Стиан почти лежал на полу, тихо рыдая. Бедняжка. Как же ему сейчас было тяжело.

Я медленно подошла, присела, положив ладонь на плечи.

— Нет! — неожиданно взъерепенился он. — Не нужно меня жалеть!

Одернул мои прикосновения, резко поднялся и выскочил прочь. Вот это да. Это поворот.

Вот это поворот…

Чтобы это могло значить? И как это понимать.

Мужчина постеснялся своей сентиментальности, на что последовала защитная реакция? Ведь он же богач в нашем мире, колдун и нефилим в этом, и грозный воин в прошлом, а тут… крокодильи слёзы передо мной.

Или при сестре пообещал, а как она исчезла, исчезли и обещания. Разум подсовывал подобные доводы, а вот сердце не хотело в них верить. В Стиане я чувствовала для себя гораздо больше. Интуиция редко обманывает. Хотя, кто её знает, может и она временами даёт сбои.

Присела на край кровати, сложив руки на коленях. Так и сидела в тишине почти час, пока в комнату не вошла незнакомая мне женщина. В летах, но красивая, высокая, стройная, кровь с молоком. Я успела приметить ещё на пристани, что у них здесь практически нет таких хилых и тощих девушек, как я. Вся прекрасная половина круглая, упитанная, с толстыми косами толщиной с мою руку, здоровым цветом лица и с той ещё богатырской силушкой. Среди них я смотрелась, как брак в потомстве.

В руках посудина с водой, полотенце на плече. Понятно. Умывать меня собрались.

Женщина поставила принесённое на стол и подозвала меня жестом. Нежно так, любезно, дружелюбно с улыбкой смотря в глаза.

Я поднялась, подошла. Омыла руки, и лицо, окончательно проснувшись. Ещё бы зубы почистить. Когда я их последний раз чистила? В своём мире, утром, как собиралась на работу на АЗС. М-да… так и кариес хватануть не долго, не говоря о «приятном» аромате изо рта.

Мне подали полотенце. Утёрлась, ожидая дальнейших указаний. Дверь скрипнула, душа опять ушла в пятки, вошла ещё одна женщина. Не знаю, чего я боялась больше, появления незнакомых мужчин или провидца. Вряд ли Стиан вернется сейчас.

Вошедшая девушка чуть моложе держала красивое платье. Насыщенного синего цвета. В пол с длинным рукавом, высоким воротником и поясом из тонкой кожи. Красивое. В глаза бросается.

Меня тронули женские руки. Я ахнула и отскочила. Не ожидала, засмотревшись на девушку с платьем. Женщина успокаивающе шикнула, просияла улыбкой и что-то тихо сказала на своём языке.

Опять улыбнулась и поманила к себе. Я послушалась. С меня стащили ночную сорочку, и я зардела густым румянцем, опасаясь, что намётанный женский глаз может догадаться, чем я занималась ночью (или днём, тут не понятно) с мужчиной. Хотя, как? Следов крови нет. Покраснений тоже. Только свежие раны от когтей. Глупые страхи.

Спустя полчаса меня одели, красиво причесали, собрав волосы в изумительное плетение вокруг головы, украсили подвесками и цветами кудряшки. Вышло, наверное, здорово. Жаль зеркал здесь не было, чтоб увидеть своё отражение. На тарелочке выдали какие-то листочки, похожие на мяту, жестами показав, что их нужно жевать.

Женщина и девушка, оглядев меня ещё раз, довольно переглянулись, и покинули комнату. А я так и стояла посередине, забавно жуя листочки приятной освежающей травы. Прожевала, проглотила. Надеюсь, не отравлюсь, не ослепну или того хуже… Запила водой.

Прошло минут пять. И что дальше? Так и буду стоять наряженной куклой посреди комнаты. И куда ж меня так приготовили, на бал или пир горой.

На ПИР… ирония меня не подвела.

Меня приготовили на пир. Спустя время за дверью послышались мужские голоса и шаги. Сердце гулко забилось, ухая где-то в висках. В комнату вошёл Стиан. Обмер на мгновение, увидев перед собой меня вот в этом великолепии.

— Вероника, — отвесил он небольшой поклон, отчего у меня глаза на лоб полезли, и я разволновалась ещё больше. И из-за его спины вышли двое, — братья Рагнарсоны. Ивар и Сигурт.

Такая маленькая комнатка. Такая маленькая я. И такие здоровые мужики вокруг. Тот, что повыше и пострашнее прихрамывал. Дышать стало не чем. В нос ударило ароматом кожи, мужским потом и дыханием, не сказать, что свежим, с примесью эфирным масел. Таких же, которые только что дожевала и проглотила я.

— Стиан, — вежливо ответила я, подрагивающим голосом. Это хорошо, что братья вышли сразу, а то я хотела было открыть рот и сказать, чего лишнего. Уф, пронесло. Вероника Сергеевна научитесь себя сдерживать и думать прежде чем открывать рот, а то не дай Бог начнёте косячить направо и налево.

Неххеления, да Неххеления, заладили вошедшие мужчины, обходя меня со всех сторон, чуть дотрагиваясь до платья и волос. А в их глазах так и плескалась похоть. С лиц не сползали едкие ухмылки. Аж до дури плохо стало от этих взглядов. Они говорили ещё, обращаясь ко мне, к друг другу и Стиану, но я понимала лишь имя божества, которым они меня называли.

Стиан не переводил, стоял как вкопанный, не сводя с меня холодного взгляда. Холодного, острого, но полного восторга от моего преображения. Это я видела точно. Я понравилась ему в этом ярком облегающем синем платье, сильнее оттеняющим мой голубой цвет глаз. Хоть здесь и не было зеркала, я заметила это давно (мне и так говорили), что синие оттенки делают цвет голубых глаз ярче и пронзительнее.

Понравилась и этим двоим, что не переставали цыкать, причмокивать и улюлюкать в мой адрес. Аж противно… И очень опасно. Если эти двое очень захотят меня взять, ничего не сможет спасти.

Мужчины не отличались красотой. Ростом, ширью в плечах, да, но не красотой. Невзрачные, заросшие бородами. Тот что подволакивал ногу, и был Иваром. Его рожа мне не нравилась особо. С неё так и не сходила злобная ухмылка, отчего казалось, что он не улыбается, а скалится, как зверь.

А тот другой, немного отличался. Выражение лица помягче, испуг вызывала лишь редкая мутация зрачка, отчего его взгляд был чудовищным и его трудно выдержать. Я опустила глаза в пол.

Выждала, и снова глянула на красавца у входа поникшим взглядом. В сердце начал топиться лёд, и не смотря на то, как холодно обходился со мной Стиан, я всё равно тянулась к нему. Для меня он был первым. И это много значило для меня и будет, если останусь в живых. А для него похоже нет. Сколько таких девственниц он лишил невинности. Для него это обыденность.

— Неххелении, пора появиться на пиру вы так не думаете братья? — громыхнул Стиан, не дожидаясь, когда эти истекающие слюной похотливые особи мужского пола начнут раздевать заморскую игрушку.

Эти слова предназначались мне. После он ещё громче сказал тоже им на их языке. Мужчины, вившиеся вокруг меня как акулы, ещё поцокали и почмокали, и задержав на говорившем взгляд, направились к выходу.

Стиан кивнул, указывая следовать за ними. Я двинулась, нарочно близко пройдя мужчину.

Шли коридорами. Вышли на улицу. Брр. Прохладно. Сумерки. Ах, хорошо. Втянула зябкий воздух. Хотелось немного подышать. Прошли несколько маленьких домов.

Вошли в большой дом-ангар, где стоял страшенный гам до потолка, будто декабристы переворот у Зимнего затеяли. Народу тьма, тьмущая, негде яблоку упасть. И какого лешего их сюда набилось.

Как только мы вошли в дощатое здание с высоким арочным потолком, шум будто топором на корню подрубили. Тут же всё смолкло. Не один десяток людей развернули к нам свои лица.

Народ начал расступаться. Братья-викинги шли впереди, за ними я и позади меня Стиан.

Тут же со всех сторон до ушей начали доноситься благоговейные перешептывания, в которых я разбирала лишь своё божественное имя.

Шли мы надо сказать долго. Ангар не только высок, крыша в виде лодочки, но и длинен. Между людьми просматривались длинные столы и лавки. На столах куча снеди и кубки под хмельные напитки.

В нескольких местах разведены очаги. Ровно посередине — самый большой, главный, наверное, который мы только что миновали. От них здесь было светло, тепло и пахло дымом, и жареным мясом. Ммм. Вкусно. Обоняние уловило это приятный запах, а желудок тут же сделал «выр-выр». Но зная себя и свою нервную систему, сегодня я опять останусь голодной. На нервяке и при таком количестве пялящихся на тебя глаз, кусок в горло не полезет.