- Здравствуйте! – сказал я. – Вы Лаубе?

- Я, - отозвался мужчина. – С кем имею честь?

- Уголовный розыск.

- Удостоверения покажите, пожалуйста, - попросил Лаубе, и, спустившись с крыльца, подошёл поближе.

Пёс как привязанный последовал за ним, но пока не выявлял никакой агрессии, хотя внимательно следил за каждым нашим действием.

- Обязательно, - заверил я. – А собачка на нас не прыгнет?

- Гром слушается только моей команды и без неё на вас не набросится, - пояснил мужчина.

Сложно точно определять возраст по внешности, но по моим прикидкам ему было лет шестьдесят – шестьдесят пять.

Мы достали удостоверения. Лаубе, близоруко щурясь, внимательно рассмотрел каждое.

- Что ж… - Он распахнул калитку, впуская нас. – Не стану вас держать на улице – в конце концов, это неприлично. Проходите в дом.

Мы вошли в светлую комнату. Первое, что бросилось в глаза – обилие книжных шкафов. Полки буквально прогибались под тяжестью фолиантов.

- Присаживайтесь. Если хотите, могу угостить вас чаем. Вы ведь с вами почти коллеги… в каком-то роде, - грустно усмехнулся Лаубе.

- Большое спасибо за предложение, но мы вынуждены отказаться, - сказал я. – У нас к вам дело…

Лаубе догадался, чем вызвано моё замешательство:

- Товарищем Лаубе вам звать меня не с руки – я по вашей терминологии «лишенец». Господа, как мы знаем, уже не в ходу. Если вас интересует моё мнение – можете звать меня Константином Генриховичем. Итак, чем могу быть полезен новой власти?

- Константин Генрихович, мы к вам по очень важному и срочному делу. Похищена девочка. Мы хотим найти её по горячим следам с вашей помощью. Нужны вы и ваш пёс.

- Девочка… - Лаубе резко встал. – Знаете, если бы вы обратились ко мне с какой-то другой просьбой – я бы отказал, не раздумывая У меня, знаете ли, много претензий к новой власти. Но если речь идёт о жизни ребёнка, можете быть совершенно спокойны: я и мой Гром целиком в вашем распоряжении. Пусть Гром далеко не молод, но в нём течёт кровь знаменитого Трефа. Слышали о таком?

- Конечно, - ответил за меня Михаил. – Это ведь не просто пёс, а легенда. Говорят, когда воры узнавали, что в город приезжает Треф, то сами возвращали похищенное хозяевам.

- Гром – достойный потомок легендарного родственника, - сказал Лаубе. – Давайте не будем терять ни минуты. Ведите на место преступления.

Я с сомнением оглядел старика.

- Что, не нравятся мои седины? – усмехнулся Константин Генрихович. – Но тут ничего не поделать: Гром будет слушаться только меня. Хотя, его форма гораздо лучше.

Пролётка, дожидавшаяся на улице, довезла нас до места, где Михаил подстрелил бандита. Сейчас ничего не напоминало, что ещё час назад тут произошло убийство.

- Один из похитителей был застрелен здесь, - показал я. – Мы хотим, чтобы пёс привёл нас по следу. Думаю, покойник направился к нам с места, где держат девочку.

- Вы уверены? – внимательно посмотрел на меня Лаубе.

- Не на все сто процентов. Но мы обязаны отработать эту версию, - сказал я. – У нас есть сапог убитого. Он поможет Грому взять след.

- Хорошо, - кивнул Константин Генрихович. – Только учите, если бандит приехал – от Грома толку будет мало.

- Вряд ли наш клиент приехал сюда на извозчике, - сказал я. – Невелика птица. Шёл пешком.

- Тогда у нас есть все шансы.

Лаубе дал понюхать собаке обувь убитого и приказал:

- Искать, Гром.

Пса словно подменили. Дотоле флегматичный, он вдруг преобразился, резко ощетинился, словно увидел перед собой угрозу и, опустив к земле морду, дёрнул за поводок.

- След свежий, - обрадованно сказал Лаубе. – Псу легко работать. За мной, господа…

Охотничий азарт охватил не только его. Даже Миша пропустил мимо ушей старорежимное обращение и вместе с нами ринулся за набирающим скорость псом.

Сначала Гром привёл нас к бараку, в котором жила семья Чалого, потом потащил на улицу, мы перебежали через перекрёсток, потом нырнули в какую-то арку, пронеслись через двор, распугав баловавшихся ребятишек, выскочили на центральный проспект, пересекли его, снова углубились в какие-то лабиринты.

Дома и дворы сменяли друг друга как в калейдоскопе.

Если Гром и мы не ощущали большой усталости, то Лаубе начал сдавать. Мне стало жалко Константина Генриховича. Для его возраста чрезмерные нагрузки вредны.

- Передохните, - попросил я. – Минут пять у нас есть.

Он с благодарностью посмотрел на меня и притормозил Грома.

Пёс сел возле хозяина и не спускал с него влюблённых глаз. Прежде у меня никогда не было собаки, как-то само собой получалось, что Дашка таскала домой исключительно кошек, а мне самому было недосуг заводить домашнего питомца, но в этот момент я ощутил чувство глубокой белой зависти – какая искренняя и главное – бескорыстная преданность светилась во взгляде Грома!

- Всё, мне лучше, - сказал Константин Генрихович. – Вы уж простите старую развалину.

- Хотел бы я дожить до ваших лет и быть таким же активным, - сказал я.

В прошлой жизни у меня этого не получилось. Что будет в этой – не берусь даже загадывать.

Наконец, мы оказались возле двухэтажного оштукатуренного дома с большой вывеской «Ткани из Италии» над массивными дверьми. Пёс сел возле них и гордо поднял голову.

- Кажется, нам сюда, - сказал Лаубе.

Я кивнул. Вряд ли подстреленному сявке были какие-то дела до итальянских (итальянских ли?) тканей. Если он заходил сюда перед тем, как отправиться к Чалому, значит, это было для него важно и это как-то связано с похищением девочки.

- Не будем гадать! – сказал я. – Зайдём сюда и проверим.

- Без ордера? – удивился Лаубе, но увидев мой нахмуренный взгляд, замолчал.

Юридические тонкости вроде ордера интересовали меня сейчас меньше всего.

Глава 20

За моей спиной мелодично звякнули колокольчики.

- Уголовный розыск! – сказал я.

По одному только выражению морды продавца – разбитного малого с прилизанными волосами всё становилось ясно как днём. Он даже выронил из рук аршин, которым собирался отмерять ткань для покупательницы – молодящейся дамочки в легкомысленной шляпке.

Следом за мной в магазин вошли Миша и Лаубе. От них тоже не скрылось растерянное поведение продавца.

Его мелкие глазки суетливо посматривали то на меня, то на моих спутников и, наконец, высмотрели пса, который покорно сел у ног Константина Генриховича.

- Простите, - выдавил из себя продавец, - но у нас с собаками нельзя.

Он вынул из кармана брюк большой платок и вытер им вспотевшее лицо.

- Ты, наверное, не расслышал, - покачал головой я. – Мы из уголовного розыска. У нас есть сведения, что у вас в магазине торгуют контрабандным товаром. Мы обязаны проверить.

Говорить напрямую про то, что мы ищем похищенную девочку, я не стал. Вдруг она находится в другом месте, и тогда история закончится крупным скандалом.

Услышав про контрабанду, продавец успокоился, даже улыбнулсянастолько приторной и неестественной улыбкой, что у меня разом зачесались кулаки.

- Что вы? Какая контрабанда? – воскликнул он. – У нас весь товар выставлен на совершенно законных основаниях. Могу показать все бумаги.

- Вот мы сейчас это и проверим, - сказал я и, повернувшись к дамочке, попросил: - Побудьте, пожалуйста, в качестве понятой.

- Извините, но я не могу, мне некогда, - засуетилась она и устремилась к выходу, забыв о покупке.

Избавившись от свидетелей, я подошёл к продавцу поближе и спросил:

- В магазине, кроме тебя, есть ещё кто-то?

- Никого. Магазин маленький, дохода немного – приходится вертеться: я здесь и за хозяина, и за продавца, и за грузчика. Вечером ещё уборщица приходит, - затараторил он.

- Вот и ладушки. Константин Генрихович, пустите Грома, пусть всё тут проверит, - сказал я.

Эх, жаль, что нас всего трое – кого-нибудь поставить у выхода… В идеале вообще оцепить дом, но кто ж нам даст столько людей? Все заняты раскрытием контрреволюционного мятежа, а мы орудуем на свой страх и риск.