Двери затем распахнулись, три пары глаз уставились на вход, прежде чем в залу вошла императорская длань. Серана с любопытством осмотрела всех присутствовавших, прежде чем слегка склонить голову в приветствии. Императору, однако, она не кланялась никогда. Держала она себя, как всегда, с явной гордостью, высоко держа голову.
– Ты опоздала, – отметил Конрад. Взглядом он выказывал большой интерес. – С чего вдруг?
– Это не имеет к вам отношения, не волнуйтесь об этом, – Серана спокойно ответила.
– И это ничуть не подозрительно, – прошептал Хасеас.
При всей симпатии императора к своей подчинённой (а он пользовался большим уважением лорда-генерала), сам ют не питал большого доверия к юной особе. Хасеас, осознавая, что Конрад мог за себя постоять, всё же беспокоился о его благополучии. Император грел у себя на животе беззубого удава, который может в один момент отрастить ядовитые клыки. Флавии – дом злопамятный, а Серана была не маленькой девочкой, Конрад сделал её вторым лицом всей Империи. Она могла сговориться с беглым дворянством и, используя новые связи, обеспечивать им столь продолжительное выживание на протяжении всего года подле трона. Несколько раз до этого Хасеас пытался склонить императора к своей точке зрения, но тот лишь добросердечно смеялся и обещал хотя бы быть осторожным. Даже так лорд-генерал спокоен не был. Однако просить Конрада о большем было слишком нагло, он не хотел прослыть клеветником, потому Хасеас просто внимательно следил за каждым её шагом. В один прекрасный момент малютка-герцогиня осечётся, и он её поймает за руку на горячем.
– Я, разумеется, не вмешиваюсь, – обратился к ней Конрад, – но если ты хотела припудрить носик, то в меньшей мере тебе нужно было меня уведомить.
– Возможности не было, – последовал короткий ответ, – но зачем мы здесь, если не секрет?
– За пересказом приходи вечером, буду ждать в гостиной, – Конрад поднялся с трона вновь и проследовал к дверям медленным шагом, – и с тебя дары за такой просчёт…Хотя купишь их ты всё равно на мои средства… – пробормотал он в конце. Покачав головой, он продолжил: – Ладно, забудь. Раз тебя не было, то с новым планом, – он бросил взгляд на двух других мужчин в зале: так Конрад дал понять, что решение окончательно, – повременим до завтра. Но через два часа надо отправляться в сектор Б-3Р4, что в западном полушарии. Всегда мечтал ленточку перерезать. Пока ты свободна.
Когда всё было сказано, Конрад исчез за дверью, оставив группу недолюбливающих друг друга людей одних.
– И всё же, чем это вы занимались? – спросил Эрлон вежливо, ожидая очередную сцену.
– Как я сказала, это личное дело. Теперь прошу прощения, – Серана глянула на Хасеаса, – у меня есть дела поважнее, чем тратить его на пустопорожние беседы.
Всем было ясно, в чью сторону был сделан укол. В гневе лорд-генерал последовал за наглой девчонкой, которая также направлялась к выходу, но уже другому, боковому. Эрлон сделал вздох, в очередной раз чувства встали на пути рациональности. Потому он и держался поодаль от эмоций.
– Нет уж, позвольте поинтересоваться, – Хасеас повысил голос, схватил её за плечо, не сильно, но Серане и этого было достаточно, чтобы обернуться. Она посмотрела на него удивлённо, но эта пластинка за секунду сменилась гневной. – Послушай, девочка, если ты хочешь избавиться от подозрений, то перестань вести себя подобным образом.
– Подозрений? – Серана наклонила голову вбок. – Господин Фендин, у меня обязанностей не меньше ваших. То, как я распоряжаюсь своим временем, не вашего ума дело. Ваши мелочные подозрения мне абсолютно безразличны. Теперь простите меня, мой письменный стол меня уже давно заждался. Из него более приятный собеседник.
Хмыкнув себе под нос, Серана покинула их обоих. Дверь хлопнула достаточно громко, чтобы эхо сыграло аккомпанемент, постучав по стеклянной крыше. Хасеас и сам был бы рад сделать ровно то же самое, просто поступить так, как он привык за все годы размеренной фермерской жизни. Но разве она услышит? Да и что, кроме усмешки, вызовет этот маленький детский акт юта уважаемого возраста?
– Эта маленькая стерва меня до белого каления доведёт, – пробормотал он, прежде чем почувствовать дружеское похлопывание по плечу, – почему Конрад её терпит – это вне моего понимания.
– Она достаточно профессиональна, – спокойно предположил Эрлон, – желающих занять её место немного. Если быть честным, вы только что повели себя… не лучшим образом.
– Я даже ничего толком не сделал, она просто отмахнулась и ускакала. И чёрт знает, что она там делает в своей комнатушке, – вздохнул ют. – Я просто боюсь, что она повлияет на мальчишку и мы получим очередного тирана на троне. Этот паршивец слишком хорош для этого. И с чего это вдруг вы так спокойны?
– Я склонен полагать, что император знает, как лучше. Он оставляет впечатление благоразумного человека… Когда не занят детскими играми. Сомневаюсь, что он позволит ей как-либо повлиять на его точку зрения. И, в конце концов, симпатия тирана так же губительна, как и его гнев. Сомневаюсь, что ей нужна подобная метаморфоза её патрона. В то же время, пусть я и не считаю её поведение удовлетворительным, такова она есть. Привычки так просто не исчезают, но это не значит, что она сразу встанет на сторону врага. Его Величество справится со всем сам.
Хасеас лишь кивнул, больше для утверждения этой мысли у себя в голове. Ему ли не знать. Но ведь то были разные вещи. Человек мог быть мощнейшим двигателем, приводимым в движение божественной искрой, что сверкает в голове, но любая машина может заржаветь. В карих глазах несчастного юта этой ржавчиной была именно надменная девчонка, которая прижалась к Конраду, как настырный паразит. А если она шепчет что-то ему на ушко, клевещет на верного друга, который лишь хочет помочь? В голову его вновь постучался недавний разговор. Действительно ли вокруг было столько желающих его смерти? В этом мире было много вещей, которых Хасеас понять не мог, но вот он здесь. Посередине центрального зала всей империи, эпицентра власти пришельца-императора. Кстати об этом: ему уже незачем было задерживаться. Эрлон оставил его одного.
Дворец словно не желал отпускать Хасеаса, потому что он вечно терялся в бесконечных залах на своём пути. Конрад был искренен в своём возмущении мегаломанией, преследовавшей создателей этого чуда архитектуры. По словам императора, каждое утро он совершал марафон из спальни в кабинет. И его ничуть не забавляли физические упражнения подобного рода. Хасеас тоже был не в восторге от того, что путь до машины занял минут двадцать. Погода оставалась жаркой и сырой, к чему он был не совсем привычен, будучи рождённым на планете с более умеренным климатом.
Хасеас прошёлся рукой по своей форме, стряхнув назойливую пыль, приставшую невесть когда, поправил алую нарукавную повязку и только затем сел внутрь своего рабочего транспорта – чёрного автомобиля, снабжённого устройством для поддержания машины в воздухе. Отдав указание автопилоту, Хасеас устроился в мягком кресле, наблюдая из окна за городом снаружи. Не так давно он принял активное участие в его уничтожении. Конечно, по сравнению с тем, что устроил сам император, батареи линкора были детской игрой. Некоторые высотки до сих пор находились в реконструкции. Некоторые оставались полуразрушенными за неимением средств на их ремонт, что создавало гнетущее впечатление, напоминая о ситуации постреволюционной Империи.
Лорд-генерал добрался до апартаментов, предоставленных ему по распоряжению Его Величества. Они располагались на верхних этажах высотного жилого здания. Целая посадочная площадка была смежна с балконом, который был размером с обычный двор жилого загородного дома. Для этой роли этот выступ и использовался. Зелёные, как изумруды, лужайки, пруд, который только и швырял о стены полосы семи цветов, – всё это отвлекало от факта, что до земли было несколько сотен метров. Будучи внутри и заперев за собой дверь, ют почесал щёку и скоро дошёл до главной залы. Она сияла чистотой, была уставлена лучшими предметами интерьера, которые можно было отыскать. Что делало помещения столь приятными его глазу, так это части, свойственные культуре ютов с планеты Белиар, привычной Хасеасу с рождения. Они любили делать узоры из дерева на потолке, так, чтобы люстры получались из отростков столь необычной конструкции. Кто побогаче, заказывал гравюры. Это был самый выделяющийся элемент. Вообще во вкусах и Хасеас, и Конрад были схожи. Оба терпеть не могли металл, из которого было сделано всё вокруг. Учитывая то, что император указал детали строителям лично, это было очень мило с его стороны. В остальном же это было всё то, чего можно ожидать от современной гостиной, начиная с мягких диванов и заканчивая приятного вида шкафом с привлекательным содержанием.
