Описывая положение вооруженных сил Директории, И. Мазепа пишет: “В то время, как одна часть украинского войска отходила к большевикам, другая стремилась к российским белогвардейцам”, (стр. 76 “Украина в огне и буре революции”). О третьей части – которая бы подчинилась Директории и ее защищала – украинский премьер не пишет. (По той причине, что такой части тогда и не было.)

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДИРЕКТОРИИ

После свержения Гетмана, логично бы было, чтобы возобновила свою деятельность, разогнанная им, Центральная Рада, однако Директория ее не созывала. Хотя она, по словам Винниченко, была “Украинским Совдепом” и из 792 ее членов 772 были социалисты, Директория не считала ее “соответствующей духу времени” и решила созвать, так называемый “Трудовой Конгресс”, в соответствии с, провозглашенным ею, принципом (декларация 26 декабря), что – на Украине “власть должна принадлежать только классам работающим – рабочим и крестьянам” и, что “она передаст свои права и полномочия только трудовому народу Самостийной Украинской Народной Республики”. Об Украинском Учредительном Собрании, которое не могло быть выбрано год тому назад, никто и не вспомнил, считая, что всеобщее право голоса (что было предусмотрено при выборах в Укр. Учред. Собр.) “теперь устарело”.

Наскоро был составлен закон о выборах в Трудовой Конгресс, согласно которому были лишены права голоса почти все культурные силы. Так, например, врачи не считались “трудовым элементом”, а потому права голоса были лишены; фельдшера же могли голосовать. Только после длительных переговоров с законодателями киевские врачи добились для себя права голоса, да и то не все, а только те, кто “не имел нетрудового дохода”, например, от квартирной платы в собственном доме, если он сдавал хотя бы одну квартиру. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях бывщий член Малой Рады, А. Гольденвейзер (в т. 6, “Архив Русской Революции”).

Выборы в Трудовой Конгресс не вызвали никакого интереса у населения и далеко не везде могли быть проведены в следствии анархии. Не мало было случаев, когда в населенных пунктах в несколько тысяч голосовало всего десяток-два “трудового элемента”. Тем не менее, Конгресс был “выбран” и день его созыва был назначен на 22-ое января.

Не ожидая созыва Конгресса, Директория 8-го января подтвердила национализацию земли и объяснила, что на Украине на землю права частной собственности не существует; землей можно только пользоваться, а не владеть.

Перед Конгрессом стояли огромные задачи по организации всей жизни на Украине, а кроме того вопрос о воссоединении с Галицией, вставший после провозглашения ее независимости (в ноябри 1918 года).

Еще 1– го декабря между Директорией и “Западно-Украинской Народной Республикой” был в Фастове подписан предварительный договор о будущем слиянии двух украинских республик. Этот договор 8-го января был утвержден Украинской Национальной Радой в Станиславове, однако с оговоркой, что ратификацию договора должно произвести Украинское Учредительное Собрание, созванное с территории всей Украины, а до этого ЗУНР (Западно-Украинская Народная Республика) остается со своим отдельным, как законодательным, так и административно-исполнительным органом власти. Эта оговорка имеет огромное значение, т. к. в дальнейшем благодаря ей существовало два правительства и две армии, пока на Украине (надднепровской) не установилась советская власть, а в ЗУНР – польская, и оба правительства бежали.

Как утверждают многие украинцы с Великой Украины, оговорка эта, формально, не дает права уроженцам ЗУНР-ки участвовать в общественно-политической жизни Украинцев-надднепровцев в эмиграции. С точки зрения формально-юридической, нельзя не признать, что они правы, хотя Трудовой Конгресс и декларировал слияние двух украинских республик – так называемую “Соборность Украины”.

Конгресс открылся в Киеве 23 января 1919 г., когда уже почти вся Украина была под властью украинского советского правительства (Харьковского), а украинские советские части, во главе с Таращанской и Богунской дивизиями, подходили к Киеву.

Директория это освоение Украины считала войной с Советской Россией и слала протесты в Москву, а Москва отвечала, что войну ведет не она, а Украинское Советское Правительство.

На обвинения Директорией Москвы в помощи Харьковскому правительству Москва ответила, что наличие помощи она не отрицает, но эта помощь численно неизмеримо меньше чем та помощь, которую несколько месяцев тому назад Центральная Рада в борьбе с Харьковским Правительством получила от Германии и Австрии. Директория этот ответ запретила печатать. О нем осведомили Киев, в своих летучках, киевские большевики.

О том, правы ли большевики, что Украина освоена украинскими же большевистскими силами, или говорят правду сепаратисты, утверждая, что Украина “завоевана москалями”, а все украинцы-антибольшевики, – можно судить по высказываниям такого, высоко компетентного лица, как социалистический премьер Самостийной Украины Исаак Мазепа. В его книге “Украина в огне и буре революции” на стр. 118 написано: “Большевики правы, когда писали, что Украину они освоили не столько вооруженной силой, как силою своей пропаганды”. На стр. 127 той же книги Мазепа пишет: “наши войска отступают почти без боя, главным образом потому, что им приходится бороться преимущественно со своими братьями-украинцами”. На той же странице: “Как известно, в это время против украинского фронта большевики бросили главным образом украинские формирования, как Богунскую, Таращанскую дивизию и др. Русские и другие части были сосредоточены, преимущественно, на, так называемом, южном фронте – против армии Деникина”.

Стр. 131: “красногвардейцы – преимущественно черниговские и харьковские” (т. е. украинцы).

Стр. 133: “на Украине большевики имеют всего около 25.000 войска. Из них – меньше половины русских, а из них 5.000 китайцев”. (Значит, великороссов всего 7.500).

Приводить еще выдержки нет смысла, ибо для всякого все понятно и из приведенных четырех.

Свидетельства украинского премьера заслуживают того, чтобы на них обратить особое внимание и сделать ряд, единственно возможных, логических выводов: – что Украина вовсе не была завоевана великороссами, а освоена пропагандой большевистских идей, за которыми пошла активная политическая часть населения Украины, которая и вынудила к бегству Директорию.

Второй вывод: социальные, общероссийские лозунги большевиков оказались сильнее национально-шовинистических лозунгов Ц. Рады и Директории. Третий вывод: – гражданская война на Украине вовсе не была борьбой за национальное освобождение украинского народи, а – социальной революцией, как и во всей России. Четвертый и последний вывод: – группа украинских сепаратистов-шовинистов, вовсе не отражала волю населения Украины в годы гражданской войны и не имеет никакого, ни формального, ни морального права выступать от имени Украины теперь.

Но в те бурные времена ни с формальным, ни с моральным правом никто не считался и Директория провозгласила Трудовой Конгресс “выразителем воли украинского народа”.

Две основные социалистические партии того времени: эсеры и эсдеки к моменту созыва Конгресса были в состоянии почкования, делясь на отдельные, непримиримые друг к другу, фракции. О делении эсдеков и отколе от них “независимых” эсдеков уже сказано выше. Эсеры поделились на целых три фракции: “правых”, “центр” и “левых”-”боротьбистов”. Каково было их настроение, видно из решения конференции эсеров “центра”, 28-го января. Оно гласит: “партия стоит на базе социалистической революции и принимает советскую форму власти на Украине” (Мазепа, стр. 95). Напомним, что к этому “центру” принадлежал Грушевский и виднейшие лидеры эсеров. “Боротьбисты” стояли еще левее и трудно было провести разницу между ними и большевиками.