Но королевичу не хотелось с ней расставаться, и он пожелал, чтобы она обратилась в красивую гвоздику, и взял с собой.

Вот пустился он в путь, а собака побежала за ним.

Пришел королевич к башне, в которую посадили его мать, и так как башня была очень высока, он пожелал себе лестницу. Поднялся он по той лестнице на верх башни и крикнул: «Дорогая матушка, госпожа королева, живы ли вы или уже нет вас в живых?»

Мать ответила: «Я только что поела и еще сыта!» Она думала, что к ней прилетели ангелы.

«Я тот милый сын ваш, которого дикие звери будто бы похитили у вас из рук; но это все неправда — я жив и здоров и скоро вас отсюда освобожу». Затем он спустился с башни, пошел к своему отцу-королю и приказал доложить о себе, что вот, мол, егерь-иноземец пришел к нему на службу наниматься.

Король ответил, что он охотно примет его на службу, если он опытный егерь и сможет доставлять дичь к его столу.

А надо заметить, что в той местности и во всей той стране до самой границы никогда дичь не водилась. Егерь обещал королю, что будет доставлять столько дичи, сколько может к его королевскому столу потребоваться. Затем позвал он с собой всех королевских охотников в лес, и, когда они туда явились, он поставил их полукругом, сам стал посредине и тотчас же, по его желанию, откуда ни возьмись, появилось в круге до двухсот штук всякой дичи, по которой охотники должны были стрелять. Добычу от этой охоты погрузили на шестьдесят подвод и отправили все это к королю, который наконец увидел у себя дичь на столе. А ведь уже довольно много лет сряду на королевском столе дичи вовсе не бывало.

Король этому очень обрадовался, приказал, чтобы на другой день весь двор к нему на обед собрался, и задал всем знатный пир.

Когда все собрались, король сказал егерю: «Ты такой искусник, что в награду за твое умение должен занять место рядом со мной». — «Ваше величество, господин король, — ответил молодой егерь, — недостоин я по своему умению такой великой чести!» Но король настоял на своем и посадил-таки молодого егеря на почетное место около себя.

Заняв место около короля, юноша подумал о своей милой матери и пожелал, чтобы хоть один из королевских слуг заговорил о ней и спросил бы у короля, каково-то ей живется в башне и жива ли еще она или уже умерла с голоду.

Чуть только он этого пожелал, как уже королевский дворецкий заговорил: «Ваше королевское величество, мы все здесь живем в радости, а каково-то живется госпоже королеве в башне: жива ли она или уже изволила скончаться?»

Но король ответил: «Она предала моего милого сына, моего наследника диким зверям на растерзание, а потому я о ней и слышать ничего не желаю».

Тогда юноша поднялся с места и сказал: «Всемилостивейший государь-отец, она еще жива, и я — ее сын! Не хищные звери меня похитили, а злодей-повар: он, в то время как она заснула, взял меня с ее колен, а ее фартук запачкал кровью петуха».

Тут подвел он собаку с золотой цепочкой на шее и сказал: «Вот он, злодей!»

И приказал слугам принести горящие угли, которые черный пес при всех должен был пожирать, так что пар клубом валил у него из глотки…

Затем он спросил короля, желает ли тот увидеть злодея в прежнем виде, и чуть только тот пожелал, повар тотчас явился перед королем в белом фартуке и с ножом на боку.

Разгневался король, увидев его, и приказал бросить его в самую мрачную темницу.

Тогда юноша сказал королю: «Государь-батюшка, а не желаете ли вы увидеть ту девушку, которая меня воспитала среди нежных забот, а потом даже жизнь мне спасла, хотя она и сама могла за это поплатиться жизнью?» — «Охотно желал бы повидать ее», — сказал король. «А вот я сейчас покажу вам ее, батюшка, в виде прекрасного цветка!» — сказал сын.

И взял гвоздику, и поставил ее на королевский стол, и показалась она королю такой прекрасной, какой он еще никогда прежде не видывал. «Ну а теперь, — сказал сын, — я покажу вам ее и в настоящем виде».

И пожелал, чтобы гвоздика вновь обратилась в красную девицу, и она предстала перед королем такой красавицей, что никакому живописцу не написать бы ее краше.

А король тем временем послал двух придворных служанок королевы в башню.

Они должны были оттуда королеву вывести и привести к королевскому столу.

Когда же ее привели к столу, она уже ничего не могла кушать и сказала: «Бог милосердный, который поддержал жизнь мою во время заточения в башне, вскоре пошлет мне избавление от земного существования».

После этого она действительно прожила три дня и скончалась блаженной кончиной.

Во время ее погребения два белых голубка, которые приносили ей пищу в башню (и были ангелами небесными), последовали за ее гробом и сели на ее могилку.

Старый король приказал злодея-повара разорвать на части. Печаль грызла его сердце, и он вскоре умер с горя. Королевич же женился на красной девице, а живы ли они теперь, нет ли — Бог их ведает.

Жила на свете женщина, у которой были три дочери. Старшая из них называлась Одноглазка, потому что у нее был всего один глаз на середине лба. Средняя называлась Двуглазка, потому что у нее, как у всех людей, было два глаза. А младшая называлась Трехглазка, потому что у нее помимо двух глаз во лбу был третий.

Двуглазку за то, что она походила на всех людей, ее сестры и мать ненавидели.

Они говорили ей с презрением: «Ты со своими двумя глазами ничем не отличаешься от всех остальных людей. Ты нам не пара».

Они обижали ее, давали ей носить только самые дурные платья, кормили ее только своими объедками и причиняли ей столько неприятностей, сколько могли.

Случилось однажды, что Двуглазке пришлось идти в поле козу пасти, а она была очень голодная, потому что сестры очень мало дали ей поесть.

И вот села она в поле и стала горько плакать, да так плакать, что из глаз ее ручьями слезы побежали. И когда она в таком горе своем глянула вверх, то увидела: стоит около нее какая-то женщина и спрашивает: «Чего ты, Двуглазка, плачешь?»

Ответила ей бедняжка: «Как мне не плакать? Из-за того что у меня два глаза, как у других людей, мать и сестры меня ненавидят, толкают меня из угла в угол, дают носить только старое, а есть — одни объедки! Сегодня же так мало дали мне поесть, что я совсем голодная».

Вот и сказала ей ведунья: «Двуглазочка, утри слезы! Скажу я тебе такое, что ты больше голодать не станешь. Стоит тебе только крикнуть своей козочке:

и явится перед тобой опрятно накрытый столик, а на нем всякое хорошее кушанье, какое ты пожелаешь, и вволю! А как насытишься и столик тебе не будет более нужен, ты только скажи:

и он тотчас исчезнет».

Сказав это, ведунья скрылась. Двуглазка же подумала: «Я тотчас же должна испробовать, правду ли она мне говорила, потому что уж очень я проголодалась».

И она тотчас проговорила:

И чуть только проговорила она эти слова, как явился перед ней столик с белой скатертью, а на нем тарелочка с ножом, вилкой и серебряной ложкой; на столе стояли лучшие кушанья, и пар от них шел, словно бы они только что из кухни на стол попали.

Двуглазка наскоро прочла молитву перед обедом, подсела к столу — и давай уплетать! А когда насытилась, сказала так, как учила ее ведунья: