Фраза не получается такой же мелодичной, как у Степаненко. При условии, что это, конечно, он.

Лезу в карман, достаю заветные банкноты. Их немного, но в скомканном виде кажется, что речь идёт о неимоверной сумме. В глазах красноармейцев загорается огонёк жадности.

Стоит положить деньги обратно, и в мою грудь упирается кончик штыка.

- А ну руки в гору, падла! – требует усатый.

Он внимательно следит за моими движениями. Так кошка наблюдает за мышкой.

- Что вам от меня нужно? – лепечу я.

- Деньги давай и останешься жив, - ухмыляется грабитель.

Я пячусь назад, изображая неподдельный испуг. Мне на самом деле страшновато. Пусть банда ещё не успела замарать себя убийствами, но рано или поздно это обязательно произойдёт.

Начинаю медленно поднимать руки. Они немного трясутся.

Естественность моих движений расслабляет грабителей.

И тогда я делаю шаг назад, одновременно хватая винтовку и дёргаю на себя. Мой поступок ошеломляет красноармейца. Он тянет оружие на себя, я тут же отпускаю, и усатый валится навзничь.

И тут же раздаётся выстрел – это усач непроизвольно надавил на спусковой крючок.

Хорошо, что винтовка направлена в небо.

Сигнал получился ещё лучше, свистка, улица приходит в движение. Я ещё не вижу, но знаю, что ко мне уже бегут парни из уголовного розыска, бойцы ЧОН.

И грабители начинают прозревать, что я не тот за кого выдаю. Окончательно их убеждает в этом ствол «Смита-Вессона», оказавшийся у меня в руке. Я извлёк его с ловкостью и быстротой циркового фокусника.

- Бросай оружие! – зычно звучит мой голос.

Трёхлинейки послушно опускаются на землю.

Рядом оказывается Михаил. Он тычет стволом в бок горбоносому:

- Сколько вас тут? Ну, говори!

- Тут трое. Ещё Борька – он на этого показал, - грабитель кивает на меня.

- Такой мелкий, в кепочке? – уточняю я.

- Он самый.

- Другие есть?

- Есть, - вздыхает горбоносый. – Ещё четверо на хате сидят.

- Покажешь, что за хата? – спрашивает Миша.

- Покажу, - горбоносый демонстрирует чудеса покладистости.

- Старший среди вас кто? – это уже я, закрепляю успех.

- Комроты наш, Раздобреев. Только его здесь нет. Он на дежурстве сёдни, нас прикрывает.

Приводят напуганного Борьку – кто-то из людей Полундры правильно вычислил его и проследил.

Борька пытается строить оскорблённую невинность, но очная ставка с подельниками заставляет его признать вину. В общем, колются все быстро – тем более, что взяты с поличным.

Ребята довольны: взятие банды – это всё же событие. Больше всех доволен Гибер. Он сияет как начищенный самовар. Отличилась его бригада, есть повод погордиться собой.

Подходит Полундра. Он ещё не видел меня в одежде нэпмана.

Матрос хлопает меня по плечу.

- Значит, это и есть счастливый костюмчик? Дашь поносить, Быстров, а?

- А тебе зачем – на свидание? – подкалываю я.

- Не. Тоже хочу банду поймать, - хохочет Полундра.

Гибер строго грозит Полундре пальцем:

- Но-но! Не замай! Костюм специально нашей бригаде выдан. Себе другой ищите.

Вроде бы надо переодеваться и возвращать наряд владельцу, но… это означает, что я пропущу вторую часть Марлезонского балета. Мы взяли банду, но ещё не всю. Есть ещё четвёрка, которая не знает о своей участи, а она уже предрешена.

Не обижайся, товарищ предприниматель. Я ещё поношу твой костюмчик. Пусть он второй раз послужит делу революции! Кто знает, может ещё и в историю войдёт.

Усатый – на самом деле кум Раздобреева по фамилии Степаненко. Он едет с нами показывать «малину» банды, остальных задерживают и везут в губрозыск.

Допросы начнутся по горячим следам – прямо сейчас. Чую, что ночка будет весёлая и что домой я опять не попаду.

Но меня это не огорчает. Я взбудоражен, во мне играет азарт сыщика. Внутри всё прямо колотится от нетерпения.

Фарт, ментовский фарт…

Мы на месте. Банда засела в старом доме-пятистенке. Это довольно далеко от нашей засады, вряд ли сюда долетели отзвуки выстрела.

Да собственно, даже если бы и долетели, в доме бы их вряд ли услышали.

Миша тихонько прокрадывается к дому и смотрит в окно. Хата, что называется, гуляет.

Бандиты пьяны в драбадан. На столе бутылки с самогонкой и много еды.

Кроме четырёх мужчин в доме две не менее пьяные девицы. Михаил узнал в них местных жриц любви. Собственно, сам дом принадлежал одной из них.

Когда мы ворвались, никто не был в силах оказать нам даже подобие сопротивления.

Связанных бандитов посадили на подводы и повезли в угро. Девиц прихватили вместе с ними: на хате нашлось много вещей, фигурировавших по делам об ограблениях. Похоже, проститутки занимались сбытом награбленного. Но всё это ещё предстояло выяснить.

После того, как операция завершилась, я вдруг почувствовал себя выжатым словно лимон. Силы стремительно покидали меня.

Однако я заставил себя поехать вместе со всеми. Вот поставим все точки над «ё» и тогда отдыхать!

Если бы я только знал, что произойдёт на следующий день…

Глава 13

Нэпман, который уже не чаял и не гадал получить назад свои шмотки, прямо расцвёл, когда я вернул их в целости и сохранности. Рассыпался словами благодарности и моментально умчался, боясь, чтобы не передумали.

Спать я завалился только в три ночи и опять на службе. Это становилось какой-то нездоровой традицией. Ладно хоть поесть в итоге удалось, но я бы всё на свете отдал сейчас за тёплую ванну и чистое постельное бельё. Похожу ещё день небритым, и вообще перестану себя уважать.

Михаил, которому тоже не улыбалось идти домой, а потом вставать ни свет ни заря, составил мне компанию. В общем, ночевали мы вдвоём. Я спал на стульях, Мишка на столе, свернувшись калачиком.

Вырубились мы моментально, чему немало способствовала не только усталость, а ещё и тяжёлые капли дождя, вдруг забарабанившие по крыше. Начался дождь.

Я только успел пожалеть, что не расспросил Михаила о своей семье, судя по тому, что в госпитале меня ни разу не навещали близкие – они либо далеко, либо их вообще нет, то бишь Георгий Быстров – круглый сирота. Да и с невестой у него тоже как-то не очень.

Но потом меня как по башке ударило, глаза сомкнулись сами собой.

Едва рассвело, как моё внимание привлёк странный шум с улицы. Возникло ощущение, будто под окнами губро ни с того ни с сего открылся городской базар: одновременно говорили десятки людей, и интонации в голосах были явно напряжёнными.

- Где эти бл…? Куда наших подевали? Ну, суки, доберёмся до вас, дай срок!

Пусть я тут без году неделя, но даже мне понятно, что снаружи творится какая-то нездоровая «движуха». Сон как рукой сняло.

Я выглянул в окно: несмотря на пасмурное утро и порывы ветра, улица была запружена вооружёнными красноармейцами. Их было несколько сотен, и то, как они себя вели, производило скорее впечатление толпы, чем регулярной армии.

Часового у крыльца не было. Надеюсь, он находится внутри, или мог слиться с серой солдатской массой.

- Какого хрена? – озадаченно протянул Михаил, которого тоже разбудили эти звуки.

- Самому интересно, - сказал я.

Толпа буянила, скандалила, ругалась, но пока агрессии действиями не проявляла.

- Может, это какой-то митинг? – предположил я.

- Не слышал, чтобы сегодня митинг собирали, да и не проводили их никогда у нас под окнами, - с тревогой проговорил Михаил.

По коридору протопали чьи-то сапоги. Дверь распахнулась. В проёме нарисовался Полундра. Судя по красным воспалённым глазам, он тоже ночевал на работе.

- Мужики, вы знаете, что тут происходит?

- Сами гадаем, - сказал я.

- Ладно. Сейчас выйду и узнаем, - решительно объявил матрос.

- Погоди, - попросил я, привычно не ожидая от толпы ничего хорошего.

Тем более от толпы, состоявшей из вооружённых людей. И неважно, что они считаются бойцами регулярной Красной армии. По факту многие из них вчерашние рабочие и крестьяне, считающие слово дисциплина каким-то мудрёным ругательством.