Мама Матильды, Хелена, была очень красивая, а Тамара, наоборот, страшненькая; природа жестоко посмеялась над ней, отдав всю красоту старшей сестре. Противно было Матильде слышать слова тётки и обидно до глубины души; она не понимала тогда, о чём ей говорит Тамара. Замуж Тамара вышла за мужчину намного лет старше ее, и злые языки судачили: «Виктор на тесте женился, карьеру себе обеспечил». Рудольф Моисеевич, отец Хелены и Тамары, был генералом, ему нравилось слышать, как маленькая любимая внучка выговаривала: «Мой дедушка генелал, а зовут его Лудолф». Когда Матильда подросла, он, будучи уже в отставке, приезжая в гости, и если дверь открывала внучка, шутил:

– Прибыл генелал Лудолф! – и обнимал девочку.

А она, счастливая, прижималась к нему и заливисто смеялась:

– Дедушка, ну хватит уже об этом вспоминать, я же маленькая была и звуки не выговаривала.

Дед целовал внучку в голову и проходил в кабинет к Феликсу, отцу Матильды (теперь уже и он генерал), и они там подолгу о чем-то говорили. В последнюю встречу с дедом перед отъездом Матильды в Ленинград весь ритуал их встречи был соблюден, за исключением финала. Дед поцеловал Матильду и попросил её пройти с ним в гостиную, сел на мягкий кожаный диван и, рукой показав ей место рядом, сказал:

– Матильда, ты уже девочка взрослая, уезжаешь далеко от семьи. Ты знаешь, что я был против твоего отъезда в Ленинград, учиться можно и в нашем Киевском университете, – и, заметив, что Матильда открыла рот, дедушка остановил её: – Ничего не говори, всё уже обсуждали не раз с твоими родителями, они согласились с тобой, это их ответственность. Я о другом хочу с тобой поговорить: о чести и достоинстве девушки и её семьи, что между собой связано неразрывно. С тобой никогда не говорили о том, чем занимаемся я, и твой отец, и муж Тамары. Теперь ты взрослая и можешь принять и осознать информацию, которую я скажу.

Дед говорил, а у Матильды всё внутри сжималось и покрывалось холодом, она боялась, но не понимала, чего. Дедушка говорил тихо, мягким голосом, а в неё входил страх. Видимо, дед заметил состояние Матильды и, прервав свою речь, обнял её и поцеловал в макушку:

– Не бойся, девочка моя, ничего страшного не скажу и ничего не заставлю тебя делать, скажу только, к какой семье ты принадлежишь и честь которой уронить не можешь.

Матильда подняла на него глаза и натянуто улыбнулась.

– Я, твой отец и Виктор служим Отечеству, на нас лежит большая ответственность по сохранению безопасности государства. Ленинград – город, в котором много иностранцев, не всем из них нравится, что есть в мире такая мощная страна, как СССР; есть советские люди, недовольные политикой государства. Цель моего разговора с тобой – уберечь тебя от необдуманных знакомств и связей, порочащих тебя; прошу ни при каких обстоятельствах не знакомиться с гражданами иностранных государств, в том числе и из социалистического лагеря; избегай контактов с людьми, злостно критикующими власть и не согласными с политикой коммунистической партии Советского Союза. Если ты будешь втянута в деятельность против государства, никто из нас помочь тебе не сможет, да и наши головы полетят. Если бы ты училась в Киеве, мне было бы спокойнее за тебя. Ты очень красивая девушка, к тебе будут проявлять интерес, и, как бы это ни было для тебя неприятно услышать, скажу: все спецслужбы мира используют женщин, особенно красивых, в своих интересах. Будь очень осторожна и разборчива в знакомствах.

Слушая деда, Матильда большую часть его слов не уловила; она думала, что к ней это всё не относится – какие иностранцы, спецслужбы? Зачем они ей? Она едет изучать историю и только историю, то есть то, что случилось давно, уже оценено и уже сказалось на настоящем. И вдруг она слышит слова:

– Ты сейчас думаешь, что всё, что я тебе говорил, тебя не касается, потому что тебя не интересует сегодняшний день, тебе интересна история и всё то, что уже случилось, – Рудольф Моисеевич улыбнулся, увидев, как широко распахнулись глаза внучки. – Девочка моя, если бы я не умел видеть людей и читать их эмоции, а порой и мысли, я бы не был тем, кем я являюсь сейчас,– он вновь обнял её и ласково сказал: – Для первого взрослого разговора достаточно. Пойдём к столу, Хелена и Феликс уже несколько раз заглядывали в щёлку двери, – он встал и, подав руку Матильде, серьёзным тоном проговорил: – Я очень надеюсь, что ты услышала то, что я тебе сказал. К тебе будет приезжать и, если надо, помогать твой брат Богдан, но нечасто: он служит на флоте и уходит в дальние походы, несет боевые дежурства. Но ты знай, что рядом есть твой близкий человек.

Весь этот учебный год, что прожила Матильда в Ленинграде, дед незримо был рядом с ней. Иногда ей казалось, что он охраняет её. К ней действительно проявляли интерес мужчины, и она одна старалась далеко от общежития не отходить, всегда была с кем-нибудь из девочек, с которыми жила в комнате или училась в одной группе. Случай с Русланом потряс её душу до неизведанной глубины – сначала радостью любви, потом позором бесчестия. Она влюбилась в него с первого взгляда и так сильно, что потеряла все ориентиры вокруг себя, ей было безразлично, что Руслан нравится Вере; ей было не интересно на лекциях и семинарах в институте, её попросту не интересовала учеба; она каждую минуту думала о Руслане, представляла его, его мягкие теплые ласковые руки, улыбку и лукавый взгляд, которым он смотрел на неё, слышала его голос, который её убаюкивал. Когда он в первый раз прикоснулся к её грудям, её будто кипятком обдало, а он всего-то положил руки поверх блузки, чуть сжал руками бугорки и, тихо засмеявшись, сказал:

– Какие они маленькие и упругие, как теннисные мячики. Матильда залилась краской стыдливого румянца и отстранилась от него. Но Руслан обхватил её руками и начал целовать, приговаривая:

– Дай поиграю ещё маленькими мячиками.

Она смеялась, обнимала его, и то прижималась к нему, то отталкивала его от себя.

А потом был этот день, который изменил всю её жизнь – теперь она знает это наверняка. День, когда Руслан, напоив ее шампанским в его комнате в общежитии, настоял на интимной близости, а потом в дверь вдруг стали ломиться его соседи по комнате, требуя срочно впустить их. Случившееся Матильда восприняла как потерю своей девичьей чести. Убегая из комнаты Руслана под хохот его дружков, Матильда плакала, но, выскочив на улицу, она остановилась от неожиданной мысли – ей в тот момент показалось, что дед Рудольф рядом и строго говорит: «Нарушила мой наказ, честь девушки потеряла».

Матильда стояла как вкопанная, мешая спешащим по своим делам ленинградцам, но люди проходили мимо, не обращая на нее внимания – мало ли почему стоит человек; может быть, разглядывает вокруг себя красоту и историю города.

«Честь девушки и честь семьи неразрывно связаны между собой», – слышится ей снова голос деда. И понимает Матильда, что нет у неё пути другого, как сохранить честь семьи: надо, чтобы Руслан на ней женился!

Эта мысль ей дала силы жить дальше, и она начала себя убеждать, что всё неправильно поняла, что парни смеялись не над ней, надо срочно поговорить с Русланом, всё ему объяснить и про честь девушки и про честь семьи. Матильда пришла к Казанскому собору, села на скамейку и, глядя на монументально-величественное здание, размышляла о том, как ей всё, о чём она сейчас думала, доходчиво объяснить Руслану.

А потом был страшный день с экзаменом по древней истории, и «неуд» за ответы, а вернее, за неответы на вопросы билета, и печальный взгляд старого профессора. Но этот день оказался не страшным по сравнению с тем, когда Руслан назвал её шлюхой и, высмеяв, оттолкнул от себя, сказав, что ничего общего у них нет и быть не может, что таких, как она, пруд пруди не только в Ленинграде, но и на просторах огромной страны; да и любая девчонка будет его, если он этого захочет. Но самым тяжелым для Матильды было услышать, что ребёнок ему не нужен. Ребёнок ему не нужен! Эти слова ранили её сердце сильнее всего, даже унижения её она могла перенести, но её ум отказывался понимать, почему Руслану не нужен ребёнок.