— О боже, о черт, я снова кончаю! — воскликнула она, откидывая голову на кровать.

— Черт, да, — прорычал он, наблюдая за каждым ее движением в прекрасной мольбе на темном покрывале. Он собирался оставить эту женщину навсегда и заставить ее кончать каждый день своей жизни, чтобы она не могла и подумать о том, чтобы покинуть его.

Райли схватила себя за волосы, и с ее полных губ сорвался пронзительный крик. Дрожь пробежала по ее телу, и бедра напряглись, когда она снова кончила. Соломан почувствовал прилив жидкости, когда ее тело вытолкнуло его сперму из узкого канала. Черт, он собирался кончить на всю кровать, просто наблюдая за ней. Вместо этого он быстро закончил мыть ее, пока она дрожала и стонала, уткнувшись разгоряченным лицом в подушки и закрыв глаза в изнеможении.

Когда Соломан вернулся из туалета, она уже крепко спала, издавая самый сладкий храп, который он когда-либо слышал. Его член был так тверд, что он сомневался, что сможет заснуть, но заполз к ней и притянул ее безвольное тело к себе, положив ее голову себе на плечо. Хотя ему было больно прятать ее наготу, он накрыл ее одеялом. И нахмурился. Это был один из первых бескорыстных поступков, которые он совершил в своей жизни, не ожидая ничего взамен. Просто проявление доброты, чтобы ей не было холодно. И она даже не проснулась, чтобы оценить это. Он едва знал ее, а Райли Бэнкрофт уже меняла его.

Она пропала.

Ему следовало знать, первый же чертов шанс — и его маленькая птичка вылетела из клетки. Черт. Как только доберется до нее, он изобьет ее до бесчувствия, будет трахать до тех пор, пока она не сможет ходить, а потом запрет ее в клетке и научит, что значит оставаться там, куда ее посадили. Он не мог поверить, что спал так крепко, что не заметил, как она выскользнула из постели и вышла из спальни. Он никогда не спал так крепко.

Соломан не стал утруждать себя рубашкой или нижним бельем. Он натянул те же джинсы, что и накануне, на бедра и застегнул молнию. Он переступал сразу две ступеньки за раз, вытаскивая телефон, намереваясь вызвать подкрепление. Роман знал, как находить людей. Этот парень был охотником с острыми, как бритва, инстинктами. Это было жутко. Последнее, что ему нужно, чтобы Райли снова залегла на дно.

Он уже собирался набрать номер, когда ему в ноздри ударил запах горелого бекона.

— Какого хрена? — прорычал он, входя в кухню. И остановился и некоторое время просто таращился на свой обычно нетронутый мраморный гарнитур.

Он. Был. Уничтожен.

На его стойке в полном беспорядке стояли пять кастрюль разных форм и размеров. Одна из крышек валялась на полу. Мешок с мукой тоже лежал на полу, но наполовину высыпавшийся, как будто кто-то пытался поднять его на стойку и понял, что не может, поэтому просто наклонил его и промахнулся мимо миски. Соломан начинал подозревать, кто этот кто-то. По меньшей мере полдюжины яиц, треснутых в разной степени, были разбросаны от холодильника до раковины. Коробка с апельсиновым соком лежала на боку, и часть его содержимого лениво вытекала наружу.

Что ж, это объясняло, почему она дважды в неделю приглашала кого-нибудь прибраться в ее крошечной квартирке. Он задавался этим вопросом, когда изучал ее финансовые дела. И думал, что она такая же чистюля, как и он. Теперь он понял, что скорее всего все было наоборот. Черт. Теперь он знал, что влюблен. Вместо того, чтобы чувствовать отвращение, он только думал, что эта новая причуда была очаровательна. Надо будет посмотреть, не захочет ли Ричард, его домоправитель, заходить почаще. Или нанять помощника.

Решив, что ему нужно поставить промышленные замки на шкафы, Соломан направился прямо в гараж. Единственное место, которое могло бы заинтересовать Райли, когда ее желудок был полон. Его член немедленно ожил, когда Соломан приблизился к тому, чтобы обнаружить ее местонахождение. Он тихо вошел в гараж, решив втайне понаблюдать за ней несколько минут.

И не удивился, обнаружив ее под капотом одной из своих машин, возящейся с двигателем его БМВ, тарелка с блинами и полусгоревшим беконом стояла на аккумуляторе рядом с ее локтем. Ее темные волосы были небрежно собраны в узел на макушке, и завитки ниспадали на лицо. На ней были только ее скетчеры и одна из его белых рубашек с закатанными рукавами, чтобы она могла дотягиваться до машины. Рубашка доходила ей до середины бедра, пока она не наклонилась вперед. Затем поднялась до верхушки ее бедер, достаточно высоко, чтобы он мог видеть темную расщелину ее влагалища. На ней не было нижнего белья.

Что было бы прекрасно для него, если бы его телохранитель и лучший друг не стоял, небрежно прислонившись к машине прямо рядом с ней. Рычание гнева и ревности поднялось в горле Соломана, и он уже приготовился броситься на пару, когда понял, что враждебность, которая обычно существовала между ними, полностью исчезла. На самом деле, их тон, когда они говорили, был платоническим и граничил с дружелюбием. Соломан заставил себя расслабиться.

Он знал, что если Райли и Роман станут частью его будущего, то им придется наладить взаимопонимание. Его безумная ревность не может помешать этому. Роман был одержим Кэти, а не Райли. Сделав глубокий вдох, он отступил в тень и прислушался к их тихому разговору.

— Почему она ушла от него? — прогремел голос Романа. К счастью, хотя он говорил тихо, его глубокий голос был слышен.

Райли поднялась на цыпочки и потянулась вперед, возясь с чем-то глубоко в моторном отсеке «БМВ». В изящной руке она держала какой-то инструмент. Соломан не мог сказать, что именно, с этого ракурса. Это было чертовски хорошо, что он провел свое исследование о ней, иначе никогда не доверил бы этой женщине содержимое его автопарка. Она повернулась лицом к Роману и сдула с лица прядь волос.

— Она не бросала его, все наоборот. Он пинком выбросил ее на обочину. Но это чертовски хорошо. Этот придурок был настолько токсичен, насколько это вообще возможно, — сердито объявила она. — Эй, а сколько ты берешь за убийство? Я бы с удовольствием заплатила кому-нибудь, чтобы убрать этого гнилого ублюдка. Я бы сделал это сама, но, знаешь... слишком брезглива.

Роман фыркнул от смеха и потянулся, чтобы схватить блин с ее тарелки. Соломан поднял бровь. Они прошли путь от ее желания выцарапать Роману глаза до совместного употребления пищи в течение нескольких дней. Очевидно, ненависть к бывшему Кэти была отличной общей чертой.

— Я покончу с этим ублюдком бесплатно, только назови имя.

— Колин Шелл, — тут же ответила она.

Роман выпрямился. — Ты серьезно.

— Как гребаный сердечный приступ, — пробормотала она в ответ, все еще погруженная в двигатель. — Этот мудак сделал из Кэти что-то с чем-то. Она уже много лет не та, что прежде. Я знаю, что у тебя не было возможности пообщаться с ней в последнее время... но сейчас она другая. Она выглядит как секс и сама уверенность.

Роман зарычал, его тело напряглось. Соломан был уверен, что ему придется вмешаться. Однако Роман держался на расстоянии, заставляя себя просто слушать то, что говорила Райли, даже если ему это не нравилось.

— Но это не так. Я имею в виду уверенность. Она может выглядеть так, будто спит с кем попало, — Райли приподняла бровь, когда Роман издал сдавленный рычащий звук. — Ладно, здоровяк, мы оба знаем, что это неправда. Ты же преследователь. Ты же не видишь парней, которые приходят и уходят из ее дома, когда она в городе, не так ли?

— Черт, я не знаю, что она делает, когда я не смотрю на нее. Вот в чем проблема, — прорычал Роман, выглядя так, словно собирался ударить кого-то. Соломан искренне надеялся, что это не его девушка. Потому что тогда ему придется убить своего лучшего друга. Он надеялся, что этот здоровяк также не ударит одну из его машин.

Райли выпрямилась и посмотрела на Романа. — Она ненавидит себя, Роман. Она флиртует только для того, чтобы почувствовать себя хоть немного достойной. Она сломана изнутри. Этот ублюдок сломал ее, и я не могу это исправить.