Мне не следовало быть такой беспечной. Стоило смириться, подыграть и притвориться, что я на стороне триад. Но нет, я была чертовски уверена в своей способности сбежать. Не ожидала, что они придут с запасным планом, взятым из любимой мантры охотника: то, что вы не можете захватить, убейте.

Я думала, что смогу убежать.

Забавно, что все идет не так, как я планирую. Вместо того чтобы быть в нескольких милях отсюда, я лежала на спине, обе ноги зажаты под несколькими сотнями фунтов бетона и стальных обломков, и еще несколько тонн шатались наверху, ожидая падения, готовые превратить меня в кашу.

На периферии моего зрения появилось крошечное оранжевое мерцание. Я попыталась повернуть голову, чтобы увидеть его источник. Где-то за искореженными развалинами конвейерной комнаты огонь нашел меня. Он лизал себе путь по полу, по кускам цемента, стали и всякого рода мусору. Так медленно, как будто имел все время мира.

Не то чтобы я собиралась куда-то идти.

Я проверила пальцы ног и почувствовала, что они двигаются. Иголки вонзились мне в левую лодыжку, но дальше не продвинулись. Я вообще не чувствовала правой ноги. Пол подо мной был влажным и липким. От него несло кровью, грязью и застарелым жиром. С каждым вдохом мне хотелось прокашляться, чтобы избавиться от ядовитых испарений из поврежденных легких. Кашель принесет боль, но еще он может привести к тому, что остальная часть шатающейся крыши рухнет и все закончится.

Нет! Я не могла позволить им победить. Я права, черт возьми, я знала, что права. Я должна это доказать. Если я умру, то не смогу этого сделать. Другие невинные кланы могут пострадать.

— Эй? — Я попробовала крикнуть, но мой голос не перекрыл рев в соседней комнате.

Если я останусь здесь, это убьет меня. Воспользуйся я телепортацией, и шансы погибнуть будут не меньше. Я не знала, где нахожусь относительно внешнего мира. Не знала, как далеко и где находится опасность. Пожарные машины уже среагировали? Может быть, Кисмет и ее люди стояли снаружи и смотрели, как фабрика горит вместе со мной? Неужели она уже позвонила Вайяту и сказала, что произошла ужасная трагедия?

Горькая ярость вспыхнула в моем животе. Я должна рискнуть. Я могла материализоваться внутри забора из цепей, но, по крайней мере, не задохнусь от паров горящей гремлиновой мочи.

Я вдохнула так глубоко, как только смогла, потом выдохнула. Еще раз, собираясь с духом. В какой-то момент глубокое дыхание смешалось со слезами и перешло в рыдания. Рыдания боли, страха и гнева. Вместе с рыданиями раздался пронзительный звук, перешедший в крик. Отчаянная мольба. Выдох отчаяния. Еще один крик вырвался из глубины души, на этот раз движимый ненавистью. Ненависть к самой себе — за то, что я недостаточно сильна, чтобы сделать то, что нужно.

Ненависть за то, что сдалась.

Новый звук ответил на мой крик. Пронзительный и далекий, он казался знакомым и совершенно чужим. Я прислушалась сквозь рев и треск огня и отдаленный стон металла. Крик повторился, уже ближе. Птица.

Не просто птица. Это не малиновка и не воробей звали меня. Это была хищная птица.

— Фин! — я закричала так громко, как только могла, уверенная, что все равно недостаточно громко. Не для того, чтобы, возможно, плод моего воображения услышал меня.

Несколько долгих ударов сердца я ничего не слышала. Я была уверен, что крик мне почудился. Услышала то, что хотела услышать из какой-то отчаянной потребности поверить в спасение. Для меня не существовало белого рыцаря. Некому броситься сквозь пламя и спасти меня.

Птица закричала, и ее прелестная песня почти достигла моего уха. Я взвизгнула под шквалом крыльев и перьев, и в тусклом оранжевом свете передо мной предстало самое прекрасное зрелище. Белая голова и горло, черная полоса поперек глаз и вокруг головы, острый крючковатый черный клюв. Он склонил голову набок, так что один совершенно круглый глаз смотрел прямо на меня. Не желтый и не коричневый, как я ожидала увидеть у птицы. Нет, у этого величественного охотника были совершенно синие глаза.

— Фин?

Скопа подмигнул. Содрогнулся. Если это вообще возможно, казалось, у него болел живот.

Я начала смеяться, уверенная в своем безумии. От дыма у меня кружилась голова, я видела то, что хотела увидеть. Он никак не мог найти меня среди этих горящих обломков. Нет никаких причин, чтобы он искал меня изначально.

— Ты ненастоящий, — прохрипела я. Боже, как больно дышать.

Он закричал. Менее чем в шести дюймах от меня звук пронзил мой череп, как нож. Ладно, это не мое воображение.

Он прыгал вокруг, пробуя землю впечатляющими когтистыми лапами. На расстоянии вытянутой руки от него оказался карман открытого пространства. Он остановился там… и вырос. Перья превратились в гладкую загорелую кожу. Когти — в ступни и пальцы ног, крылья — в руки и кисти рук. Через несколько секунд Финеас скорчился в этом ненадежном месте без единого клочка одежды. Его тут же начало рвать.

— Не вдыхай, — сказала я беспомощно. — Ты не должен находиться здесь.

— Я должен вытащить тебя отсюда. — Пот ярко блестел на его голой коже.

— Я застряла.

— Тебе нужно телепортироваться.

Прямо гребаный Шерлок. — Я собиралась попробовать. — Воздух застрял у меня в легких, и я закашляла. Но ничего не вышло. Желчь обожгла и без того поврежденное горло. Слезы текли по щекам, смешиваясь с потом и скапливаясь в ушах

— Как далеко ты можешь переместиться?

— Без понятия.

— Триста ярдов?

Я моргнула, ничего не соображая. В голове у меня помутилось. Мне не удавалось перевести его слова реальное расстояние.

— Три футбольных поля? — он попробовал еще раз.

— Возможно.

Он поджал тонкие губы, раздувая ноздри, бледный даже в удушливой жаре. — Знаешь ограду по периметру возле входа? Пустырь через дорогу?

— Да. Видела.

— На стоянке припаркован мой микроавтобус «Фольксваген». Он выглядит как реликвия, и никто не обратит на него внимание.

— Не получится, я не видела его. — Не зная точно, где находится автобус, я бы никогда не попала в цель. Или смогла бы?

— У тебя нет выбора. Сзади пусто, сидений нет. Можешь представить себе это в голове?

Я попробовала, вспоминая образы этих автобусов из кино и телевидения. Длинный и узкий, много окон. Иногда занавески закрывают интерьер от посторонних глаз. Открытое пространство. Так далеко отсюда. — Думаю, да, — ответила я.

— Нужно, чтобы ты попыталась туда попасть, Эви, пожалуйста. Когда я обернусь, сосчитай до десяти и перемещайся. Встретимся там.

— А если я промахнусь? Единственный раз, когда я телепортировалась так слепо, случился сразу после смерти Вайята в Олсмилле. Мне повезло, что мы тогда не приземлились на дерево. Повезет еще раз, если я сейчас не окажусь в моторе автобуса.

— Не промахнись. — Он улыбнулся. В нем я видела надежду, утешение и железную волю. Больше воли, чем у меня сейчас, и я была этому рада. Рада, что рядом есть кто-то еще, кто может быть сильным за меня. Я не думала, что смогу это сделать, но Фин верил в меня. Этого достаточно.

— Хорошо.

Он не терял времени, превращаясь обратно, а затем исчез. Я начала отсчет, все еще уверенная, что он мне померещился. Никакого микроавтобуса нет. Я сдохну… семь… шесть… в мусорном контейнере или застряв на тротуаре. Но это не важно. Меня тошнило от кашля, пота и… четыре… три… я не чувствовала ног. По крайней мере, все будет кончено.

…два… один.

Готова или нет, но я перемещаюсь.

Я задержала дыхание и скользнула в пролом. Дикая боль разрывала меня на части. Ужасные звуки скрежещущего металла давили на меня, раздаваясь вокруг и сверху. Я двигалась сквозь мучительную боль, дрейфуя к образу автобуса. Разрываемая на части, я проходила через толстые слои твердой стали. И огонь.

Нацеленная на место, которого не существовало.

Кровь была у меня во рту, в носу, в глазах. Вкус ее ощущался на языке, запах — в носу, и кровь и боль следовали за мной в небытие.