Он немного помялся.

- Мы это… Ну, чтобы недоразумений не возникло… Короче, зачинщиков к ответу призвали. Кто сопротивлялся, того, значит, извели, как контрреволюционный элемент.

Обстановка прояснилась. Понятно, с какой стати взялась недавняя пальба. Мятежники зачищали свои же ряды.

В чистосердечность раскаяния особо не верилось. Прав Смушко, это известие о бронепоезде привело к панике в рядах взбунтовавшегося батальона и отрезвило многие умы. Однако сейчас это не принципиально. Главное - навести порядок в городе.

Что касается виноватых… С ними пусть разбираются чекисты, это целиком и полностью их епархия, к тому же они и сами подлили масла в огонь, когда делали аресты. Хотя, не мне их, конечно, судить. Сам бы наделал подобных ошибок.

Самое хреновое: погибли люди, есть раненые, в том числе тяжело. У мятежников тоже потери и немаленькие, но думаю сейчас как эгоист. Меня интересуют те парни, что бок о бок стояли со мной, та окровавленная пишбарышня. А сколько таких пишбарышень ранило или. Не приведи, господь, убило в других госучреждениях? У тех же чекистов, например…

Церемония сдачи проходит чётко, как по расписанию. Гора оружия растёт на глазах: тут не только «мосинки», хватает берданок и вообще экзотических карамультуков – ну, понятно, часть учебная, что на складах отыскали, то и вручили.

Появляются чекисты, чоновцы. Приезжает полуторка с которой лихо выпрыгивают солдаты. Они сразу берут под охрану мятежников.

Кому-то сегодня предстоит весёленькая ночка, а точнее – не одна.

Но вернёмся к делам нашим скорбным. Последствия мятежа ещё разгребать и разгребать.

На носилках выносят трупы и грузят на подводы. К счастью, в угрозыске убитых немного: всего трое. Но сердце кровью обливается за каждого из них.

За ранеными уже приехали из госпиталя. Вижу знакомую санитарочку, которую когда-то напугал, когда очнулся в палате. Пытаюсь улыбнуться в ответ, но ей не до меня. Она тщательно бинтует чоновца в насквозь пропитанной потом рубахе. Парню больно, но он держится молодцом. Сидит, стиснув зубы, и беспрекословно выполняет все приказания медработника.

Чуть погодя приходит мастеровой в чёрной промасленной тужурке. Смушко с них хорошо знаком.

Они обмениваются рукопожатиями.

Мастеровой говорит:

- Меня от партийной ячейки депо к вам направили. Может, помощь какая нужна?

У него негромкий глуховатый голос.

Смушко кивает.

- Сам видишь, какой нам расквардак тут устроили! У меня финансов на ремонт нет.

- Что-нибудь придумаем, - обещает мастеровой.

Я точно знаю, он действительно что-нибудь придумает.

Внезапно Смушко улыбается.

- Это твои орлы бузотёрам про бронепоезд и артиллерию наплели?

Железнодорожник ухмыляется, не без гордости отвечает:

- Мои, конечно, а кто же ещё!

- Вижу, они у тебя мастера не только паровозы чинить, но и зубы заговаривать! – восхищается Смушко.

Внезапно появляется дежурный. На его лице целая гамма чувств: от ужаса до обречённости.

- Та-та-таварищ Смушко, - заикаясь, произносит он.

- Ну, - хмурится начальник губрозыска. – Говори, не тяни.

- Пойдёмте срочно со мной, - просит дежурный. – Там… там такое!

Смушко находит меня взглядом.

- Быстров, за мной.

- Есть, - чётко, по-военному отвечаю я и следую за начальником губрозыска

А в голове мечется одна мысль: что же могло так напугать дежурного, если учесть, что мятеж недавно закончился?

Глава 15

Мы спустились на цокольный этаж, где располагались камеры или как обычно говорили – арестные помещения. Здесь даже в коридоре было темно и сыро.

За дверями переговаривались задержанные, кто-то громко и надсадно кашлял. В общем, ИВС жил привычной жизнью.

- Эй, легавые? – донеслось откуда-то сбоку. – На свободу когда? Уж третьи сутки гноите.

- Заткнись, Рябоконь, - коротко бросил в ответ дежурный. – Когда надо, тогда и отпустим.

- А ты чё – жив остался? – захохотал невидимый Рябоконь – Я было обрадовался, что вас по брёвнышку раскатали.

- Не дождёшься, - буркнул дежурный.

У дежурного к ремню была пристёгнута тяжёлая связка ключей. Подойдя к одной из камер, он подобрал нужный и стал ковыряться в замке. Что-то щёлкнуло, дверь распахнулась.

- Вот, - сказал дежурный. – Только осторожно, товарищи.

Я заглянул внутрь… камера была пуста. Вопросительно посмотрел на дежурного.

- И что? Камера как камера…

- Здесь находился задержанный Трубка, - чуть не плача произнёс дежурный.

- Чего! – взревел медведем Смушко. – И где же он?

- Не знаю! Вчера вечером был, а сегодня как корова языком слизнула.

- А камеры кто охранял?! Почему на посту никого? – разозлился Смушко.

- Камеры охранял милиционер Головко. Только убили его, когда катавасия началась. На стрельбу выскочил и сразу наповал…

- Ну да… - грустно протянул Смушко. – Хороший был мужик. Жаль, конечно.

Затем снова накинулся на дежурного:

- Хорошо, а ты куда смотрел? У нас один выход.

- Честное комсомольское, не видел я! Не мог Трубка мимо меня пройти – я бы задержал.

- Задержал… Честное комсомольское! – Смушко трясло от злости. – Ты понимаешь, что с тобой теперь будет?! Да тебя расстрелять мало!

- Товарищ начальник губро! – обиженно завопил дежурный. – Я-то здесь при чём! Я вообще ничего не понимаю…

- Может его в другую камеру случайно определили? – предположил я. – Давайте проверим. Всякое в жизни бывает.

- Да проверял я! Нет его! Нет и всё! – выпалил дежурный.

- Ещё раз проверить! Заодно установить - может, кто-то ещё пропал! – нахмурился Смушко. – Задержанных опросить. Через полчаса у меня в кабинете с докладом. А там определимся.

Увидев, что дежурный находится в оцепенении, начальник губрозыска рявкнул:

- Выполнять!

Увы, лже-чекист Трубка как в воду канул, и допрос задержанных ничего не дал. Все пожимали плечами и говорили, что ничего не видели не слышали.

- А если и слышали что, так ничего нам не скажут. Сознательного элемента, как вы понимаете, там нет и неоткуда взяться. Из хорошего только то, что кроме Трубки больше никто не сбежал, - подвёл итоги Гибер.

Он смог прорваться только после того, как мятежники сдались, а до этого вместе с мастеровыми из депо занимался организацией рабочей дружины.

Смушко вызвал к себе всех сотрудников губрозыска, и обе бригады, пусть и не в полном составе, оккупировали его кабинет. Мест за столом не хватало, люди сидели на подоконниках или, подобно мне, стояли.

Закончив доклад, Гибер опустился на стул и вытер вспотевший лоб платком.

- Когда Трубку видели в последний раз? – спросил Смушко.

- Сразу после того, как арестованным раздали ужин, - с места ответил Гибер.

- А что – после никто не проверял? – насупил брови начальник губрозыска.

– Вы же сами помните, что вчера творилось: задержаний много, допросы… Народ туда-сюда таскали, причём весь вечер и половину ночи. Трубка сидел в одиночке и его не проверяли. Решили, что никуда не денется, - буркнул Гибер.

- Знаете как это называется? Это называется бдительность потеряли, товарищи! Расслабились! А что в итоге? Враг на свободе. И что хуже всего: мы не только не знаем, как это случилось, но даже не можем установить когда.

Гибер отвернулся. Другие оперативники тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Случилось ЧП. И даже недавняя атака на губрозыск не могла служить оправданием. Преступник явно ушёл до неё.

Это бросало тень на весь уголовный розыск.

С меня тоже снимали показания, но вот только большой пользы это не принесло. Если бы увидел Трубку… нет, даже не на выходе, а просто в коридоре, обязательно бы зафиксировал в памяти. В конце концов, я ведь лично его брал. Но… чего не было, того не было.

- Дежурный вспомнил что-то полезное?

- Нет, - вздохнул Гибер. – Я его под арест взял. Пусть в холодной посидит, память проветрит.