После этого разговор перешел на другие темы. Ребята наконец-то стали делиться друг с другом своими приключениями во время каникул, о которых не мыслили упомянуть в классе, ибо в них было слишком много нескромного. Хен первым рассказал, как он с Авигдором и Раном играл в футбол бутылкою из-под крепкого спиртного, предварительно распитой на троих. Вся компания покатилась со смеху, представляя себе это зрелище: пьяный Хен с его вечной сигаретой в зубах и два его друга-шалопая, гоняющие бутылку!

Шели не осталась в долгу, и воодушевленно рассказывала о бесконечных дискотеках до зари, на которых отрывались самые разные типы, и на которые она попадала лишь "воровскими".методами, потому, что охранников больше интересовало то, что ей еще не исполнилось восемнадцати, а не то, что ей близок этот мир.

Шахар похвастался, что сдал на права вождения мотоциклом, и упомянул о своем первом выезде, – он оказался на миллиметр близок от нарушения, и надо же было, чтоб это засекла дорожная полиция! Конечно, он сам же и выкрутился, но его ощущение было таким, что его права ему только показали, но не дали попользоваться ими всласть.

Что касалось Галь, то более интересной истории, кроме как про то, как ее фотографировали, в ее арсенале не нашлось, и поэтому она вместе с Лиат критиковала изречения друзей, не пропуская ни одной фразы. Самым спокойным – как и самым правильным – был, естественно, Одед, и он просто внимательно слушал.

Потом они начали строить планы о времяпровождении в начавшемся учебном году. Каждая идея подвергалась бурным обсуждениям. Галь и Лиат очень хотелось сохранить традицию пирушек на дому или на лоне природы в их узком кругу. Но ищущая новшеств Шели предлагала более разнообразные способы тусоваться, например, наконец-то освоить «Подвал», и еще ряд ночных заведений в центре города. Не оставшийся в стороне Хен особенно настаивал на варианте всем шестерым отправиться в поход на несколько дней, с палатками и спальными мешками. С тех пор, как в прошлом году школа организовала им четырехдневную экскурсию с кемпингом, он буквально потерял голову от этой затеи, и всячески норовил повторить ее в любое время. Не самый увлеченный турист Одед ужасно воспротивился этому. Он бы скорее предпочел купить себе абонемент в кино или в театр, на что Шахар ему шутя ответил, что все их обсуждения как лучше провести этот год вместе взятые и были сплошным спектаклем, перед которым поблекла бы любая театральная постановка.

– Знаю: ты утомился от нас, – сказал он Одеду в заключении, дружески хлопая его по плечу.

– Почему же? – удивился Одед, хотя ему стало неловко. – Нисколько.

– Мы вечно таскаем тебя за собой, – пояснил свою мысль Шахар.

– Я рад составлять вам компанию, – ответил тот, – несмотря на то, что мы все такие разные.

– Вот-вот! – подхватила Галь. – Кто бы мог подумать, что мы, такие разные, создадим такую сплоченную компанию? Угораздило же нас записаться вместе в наш седьмой класс! Сколько же лет прошло с тех пор?

– Пять, – быстро сосчитала Шели.

Пять. Эта цифра заставила всех задумчиво переглянуться. Да, уже без малого пять лет члены шестерки считали друг друга своими самыми близкими и преданными друзьями. Их жизнь протекала в совместных развлечениях, и, даже если выпадали загруженные учебой дни, они находили способы делать их такими, чтоб в конечном счете получать от них удовольствие. Например, если Шели и Галь штудировали какой-нибудь нудный предмет на пару, то они заодно не могли не пройтись по училке этого предмета и по всем связанным с ней школьным сплетням.

– Пять, – как эхо, повторила Лиат. – Но мы с тобой, Галь, всех опережаем.

– С нами не потягаешься, – подтвердила та кивком головы. – Мы с тобой, так сказать, с горшка.

– У меня есть предложение, – заговорил Шахар. – Давайте все сфотографируемся. У меня остался лишний кадр на пленке.

– Шахар, ты взял с собой фотоаппарат? – поразился Хен.

– Нет, я просто оставил его в ранце со вчерашнего дня. Я с этим ранцем на спине объездил всю Европу.

– Тогда давайте поищем того, кто бы нас сфоткал, – загорелась Шели. – Вот, кто нам нужен!

И она указала на случайного прохожего, не спеша шедшего мимо сквера, и звонко, но вежливо его позвала. Человек с радостью откликнулся на просьбу ребят, и даже рекомендовал, как им лучше расположиться, чтоб красиво вместиться в кадр. При расстановке Галь небрежно бросила пакет со своими фотографиями в свою раскрытую, валяющуюся на земле сумку…

В конце учебного дня, уже садясь позади Шахара на мотоцикл, на котором они уезжали к ней домой, она их спохватилась и наскоро пересчитала все копии. Одна исчезла.

Стоял непередаваемо знойный послеполуденный час. Душный свет проникал мириадами иголок через спущенные жалюзи в скромную трехкомнатную квартиру, тишину в которой нарушало лишь тиканье настенных часов. Давно остыл остаток кофе с молоком в стеклянной чашке на кухонном столе. Раковина в ванной хранила следы утреннего умывания торопившейся в школу девушки. До возвращения с работы матери, которая, несомненно, простит ей этот беспорядок, оставалось еще несколько часов.

В полутемной комнате Галь, усиленно обдуваемой вентилятором, спелись на разбросанной кровати в жарком объятии два нагих тела. Пара возлюбленных пребывала в полном слиянии друг с другом, упивалась близостью после временного перерыва. Лучше всего это выражали тихие вздохи и стоны, напряжение мышц, глубокие поцелуи. Они двигались медленно, плавно, словно прикасаясь к стеклянным изделиям. Слов не произносилось. Пылкой страстности тоже не было. Зато был пенящийся и переливающийся поток наслаждения, при котором физическое ощущение времени перестало существовать.

Их разрядка затянулась. Оба были немного утомлены и разморены, и лениво растянулись на постели. Головка Галь прильнула к груди Шахара, и тот ласково перебирал ее пышные волосы. Галь прижималась губами к кисти его руки. Томное молчание длилось. Потом Шахар произнес:

– Мне сегодня было лучше, чем вчера.

– Да, вчера получилось быстро, – согласилась с ним девушка.

– Тебе понравилось, родная? – нежно спросил он, проведя рукой по лицу девушки.

– Он еще спрашивает, – улыбнулась она и поплотней прижалась к его телу. – Обожаю тебя!

Опять наступила тишина, во время которой Шахар пожалел, что он не курит. Сигаретка после спокойного секса была бы ему сейчас более чем кстати.

– Ты – удивительный человечек, – снова заговорил парень, обращаясь к подруге. – Никогда не перестану поражаться тебе. Дать мне при всех столь откровенную фотографию!

– Разве она тебе не нравится? – возразила девушка.

– Это совсем не тот вопрос. Конечно, нравится! Но можно было б подарить ее мне сейчас, когда мы только вдвоем.

– Лучше бы ты перестал читать мне нотации, а хоть немного польстил, – осадила его Галь, кокетливо щелкая его по носу.

– Я польщен, – покорно протянул молодой человек.

– Кстати, Шахар, не видел ли ты еще одной копии? – вспомнила она, заглянув ему в глаза. – Я точно помню, сколько всего их было. Одну я отдала тебе. Вторая – здесь, – указала она на этажерку в своей комнате, где уже красовался ее гордый снимок в богатой рамке. – Третью мама собирается отправить бабушке и дедушке. Но четвертой нет. Странно, куда она могла подеваться?

– Действительно странно, – откликнулся ее друг, выслушав ее в недоумении. – Но я честно не знаю. Тебе так важна эта недостающая копия?

– Не то, что бы. Просто обидно, что я потеряла ее.

– Не стоит обижаться. Всякое случается. Может, у нее выросли ноги и она сама отправилась искать для тебя хорошего спонсора, – разрядил обстановку Шахар.

Девушка засмеялась и прильнула губами к его губам. Он страстно ответил на ее поцелуй, и ему снова захотелось секса. Галь отдалась ему с готовностью, на которую ее толкала горячая и верная любовь.

Их многолетние отношения словно служили подтверждением того, что противоположности притягиваются.