И она попыталась обнять Лиат.

– Абсурд? Абсурд? – воскликнула Лиат сквозь плач, оттолкнув ее. – Да что ты знаешь? Что ты вообще понимаешь в жизни?

– Тогда объясни, – очень вкрадчиво сказала Галь, боясь малейшего неловкого словца. – Я обещаю, что все пойму. Давай сходим куда-нибудь после урока и ты мне все объяснишь.

Лиат пробрала ярость. После всего, что произошло, она не собиралась никому ничего объяснять, особенно этой обласканной всеобщим вниманием и Шахаром «принцессе». Размазав слезы по лицу, она черство произнесла:

– Оставь меня!

После чего резко повернулась и кинулась вверх по лестнице.

– Лиат, Лиат, вернись, куда ты? – раздался сзади голос Галь. – Начинается урок!

Куда там! Девушка опрометью бежала по пустому коридору, как была, в спортивной форме, по направлению к выходу из школы, задыхаясь от обуревавших ее оскорбленных чувств. А следом за ней – Одед, тоже изрядно потрясенный всем услышанным и нашедший в словах Лиат самое точное подтверждение своим предчувствиям, о которых он недавно высказался Галь и встретил ее полное неверие.

Лиат уже выбежала из школы и устремлялась к скверику, в котором и догнал ее Одед. Он схватил ее за локоть и развернул лицом к себе.

– Откуда ты взялся? – испугавшись, вскричала Лиат.

– Не беспокойся, я хочу поговорить с тобой, – задыхаясь, ответил юноша.

– Поговорить? О чем?

– Прости, Лиат… из моей раздевалки все было слышно.

– Не может быть!.. – пробормотала девушка, пытаясь совладать с новым ударом. – Кто еще слышал, кроме тебя? – спросила она погодя.

– Вроде, никто, – неловко произнес Одед.

– И что тебя интересует сейчас?

– Я просто хочу понять то, что ты не захотела объяснить Галь.

Лиат, с разгоряченным от бега лицом, с высохшими слезами, металась, как опавший лист на ветру, в ужасе думая о созданном ею положении. Одед, такой же растерянный, переминался с ноги на ногу. Оба не ощущали холода в своей легкой спортивной форме.

– Никогда не прощу ее, никогда! – озлобленно верещала Лиат надтреснутой скороговоркой и отчаянно жестикулируя. – Она нанесла мне удар ниже пояса. Слышал ли ты ее смех, ее фразы? Видел, как она оставила меня одну вместе с началом урока? Ведь это она должна была быть рядом со мной сейчас вместо тебя!..

Разъяренная девушка не умолкала, сыпля в адрес своей подруги один упрек за другим. Одед внимал ей с замираниями сердца. При каждом новом окрике Лиат оно болело еще сильней.

– Не представляла я, что это будет так жестоко! – наконец, заключила она. – Как мне теперь вернуться в класс? Стать там мишенью для всеобщих насмешек?

– Но ведь все равно придется! – вразумительно произнес Одед. – О чем ты думала, когда затеяла свой фарс? Я всегда знал тебя как человека, отвечающего за свои поступки.

Девушка промолчала и опустилась на скамейку, поддавшись вперед всем телом и зажав руки между коленями. Что она объяснит сейчас этому праведнику? Что с ранней юности она жила в тени Галь, тайно любила Шахара, терзалась бессильной ревностью и угрызениями совести, но упорно молчала, молчала во имя их дружбы, прикрывшись маской круглой отличницы и веселой собутыльницы? И что, в решающий момент, когда она предприняла безумную попытку дать всем понять о самом большом своем желании – быть любимой, Галь, буквально, ее оттолкнула? Эта наивная душа рассудила ее по ее поступку, и только. Ей и в голову не пришли мотивы этого поступка, да и навряд ли придут, ибо слишком уж в ее жизни все хорошо складывается. Галь – простодушная эгоистка! Куда уж ей до понимания того, что испытывает такая коротышка и уродина, как она?

Одед подсел к приятельнице на некотором расстоянии и осторожно изрек:

– Что бы там ни было, Лиат, мне кажется, ты сейчас необъективна. Ты же всех обманула! Любой из нас был бы в шоке. Что ты хотела услышать от Галь? Поставь себя на ее место. Как она сможет отныне тебе доверять?

Лиат пристально на него посмотрела.

– А почему ты ее защищаешь? – проговорила она с подозрением. – Кто тебе такая Галь?

Молодой человек оторопел, испугавшись, что выдал себя. Поколебавшись, он сказал, что Галь ему никто, просто ему, как члену их шестерки, их неразлучной шестерки, – подчеркнул он, – хотелось бы восстановить справедливость.

– Галь глубоко меня обидела, – хрипло раздалось в ответ. – Я выскажу ей все, что думаю.

– Гнев – не лучший советчик, – вновь совершил попытку Одед выгородить свою любимую. – В том, что Галь рассмеялась, нет ничего особенного: ведь смех – это просто инстинкт.

– Вот именно, – резко возразила девушка, оборачиваясь к соученику. – Инстинкты исходят из подсознания, а оно, не в пример нашему эго, никогда не лжет. Если Галь смеялась, видя, насколько мне плохо, то вот, как она относится ко мне на самом деле!

– Галь тебя обожает! – воскликнул Одед, у которого мороз пробежал по коже.

Теперь настал черед Лиат надрывно фыркнуть, потому, что рассмеяться у нее не получилось.

Заскрипела ветка сосны, прогнувшись под внезапным порывом ветра, и с нее, громко каркая, слетела ворона. Друзья обратили внимание на улетавшую птицу, и лишь сейчас почувствовали, насколько они замерзли. Юноша предложил зайти в помещение, но Лиат отрицательно мотнула головой. Ей казалось, что как только она переступит порог школы, то сами стены в ней, при виде нее, начнут злорадно хохотать.

– Мы пропускаем урок, – молвил юноша, пытаясь вернуть соученицу к действительности.

– К черту этот урок! – сердито бросила Лиат – Я больше туда не вернусь. Если хочешь, – прибавила она в сердцах, – возвращайся сам, я не держу тебя. Я не просила тебя быть со мной, так что можешь не стесняться.

На самом деле, в глубине души, она радовалась, что с хоть кто-то изъявил желание понять ее и поддержать в такую трудную минуту.

– Что за глупость! – воскликнул Одед. – Что за разговоры? Как это ты не вернешься?

Лиат упорствовала, повторяя, что она не вернется в класс в ближайшее время, потому, что ей понадобится долго размышлять над тем, что произошло и решать, как впредь вести себя с Галь.

– Лиат!

Молодой человек, движимый внезапным порывом, приподнял лицо соученицы за подбородок, так, что покрасневшим глазам ее было негде укрыться, и настойчиво проговорил:

– Поклянись мне всем, что тебе свято, что твоя злость и ярость к Галь вызваны только этим случаем, что нет между вами какой-то тайной вражды! Послушай меня внимательно! Я знаю, что говорю: если ваши отношения разорвутся, то пострадаем все мы! Все мы! Мы, шестеро, – ты, я, Галь, Шахар, Хен и Шели – скованы единой цепью, и нельзя допустить, чтобы хотя бы одно звено нашей цепи разомкнулось. Лиат, это звучит жестоко, но прошу тебя: не заставляй нас страдать оттого, что вы с Галь вдвоем что-то там не поделили!

Лиат была оглушена. В пылу отчаяния, она не задумывалась о последствиях своего будущего шага. А они были бы для нее самыми скверными. Расстаться с Галь означало лишиться общения с Шахаром, а этого Лиат решительно не пережила бы. Она привыкла насыщаться даже крохами с барского стола, подобно тому, как наркоман насыщается крохами своего порошка.

Ничего не сказав, она оторвалась от приятеля и уныло заходила взад-вперед по скверу, озирая его потухшими глазами.

– Что мне делать? – сдавленно обратилась она к пространству спустя короткое время.

– Мне кажется, ты просто должна быть честной, – предположил Одед, который тревожно следил за ней в ожидании того, что будет дальше. – После урока подойди к Галь и Шели, и откровенно расскажи им о причинах твоего поступка, ничего не боясь. В конце концов, придумать себе парня – не самое постыдное дело, и они прекрасно это понимают.

Быть откровенной!.. О причинах!.. Лиат Ярив боялась этого больше всего на свете.

– Одед, а ты что думаешь об этих… моих причинах? – запинаясь, спросила она у товарища.

– Что ты, возможно, очень одинока, – с колебанием промолвил тот.

Девушка подняла на него взгляд, в котором снова засверкала влага. Вот тот единственный, кто понял, разглядел ее! Спазм сдавил ей горло, и она с трудом проговорила слово благодарности.