Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

− Погребальные услуги за счёт заведения?

− За свой.

− Тогда не желаю, − Жульдя-Бандя обозначил это рукой, другою отхлебнув из горлышка пива.

− Жулик, я не врублюсь, − какого хрена мы сюда притарахтели? − Фунтик, сменив тему, на время отложил журнал.

Дружок разверз пасть чемоданчика-дипломата из крокодиловой кожи. Принялся шарить за перегородкой. Отправил вопросительный взгляд на пролетарское ложе. Сознавая, что Фунтик, даже потенциально, не мог быть причастен к исчезновению записки, вытрусил содержимое на кровать. Проверил в карманах брюк. Отправил на шконку у окна на этот раз уже утвердительный взор.

− Малявы нету, − он без всякой надежды нырнул пальцами в кармашек футболки, − как сквозь землю провалилась, − принялся напряжённо вспоминать: − Скуридин Пётр… Алексеевич… А знаешь, Фунтик… − Жульдя-Бандя посмотрел на кореша, − это меня Степанида отвела…

− Степанида?! − Фунтик хихикнул, впервые услышав столь оригинальное женское имя.

− Бабка моя по отцу. Ей за девяносто, − Жульдя-Бандя молча принялся загибать пальцы, уточнив, − девяносто два. Её все боятся… как огня. Она ни в бога, ни в чёрта не верит. Даже дед Степан, бывало, шумнёт на Степаниду, так у него − или зуб…

Фунтик оборвал:

− Это твой что ли? − рассказчик утвердительно кивнул. − Дед Степан и бабка Степанида?

− Степан Иосифович − уже еси на небеси, − Жульдя-Бандя, разменяв четвёртый десяток, только сейчас с удивлением отметил, что не знает отчества родной бабки и никогда ни от кого его ранее не слышал.

− Степанида была богатая невеста: нанимали работников. А в вашей родословной были помещики?

− Почему были? Есть и сейчас, − Фунтик хихикнул. − Князь Юрий Поляков, − он обозначил себя рукой.

− Ветви генеалогического древа князей мира сего устремляются к звёздам, а пролетариев и колхозников − в навоз.

− Жулик, давай бомбанём упакованную фатеру! − оживился темпераментный, жаждущий действий южанин.

Жульдя-Бандя тяжело выдохнул, надувая щёки, как теряющая самообладание мамаша над корпящим над уравнением школяром:

− Вы, гражданин Поляков, типичный одесский жулик, но тута вам не там. Здесь вам не Одесса. Здесь вам культурный цивилизованный город − историческое наследие России. Здесь ваши бульдожьи манеры мирное население просто-напросто не поймёт, − Жульдя-Бандя вскрыл очередную бутылку «Ячменного колоса», дабы процесс просвещения не казался столь утомительным.

В нём проснулся философ:

− Сейчас это не модно. Время хамов, бандитов и хулиганов уходит в прошлое. Здесь люди желают быть ограбленными вежливо, красиво и интеллигентно: «Сударыня, извините, пожалуйста! Вы не могли бы одолжить мне содержимое вашей сумочки? А ещё − вот эти изумительные серёжки и колечко с бриллиантиком. Я подарю их маме на день рождения. Премного благодарен. Привет родителям. Всех вам благ, счастья, здоровья и т. д. и т. п.». Никакой суматохи. Никто не визжит: «Держи вора!» Всё культурненько. Никакой паники. Люди без особого сожаления расстаются со своим прошлым. Им даже немного жаль прощаться с такой порядочной высокоинтеллигентной сволочью…

Фунтик, в это время сделавший очередной глоток, прыснул, оросив «усыпальницу» пивным аэрозолем. Дружок, решив придать сказанному поэтической окраски, запел словами известного питерского барда:

− Пардон, мадам, снимите ж ваше ожерелье, ну-ну, не плачьте, я ж вас до смерти жалею! Снимите ж, будьте так добры, вас умоляю, прошу учесть, шо два раза не повторяю…

Смех снова нарушил патриархальную тишину утлого жилища старого еврея.

− Так вы, гражданин Поляков, предлагаете бомбануть хату? − Жульдя-Бандя с прокурорской строгостью взглянул на собеседника. − Упакованные хаты сегодня как минимум снабжены сигнализейшн и видеокамерами. И этот крохотный огрызок человеческого гения мгновенно зафиксирует вашу глупую рожу на плёнку, которая будет служить основным аргументом для изоляции вас от деградирующего общества. Общество..− он предупредительно возвысил указующий перст, − не любит дураков…

− Дюже умных, кстати, оно тоже не любит, − вполне логично заметил Фунтик, разумея, естественно, дружка. Он вперил взгляд в глобус на тумбочке, у изголовья, изучающе, стал вращать его то в одну, то в другую сторону, будто подыскивая место для эмиграции…

− Вы не читали «Гарики на каждый день»? − Жульдя-Бандя отправил на модернизированный топчан вопросительный взгляд, зная наверняка, что тот не читал: − «Не в силах жить я коллективно, по воле яростного рока: мне с идиотами противно, а среди умных − одиноко». Вполне с вами согласен, дитя моё, но смею заметить, что умных оно вынуждено терпеть, поскольку умные нынче относятся к исчезающему подвиду. К сожалению, сударь, вам никогда не удастся переступить эту тонкую грань.

− Это ж почему же? − совершенно искренне поинтересовался обладатель пролетарского ложа.

− Если ты не поумнел до сорока, то вероятность того, что ты вообще когда-нибудь поумнеешь − катастрофически мала, − Жульдя-Бандя натрудил лицо умом, что предвещало очередную тираду. − Фунтик, вероятно, вы не читали роман «Двенадцать табуреток» великого советского еврея Ильи Арнольдовича Файнзильберга и простого советского парня Евгения Катаева?.Не читали.

− По кину смотрели, − педерастическим голоском пропел тот, отправив на княжеское ложе жалящий ядовитый взгляд.

− Вам это нэпонятно и нэинтэрэсно. Потому что там − ни одиного слова по фене, − кореш укоризненно покачал головой и, приготовившись цитировать, направил победоносный взор в сторону рабоче-крестьянской «усыпальницы»: − «Клавдия Ивановна была глупа, и её преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет…»

Фунтик, уже научившийся сносить поддёвки своего темпераментного дружка, равнодушно отхлебнул из горлышка пива….

Глава 7. Знакомство с городом

Утром друзья в ближайшем переходе метро приобрели красную корочку МВД СССР с оттиснутым золотистым пролетарским гербом, в геополитических войнах начинавшим утрачивать свою историческую сущность.

− А заполнить?! − Фунтик удивлённо посмотрел на товарища, схоронившего документ в заднем кармане брюк.

− Вы хотите вписать свою фамилию, чтобы пополнить обвинительное заключение дополнительной статьёй о подделке документов?

− Зачем свою − вашу! − ловко отпарировал Фунтик, осознав свою оплошность.

− Обманывать нехорошо. Разве тебе в детстве не говорила об этом мама?! − Жульдя-Бандя пытливо уставился на компаньона, зная, что маму в детстве ему заменял воспитатель интерната для трудных подростков.

Друзья сели в первый попавшийся троллейбус и сошли на одиннадцатой остановке. Эта цифра, по мнению Жульди-Банди, приносила удачу. Как мы уже замечали ранее − одиннадцатого числа марта месяца, тридцатью тремя годами раньше, произошло историческое событие молекулярного масштаба. В этот светлый весенний день случилось его торжественное явление народу, хотя народу, мягко говоря, было маловато для этого: акушерка, медсестра и, собственно, самоя виновница торжества.

− С подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые (А. Пушкин), − констатировал Жульдя-Бандя, заметив у входа в здание гранитных львов, которые, впрочем, безмятежно лежали, выставив впереди себя лапы. Позади них − витые колонны с капителью, с претензией на барокко. − Каменные джунгли цивилизации! Архитектурное насилие человека над природой! В один прекрасный солнечный день, как это ни прискорбно, всё это великолепие поглотит ненасытный Апокалипсис. Вашу грешную душу он поглотит с не меньшим удовольствием.

Фунтик хихикнул, уронив на философа язвительный взгляд:

− А вашу − без удовольствия?

− Я буду оставлен до второго пришествия Христа в качестве временно исполняющего обязанности Адама.

− А может, тебя оставят исполнять обязанности и Евы?! − Фунтик захохотал искренне, открыто и честно, пугая простуженных сырыми ветрами Гольфстрима аборигенов.

Проходя мимо, петербуржцы завистливо улыбались, не сомневаясь нисколько в инородном происхождении весельчаков, поскольку жители Северной Венеции, с их аристократическими манерами и патриархальным укладом жизни, в этом многомиллионном муравейнике открыто предаваться эмоциям просто-напросто не умеют.

6
{"b":"703567","o":1}