Тот даже не думал сопротивляться. Схватившись руками за морду, он мелко трясся и выл что-то нечленораздельное.

— Быстро в машину! Уходим! — Синицын с трудом оторвал Ларису от поверженного уркагана. Она пинала его с какой-то непонятной не то яростью, не то одержимостью, словно тот был её личным врагом, которого требовалось если и не убить, то, как минимум, покалечить.

— Тварь! — девушка последний раз припечатала урку, потом плюнула на него и лишь затем кинулась к водительской дверце.

Торопиться действительно стоило, поскольку из Ауди вылезли ещё двое. Оба с бейсбольными битами. Дожидаться, когда они подбегут, Синицын не стал. На этот раз он поступил ещё проще. Подобрал валяющийся на отсыпке камень и со всей силой швырнул его в ближайшего из противников.

— А-а-а-ё! С-с-сука! Ты мне ногу сломал! — выронив биту, тот шмякнулся на асфальт и ухватился руками на ушибленное колено. Второй, видимо, испугавшись, что его сейчас тоже приложат, шарахнулся в сторону и принялся беспорядочно размахивать инвентарём для заокеанской «лапты» — типа, не подходи, убью!

Убивать его Шура, конечно, не собирался и даже драться не помышлял.

— Гони, пока не очухались! — он резво нырнул в авто, Лариса рванула рычаг, «Пыж» сделал едва ли не полицейский разворот и, подняв кучу пыли с обочины, унёсся прочь по шоссе…

Лишь через три километра девушка решилась, наконец, сбросить скорость со ста двадцати до восьмидесяти и нервно выдохнула:

— А если догонят?

Синицын глянул на зеркала и невозмутимо заметил:

— Вряд ли. У них сейчас другие проблемы.

— А если милицию вызовут? Или дружков?

Доктор наук рассмеялся.

— Вот чего-чего, а милиции, то есть, полиции им как раз до полного счастья и не хватает. А что до дружков, то их просто нет. Это не местные. Это гастролёры.

— Почему гастролёры?

— Носы горбатые, — пожал плечами Синицын. — И не окают…

Обратно в Москву они возвращались той же дорогой.

— Думаешь, опять нарвёмся на этих, которые вчера были? — спросила Лариса, когда Александр Григорьевич в очередной раз посоветовал ей не разгоняться и быть аккуратнее.

— Нет, на этих уже не нарвёмся. Этих давно уже след простыл.

— А что тогда?

— Ведёшь чересчур… уверенно что ли.

— Разве это плохо? — девушка с недоумением покосилась на спутника.

— Хорошо, если бы ты водила давно. Но если ещё вчера ты побаивалась, а сегодня — нет, то это ложное ощущение. На дороге, как в жизни, какие только ситуации не происходят. Всех их предусмотреть невозможно, а умение предугадать приходит лишь с опытом. У молодых водителей этого опыта кот наплакал, зато уверенности в себе хоть отбавляй.

— Ты сейчас прямо как мой отец говоришь.

— Твой отец был человеком умным, — улыбнулся профессор. — Но ты, наверно, считала его занудой.

— Ну… не без этого, — засмеялась Лариса. — Но к тебе это не относится. Просто… — она на секунду задумалась. — Просто ты сегодня какой-то хмурый. Словно тебя что-то волнует, что-то не очень приятное. Вот я и подумала, может, это из-за подставщиков?

— Нет. Тут другое, — покачал головой Синицын. — У нас получились отличные выходные, а теперь, увы, сказка закончилась, надо возвращаться домой, к старым проблемам.

— У тебя есть проблемы? — в глазах девушки мелькнул интерес.

— Есть, как не быть? — вздохнул Шура.

— Расскажи мне о них.

— Зачем?

— Психологи говорят, если с кем-нибудь поделиться своими проблемами, решить их потом будет легче.

Александр Григорьевич посмотрел в окно, потом почесал за ухом. Весь его вид выражал сомнение.

— Да ты не бойся, — продолжила Лара. — Я никому об этом не расскажу. Просто выслушаю тебя и всё. Ну, может, совет какой-то дурацкий дам. Но ты на него внимания не обращай. Тут важен сам факт рассказа.

— Ладно. Попробую, — решился доктор наук. — Может, и правда, что-то придумается.

— Давай. Я слушаю, — девушка даже скорость немного снизила, чтобы поменьше отвлекаться на дорожную ситуацию. Синицын же откинулся затылком на подголовник, прикрыл глаза и начал неторопливо рассказывать. Как и неделю назад, он ничего не говорил о путешествиях во времени и посланиях в прошлое. Он говорил лишь о друге, которого надо спасти…

— Значит, проблема только в деньгах? — пробормотала Лариса минут через пять, когда рассказ завершился.

— Не совсем, — мужчина помотал головой. — Проблема в том, чтобы они появились вовремя. На всё про всё у меня есть месяц. Потом будет поздно.

— А этот твой друг… Ты его давно знаешь?

— Тридцать лет, — вздохнул Александр Григорьевич. — Мы вместе учились.

— А ты уверен, что твой прибор поможет ему?

— Уверен. Более того, знаю, что только моя установка сможет вывести его из комы.

— Так почему бы тебе не объяснить это докторам?

— Если бы ты была доктором, ты бы поверила? — усмехнулся Синицын.

Девушка наморщила лоб.

— Наверное, нет, — ответила она секунд через десять. — Врачи — люди консервативные. Пока пациент в больнице, они и сами не будут испытывать на нём неапробированные методы лечения, и другим не дадут. Но если больного выпишут или, к примеру, переведут в какую-нибудь экспериментальную клинику…

— Собственно, это я и собираюсь сделать, — скромно сообщил доктор наук.

— Перевести друга в другую больницу?

— Почти. Я собираюсь выкрасть его, а потом вылечить.

Лариса с изумлением посмотрела на спутника.

— Не отвлекайся, а то в аварию попадём, — улыбнулся тот.

— Ой! Извини, — девушка вновь сосредоточилась на дороге.

Примерно минуту она просто вела машину и следила за обстановкой на трассе, однако со стороны было видно, что всё это время она напряжённо думала.

— Всегда полагала, что учёные — это авантюристы, но чтобы настолько… — в голосе Лары чувствовалось искреннее восхищение. — И ты знаешь, мне это нравится. Я даже сама не прочь поучаствовать… Нет-нет, — остановила она вскинувшегося было профессора. — Я не собираюсь навязываться, я о другом. Ты помнишь, где я сейчас работаю?

— Эээ, в аспирантуре РГГУ… нет? — Шуре неожиданно стало стыдно, ведь он вправду забыл, что говорила девушка про свою работу.

— Я так и знала, — рассмеялась Лариса. — Все настоящие учёные не только авантюристы, но и рассеянные до невозможности. Я, Шур, не только учусь, но и работаю в одной крупной инвесткомпании. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

— Ты хочешь сказать, что ты… что ваша компания… — начал, наконец, догадываться Синицын.

— Да, Шур. Именно это. Наша компания может проинвестировать твои исследования. Суммы от миллиона до трёх — такие вопросы решаются на уровне старшего менеджера, причём, достаточно быстро. Неделя, максимум, две.

— Но ты же не старший менеджер, — усомнился профессор.

— Конечно, — кивнула Лариса. — Однако я хорошо знаю их всех, поэтому в курсе, к кому обратиться и кто наверняка не откажет. Ну что? Согласен попробовать?

Синицын молчал почти две минуты.

— Знаешь, Лар… я должен подумать…

— Хорошо, — не стала настаивать спутница. — Только учти, будешь тянуть, помочь другу не сможешь. Сам говорил.

— Я помню, Ларис… я помню…

— Тарас Степанович, парни надбавку требуют, — ресторатор без приглашения уселся напротив полковника и бросил на стол пачку бумаг.

— Что это? — Тарас брезгливо подцепил двумя пальцами верхнюю, глянул, что там написано, после чего презрительно фыркнул. — А боевые они случайно не требуют?

— Это не шутки, — обиделся О́скар. — Все справки и выписки настоящие. Гураму сломали нос, Мишико — ногу, а Заза, мало того, что чуть зрения не лишился, ему эта дура ещё и ногой по причинному месту заехала, да не один раз.

— Молодец девка! — расхохотался «чекист». — А я ведь предупреждал, не надо Зазу к ней подсылать, она его терпеть не может.

— Может, не может, какая разница?! Мы на такое членовредительство не подписывались!