

— Денег я тебе не дам, ибо архиерею подобает только брать, а не давать, но расплачусь с тобой тремя мудрыми поучениями.

— Идет, — согласился Хитрый Петр и взял архиерейское лукошко.