– Может, и так, – согласился дедушка. – Может, и так. Но ведь он просто сделал то, что все мы хотели бы сделать, если бы только нам хватало смелости.

– И что хорошего бы из этого вышло? – спросила мама. – Ну вот скажи мне. Ты пристрелишь одного из них, а они пристрелят двадцать наших. Разве ты не слышал, что они сделали?

– Всегда есть цена, которую приходится платить, – заметил дедушка, вытирая руки тряпкой. – И в любом случае не стоит верить всему, что слышишь. Бедные мальчики, – продолжил он, – бедные храбрые мальчики.

– Храбрые и мёртвые, – указала мама.

– Может, так оно и лучше, – ответил дед.

Джо думал совсем о другом.

– Что такое еврей? – спросил он.

– Что? – не поняла мама.

– Еврей. Этих двух человек расстреляли. Они переводили каких-то евреев в Испанию. Так сказал месье Сартоль.

Дедушка и мама переглянулись. Несколько секунд никто из них не знал, что сказать.

– Ну, – наконец начал дедушка, – трудно точно описать, что такое этот твой еврей. Он не христианин – уж это точно, – не католик. Он не такой, как ты и я. Не ходит в церковь.

– У них нет церквей, – сказала мама, – у них какие-то храмы – так ведь? В Библии у них есть храмы. Соломон был евреем и Давид – и все те люди.

– Но зачем они немцам? – не понял Джо. – Что они такого сделали?

Дедушка немного подумал и ответил:

– Ну, тут трудно сказать. Немцам-то ведь повод не нужен, верно? Если им что не нравится, они это уничтожают, а что нравится, забирают. Им не нужны объяснения, а если вдруг понадобятся, то они их сами и придумают.

Кристина завопила из комнаты наверху, громко и настойчиво.

– Ох эта девчонка, она с ума меня сведёт, – вздохнула мама, сдувая волосы с лица и поднимая ещё одну голову сыра на полку. – Только глаза открывает – и сразу куролесить. «А можно покататься на Руфе?» «А можно на ослике?» «Мама, мама, ну поиграй со мной!» – Она ещё раз вздохнула и попросила: – Джо, будь умницей, присмотри за ней ради меня, а? Мы тут сами закончим. – И когда Джо вышел, продолжила: – Эти солдаты сегодня – они все такие молодые.

– Они достаточно взрослые, – буркнул дедушка, – вполне достаточно.

Большую часть ночи Джо пролежал без сна. Ветер трепал ставни, Кристина плакала, мысли Джо метались туда-сюда – и всё это не давало ему уснуть. А когда получалось задремать, почти сразу приходилось выпутываться из ужасного повторяющегося кошмара. Его безжалостно преследовал медведь, бегущий на задних лапах, – гнал по лесу, между деревьев, которые, казалось, хватали его и раздирали одежду, а потом превращались в чёрных солдат в касках, и они ловили Джо за руки и крепко держали, а потом ставили к стене, чтобы расстрелять. Каждый раз ему удавалось вытащить себя из сна как раз перед расстрелом, и каждый раз Джо обещал себе больше не засыпать до рассвета – но рассвет в ту ночь не наступал долго. Лёжа в темноте, мальчик начал беспокоиться, что стоило сразу предупредить вдову Оркада и Бенжамина о патрулях на границе. Нужно будет рассказать им всё как можно скорее.

Было трудно найти время и ускользнуть так, чтобы его не хватились. Всё утро Джо занимался овцами, но к полудню дедушка оставил его с ними одного на склоне холма.

– И смотри не засни, – наказал он и ушёл.

Иногда Джо подозревал, что дедушка угадал, что случилось в тот день, когда пришла медведица. Он уже не первый раз на это намекал. Джо некоторое время сидел на камне и оглядывал поля вокруг. Его взгляд остановился на ферме вдовы Оркада высоко на склоне. Над домом кружил коршун, и, пока Джо смотрел, он скрылся за деревьями. Мальчик увидел, как из двери дома вышла закутанная в шаль фигура и пересекла двор, и задумался, кто это из них двоих. Нужно было придумать способ им рассказать, но Джо не мог оставить овец. Так всё и оставалось, пока ближе к полудню мимо не прошёл, посвистывая, Юбер. Великан был запасным пастухом для всей деревни, особенно для их семьи, и в этом он знал толк.

– Я всего на полчасика, как-то так, – сказал Джо, когда Юбер сел на камень и уставился на овец. Он-то всегда относился к работе очень серьёзно. Джо знал, что Юбер с места не сдвинется, пока он не вернётся, и оставил великана там: тот многозначительно что-то бурчал Руфу, а пёс смотрел ему в глаза, словно понимал абсолютно всё.

Джо держался под деревьями, пока мог, а потом метнулся через поле к дому. Вдова Оркада ждала его, опершись на палку. Похоже, она удивилась его появлению и даже рассердилась.

– Ты, – сказала она. – Мне казалось, я велела тебе держаться подальше.

– Я должен был прийти, – объяснил Джо, – рассказать вам.

– Что рассказать?

– Немцы – они были вчера в деревне. Их сотни по всей границе. Я должен был вас предупредить. – (Глаза вдовы вдруг тревожно расширились.) – И они расстреливают людей, – добавил Джо. – Двоих из Беду расстреляли. Они помогали евреям уйти через горы, как Бенжамин. – Он огляделся. – А где Бенжамин?

– Ушёл, – ответила вдова. – Он увидел солдат на другой дороге. Ушёл вчера ночью вместе с Лией. Не стал ждать: подумал, что начнут обыскивать дома. Я уговаривала его не уходить, но он не слушал. И ждать не стал. – Она посмотрела на горы. – Что-то не так, я знаю. Он уже должен был бы вернуться. Должен был прийти.

Кому-то нужно было пойти и выяснить, что с ними случилось, и Джо понимал, что сделать это придётся ему. Никто больше пойти не мог. Для вдовы Оркада путь слишком далёк и крут.

– Где он обычно ходит? – спросил Джо. – Через перевал Коль-де-Лорай?

– Обычно да, – ответила она.

Оставалась всего пара часов светлого времени – надо было торопиться. Когда Джо повернулся, чтобы идти, вдова Оркада поймала его за руку:

– Осторожней теперь, мальчик, слышишь меня?

– Ещё бы, – ответил он, выбежал из двери и понёсся в лес.

С поля под домом вдовы он увидел Юбера, сидящего на корточках и гладящего Руфа по шее. Овцы разбрелись вокруг и отсюда в солнечном свете казались жёлтыми. Когда придёт вечер, Юбер сможет увести овец домой вместе с Руфом. Джо часто убегал смотреть на орлов и оставлял Юбера, чтобы тот пригнал овец домой, так что великан знал, что делать. Джо добежал до деревьев и помчался среди них вниз, к реке. Оттуда ему всю дорогу придётся забираться вверх. Он хорошо знал тропу до Коль-де-Лорай – это была дорога к их летним пастбищам, к папиной хижине. Деревья громко шелестели под ветром, и повсюду вокруг падали листья. Джо пошёл вверх по течению порожистой речки. Впереди, где позволяли деревья, он видел круг острых пиков у верхнего края долины, а над ним облака наперегонки неслись ему навстречу – к Лескёну. Джо подумал, не покричать ли им, но понял, что это бессмысленно: ничего не будет слышно из-за рёва воды и свиста ветра. То и дело он останавливался, оглядывая холмы и леса вокруг. Видел оленя, но больше никого. Он забирался всё выше и выше, пока наконец над ним не осталось деревьев – только горные вершины и небо. Начали сгущаться сумерки. Пролетела стая ворон, гоня одинокого канюка к горам. Вокруг не было ни души: будто они одни с канюком направлялись в Испанию, преследуемые разбойными воронами. Канюк скрылся за вершинами гор, и вороны, похоже, остались этим довольны, потому что внезапно прервали погоню и разлетелись.

Звук выстрела долетел секундой позже, эхом прокатившись по горам. Если бы не он, Джо бы ни за что не заметил патруль. Мальчик скорчился за камнем. Их было трое – три чёрных крошечных фигурки, медленно движущиеся по гребню горы на фоне неба. Пара ворон опустилась на землю возле папиной хижины, и до Джо дошло, что если Бенжамина и Лию ещё не поймали, то они наверняка где-то прячутся, а в таком случае лучше места, чем папина хижина, не придумать. Хижина стояла в нескольких сотнях метров от Джо, выстроенная у огромной скалы, скатившейся по склону за века до того. Между ним и хижиной была россыпь валунов – Джо мог использовать их как прикрытие, но всё равно придётся ждать, пока патруль уйдёт или пока стемнеет – что уж случится первым. Час или больше патруль двигался вдоль гребня к пику Ани́, а потом вокруг сгустилась тьма, и Джо их больше не видел.