Как-то днём они возвращались из пещеры, и тут к ним подбежал Юбер, тыча пальцем куда-то в заросли папоротника позади себя и хрюкая от волнения. Он снял бинокль и передал его Джо. Поначалу Джо был виден только Руфов хвост, но потом из папоротника выломился дикий кабан и помчался через поле. Юбер поскакал за ним. Последнее, что они видели, – как он уносится в кусты, размахивая палкой и вопя: «Бум! Бум!» Джо с дедушкой посмеялись и пошли домой.

Папа сидел в кухне один. Когда они вошли, он поднял голову. В его руке был стакан с вином.

– Где вы были? – спросил папа, нахмурясь при виде бинокля. Он подскочил и ухватил Джо за ремень бинокля: – А это что? – Джо уже и забыл, что бинокль остался у него.

– Бинокль Юбера, папа. Он мне дал посмотреть. Мы видели кабана, да, дедушка?

– Я слышу всякие вещи, которые мне не нравятся, Джо, – прошипел папа, подтягивая его ближе и дыша перегаром. Джо попытался высвободиться, но отец держал его крепко.

– Оставь его в покое, – сказал дедушка.

– А ты не лезь, – рявкнул папа. – Он мой сын. И ты, и она – вы уже достаточно его испортили. Всего четыре года меня не было – и посмотрите, во что вы его превратили.

– Ты о чём, папа?

– Предатель и пособник врага – вот о чём я. – (Джо замотал головой.) – Мне так сказали, нечего тут отпираться. Ты ходил куда-то с этим бошевским капралом – что, не так?

– Я только смотрел на орлов.

– Чёрта с два! Не ври мне! – Удар прилетел без предупреждения и отбросил Джо на дедушку – тот зашатался, но устоял. Джо потрогал щёку: она вся занемела. Он облизнул губы и почувствовал вкус крови. Дедушка встал перед ним, и тут в кухню ворвалась мама и бросилась к сыну.

– Что ты наделал? – закричала она.

Дедушка усадил Джо на стул.

– С ним всё будет в порядке, – сказал он.

– Как ты мог? – повернулась она к мужу. – Это же твой родной сын. Что с тобой случилось? Что они с тобой сделали в этом лагере?

– Хочешь знать, что случилось? – Папа дышал тяжело и прерывисто. – Я тебе расскажу, что случилось. Они выпотрошили меня, как рыбу, – понимаешь? Они забрали четыре года моей жизни – вот что они сделали. И тут я возвращаюсь домой – и что нахожу, а? Вся эта вшивая деревня воркует, как голубки, с врагами, а мой родной сын водит дружбу с грязным бошем. Вот они кто, вы что – не понимаете? Не знаете, что они творили?

– Нам нужно было выживать, – сказала мама и взяла его за руку. Он попытался вырвать руку, но она не дала.

Теперь он просто орал:

– Мой собственный сын – пособник врага. Ты знаешь, что такое этот бинокль? Это знак позора. Юбер хоть полоумный, его винить нельзя, но мой сын, мой родной сын… – Он больше не находил слов.

Дедушка вытащил из кармана платок и дал Джо:

– Вот, мы же не хотим тут всё кровью заляпать? – Он стукнул пальцем по пачке, вытащил сигарету и предложил папе. Тот покачал головой. – Усади его, Лиза, – велел дедушка, – и налей ему бренди. – (Мама подвела отца к стулу.) – И я тоже выпью. Все выпьем – отпразднуем. Не знаешь, что мы тут празднуем, нет? Я тебе скажу, но тебе это не понравится. Я не говорил так с тобой с тех пор, как ты был маленьким, и мне не следовало бы это делать при Джо, но я скажу. – Дедушка взял стакан с бренди. – Садись, Лиза, тебе тоже лучше это услышать. Тебе тоже не понравится, но, наверное, по другой причине. Расскажу-ка я вам кое-что про этого вашего мальчика, «пособника врага», как ты его назвал.

Джо понял, что он собирается рассказать.

– Нет, дедушка, – запротестовал он, – ты не должен.

– Нет, должен, Джо, – ответил тот. – Я не позволю ему думать о тебе такое и ни о ком из нас. – Он повернулся к папе. – Этот твой мальчик, может, на вид и самый обычный, не шумит особо – просто тихо делает своё; но я тебе кое-что скажу про это его «своё». В одиночку – кроме нескольких последних месяцев – в одиночку, чтоб ты понимал, этот мальчик носил припасы вдове Оркада, бегал туда-сюда по горе. Ничего особенного, скажешь ты, – но ты знаешь, для кого на самом деле все эти припасы? А я тебе скажу. Там двенадцать детей – еврейских детей – прячутся в пещере в лесу: ждут, пока их можно будет отвести в Испанию. Кто-то из них ждёт этого уже почти два года – и всё это время их нужно было кормить, и всё это время их кормил твой Джо. Без этого твоего мальчика, «пособника врага», у них не было бы шансов. Он помогал им выжить и держал рот на замке. – Мама прикрыла рукой разинутый рот. – Он не мог рассказать тебе, Лиза, просто не мог. Он дал слово, да и ты только пыталась бы остановить его. – Он снова повернулся к папе. – Ты, может быть, не слышал об этом там, где отсиживался, но тут у нас есть закон, установленный нашими друзьями бошами, и он такой: любой, кого поймают на помощи или пособничестве беженцам, будет расстрелян. Джо знал это всё время, сколько этим занимался. В любой день твоего мальчика могли поймать и расстрелять.

Джо слушал дедушку, и внезапно его накрыло страхом – запоздалым ужасом. Конечно, он всё знал, но не думал об этом, не думал всерьёз. До него эта мысль просто не доходила до сих пор. Дедушка как будто говорил о ком-то другом: в нём самом никакой такой решительности не было, всё просто так складывалось. Дедушка закончил и посмотрел на папу. Тот облокотился на стол, пряча лицо в ладонях.

– Джо, – сказал он, – что я с тобой сделал? Что я наговорил?

– Ничего такого, что нельзя было бы исправить и взять назад, – мягко ответил дедушка. – Встаньте – вы оба. – И он подвёл их друг к другу.

Они обнялись, и папа взял Джо за плечи и улыбнулся сквозь слёзы.

– Ты уже выше меня, – сказал он и отвернулся, потом спросил: – Дети – они всё там же, в пещере?

– Там же, – ответил дедушка и рассказал про Бенжамина и вдову Оркада и как они ждут нужного момента, чтобы перевести детей через горы.

Папа подошёл с очагу и ненадолго опёрся о полку.

– Вы сумасшедшие, просто безумцы, – сказал он, снова поворачиваясь, – в любой момент патруль может наткнуться на эту пещеру. Чего вы ждёте? Чуда? Что война кончится? Что боши все заснут?

– Я же тебе сказал: эти патрули повсюду, – пояснил дедушка. – Бенжамин их видел, я их видел, да к тому же кое-кто из ребятишек слишком слаб для перехода.

– Слаб или нет, – категорически заявил папа, – а им надо уходить. Если их нужно нести, значит нужно нести – но уходить надо.

– Ну расскажи же нам как, – предложил дедушка. – Расскажешь, и мы сразу это сделаем. Полагаешь, мы не думали об этом?

Папа не ответил.

– Может быть, – тихо сказала мама, – дети могут притвориться кем-то другим?

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил дедушка.

– Не знаю точно, – ответила она, – просто думаю вслух. Но помню, когда я была маленькая, мне рассказывали какую-то историю про одноглазого великана. В пещере сидели люди, а великан ждал их снаружи, чтобы убить, когда они выйдут. А ещё в пещере вместе с ними были овцы.

– Знаю, знаю, помню эту историю. – И папа продолжил: – Когда овцы выходили из пещеры, люди уцепились за них снизу, и великан их не увидел. Ты же не предлагаешь…

– Нет, конечно нет, – ответила мама. – Но овцам нужны пастухи, так? Весна была тёплая – травы много. Если прикинуть, в нашей деревне тысячи две овец, сотня или больше коров, полсотни лошадей да ещё твои свиньи, дедушка. В нужное время – а мы уж сможем выбрать нужное время – они все пойдут на лето в горы, правда? Никто же не заметит ещё нескольких пастушат? А когда вы доберётесь до хижины – ну там уж, как ты говоришь, дедушка, до Испании доплюнуть можно.

Все уставились на маму.

– Просто идея, – смутилась она.

Было странно видеть вдову Оркада сидящей на их кухне, а дедушку – суетящимся вокруг неё. Они с мамой держались друг с другом вежливо, но не более того. Она внимательно выслушала план, который излагал папа. Когда он закончил, вдова откинулась на спинку стула и наморщила нос.

– Не знаю, – с сомнением протянула она, – не знаю. Мне кажется, что чем больше людей узнают об этом, тем больше риск, что кто-то проболтается, а вы хотите рассказать вообще всем.