Друзья прервали разговор и обернулись. Перед ними, улыбаясь, стояла Галь в коротком синем платье, которое так шло к ее глазам и подчеркивало фигуру. Она стояла, прислонясь к косяку двери, кокетливо склонив голову и сложив на груди руки, словно наблюдая реакцию товарищей на свое появление. При виде нее у Одеда дыхание перехватило. Пытаясь обуздать свои эмоции, он стоял в стороне, ожидая, пока Хен, Шели и Лиат расцелуются с пришедшей. Затем, вежливо поздоровавшись, он легко прижал ее к себе.

– Почему ты одна? Где же Шахар? – спросил Хен как бы невзначай, тем самым повторив вопрос, заданный ранее Одедом.

– Да, разве вы не вместе? – тотчас подхватила Лиат, досадуя на свое прежнее утверждение.

– Нет, – недоуменно протянула Галь. – Мы вчера поздно засиделись, но затем он отвез меня домой. Странно, что вы решили, будто мы придем вместе.

У Одеда отлегло от сердца. Он метнул на Лиат торжествующий взгляд, хотя это ничем ему не помогало.

– Видимо, твой Шахар все еще разгуливает во сне по прохладной Европе, и ему ужасно неохота вставать, – предположила Шели.

– А мне? Разве мне была охота вставать? – прыснула Галь.

– Вот я и говорю, что его, вероятно, придется тащить сюда за уши.

– Да ладно вам! – вновь мгновенно сменила тему Лиат, в шутку шлепнув Галь по заднице и обратившись к ней, сказала: – Галь, пошли на наше место.

Их парта была уже заранее придержана для них Шели и Хеном. Эти двое облюбовали для всей шестерки три последние парты в ряду у стены, оставив себе самую крайнюю парту, чтобы, сидя позади всех, чувствовать себя в уединении и, в случае жуткой скуки на уроках, тихо заниматься милыми пустяками. Лиат и Галь заняли переднюю из трех. Таким образом, промежуточная парта отводилась двум парням – Одеду и Шахару.

Усевшись на свое место и достав все необходимое, Галь дала волю своему назревающему трепету. Вчерашний вечер показался ей очень давним, и она непрерывно посматривала на дверь в ожидании появления Шахара, нервно теребя ручку. Лиат, от острого взгляда которой ничего не ускользало, наклонившись, сказала ей:

– Я так понимаю, вчера вы неплохо провели время.

– Это точно, – согласилась с ней подруга.

– Так почему ты не осталась у него?

– Потому, что оставила дома ранец. Я и так едва не проспала, – дала Галь исчерпывающее объяснение, при котором ее щеки зарделись, как лепестки роз.

– А на сегодня у вас тоже есть планы? – допытывалась Лиат.

– Конечно! – раздалось в ответ с восклицанием, заглушенным резким звуком звонка, возвестившем о начале новой эпохи в жизни каждого, кто сейчас занимал свое место в классах.

Из-за этого Лиат пришлось повысить свой тонкий голос в разговоре с подругой:

– Я думала, мы сегодня все вместе поделаем что-нибудь вечером. И так почти два месяца не виделись.

В ее словах вроде бы прозвучало легкое огорчение, немного затронувшее Галь.

– Разве мы хотели собраться сегодня вечером? – спросила она, поискав глазами Шели, которая наверняка не забыла бы о совместных планах всей шестерки.

Заметив это, Лиат сразу же оговорилась:

– Нет, я просто на это надеялась.

– В таком случае, думаю, я буду с Шахаром, – улыбнулась Галь, весело посмотрев на нее. – А ты не переживай! Целый год впереди. Еще успеем нагуляться всей компашкой! – И она снова завертела ручкой.

Лиат пожала плечами.

Одед как раз подошел к своему месту позади девчонок и занял его без особого удовольствия. Хен и Шели все еще стояли у дверей, громко болтая с одноклассниками, среди которых были их общие приятели. Так сложилось, что две подружки детства – Галь и Лиат – держались всегда несколько особняком, и общались с другими соучениками постольку поскольку, в отличие от тех двоих. Обе они были самодостаточны в своих тесных отношениях, в то время как Шели и Хен и дня не могли прожить без широкого круга друзей. Все они, однако, в равной степени не переваривали так называемую «шпану», «главари» которой, Мейталь Орен и Наор Охана, являвшиеся постоянными зачинщиками беспорядков в классе, сейчас как раз щеголяли своими готическими цепями и драными джинсами в противоположном углу.

Но вот, на пороге появилась сама Дана Лев, классный руководитель и преподаватель литературы и гражданского права. Это была привлекательная, пикантная женщина лет сорока, крашенная шатенка с модной стрижкой, всегда безукоризненно одетая, на лице которой особенно выделялись круглые темно-карие глаза, светящиеся умом, волей и добротой. Недаром о ней во всей школе говорили как о наставнице по призванию, а не как об одной из тех руководящих училок, что несли ответственность за своих воспитанников чисто официально. Во всяком случае, дети боготворили Дану.

Шахара до сих пор не было, но Дана, казалось, не придала этому значения. Всех своих учеников она знала близко еще с прошлого года, когда ей назначили этот класс, и переклички были ей попросту не нужны. Весело поздоровавшись, она начала урок с увлекательного опроса о летних каникулах. У Галь сразу же зачесался язык рассказать о своих новых фотографиях, но потом она предпочла оставить это для друзей. Подперев рукой голову, она слушала несущиеся со всех парт отклики, замечания, остроты, и ждала своей очереди.

Дана, окидывая мягким взглядом своих развеселившихся учеников, улыбалась, и, если и прерывала их, то лишь затем, чтобы призвать к порядку. Но, когда настало время перейти к существенному – расписанию занятий – то успокоить их оказалось непросто. Никто не хотел просто так умолкать, и, видимо, учительнице пришлось бы потратить много времени на восстановление тишины. Именно в этот момент в дверь негромко постучали, после чего она отворилась, и вошел тот, при виде кого у Галь радостно ёкнуло сердце.

– Извиняюсь за опоздание, – твердо произнес Шахар, подмигивая друзьям. – Я только что с ночного рейса.

– С корабля на бал, – ехидно процедил Наор Охана, "король шпаны", недоброжелательно поглядывающий на вошедшего. Но ни Шахар, ни Дана Лев не расслышали его слов.

Шахар был высокий парень со стройной фигурой, светловолосый, с большими голубыми глазами. Его продолговатое скуластое лицо имело четкий профиль: идеально прямой нос, тонкие губы, высокий лоб и крепкий подбородок. Все в облике этого юноши оправдывало его фамилию: спокойный, уверенный тон голоса, твердый взгляд и сдержанность движений.

Он прошел и сел там, где ему отвели место приятели – рядом с Одедом, и крепко пожал ему руку. Так он оказался прямо за спиною Галь. Девушка сразу же почувствовала на себе его шумное дыхание, – видимо, Шахар очень торопился, – и ощутила покой, ибо одно лишь присутствие рядом любимого парня наполняло ее безграничным покоем.

После разрешения занять место в классе, Дана Лев, извинившись за нехватку времени, не стала интересоваться у прибывшего откуда он прилетел на ночном рейсе, и, наскоро объявив расписание занятий и описав учебные требования к классу, перешла к заключению, которое, казалось, было для нее важней всей информации на грядущий год.

– Вы помните финал прошлого года, тот бардак, что начался еще в конце апреля, те мертвые часы и срывы занятий по расписанию? – спросила она, внимательно обводя глазами класс. – Готовьтесь, этот год будет еще короче. Суматоха начнется чуть ли не в марте, когда мы приступим к углубленной подготовке к экзаменам на аттестат зрелости.

– А что ж мы будем делать раньше? – вдруг выпалил Офир Кармон с передней парты, и все засмеялись.

– Тоже готовиться. Готовиться ты будешь, в основном, сам, с нашей помощью, – урезонила его Дана. – То же касается и всех. Всё, то есть, почти всё, будет только от вас зависеть.

– Знакомые слова, – вставила вслед за Офиром Моран, девчонка из шпаны, вытянув вперед свои длинные смуглые ноги в закрытых сандалиях без задника на высокой платформе. – Ими мне всегда угрожают родители, когда требуют от меня стать человеком.

– А кто же ты? Черт знает что? – тотчас перехватила ее соседка по парте и подруга Тали.