– Саша, я… – она нахмурилась и тряхнула головой, Александр поднял к ней взгляд, – я не хотела подшутить над тобой или… ничего такого, – она и сама не понимала, что заставляет ее оправдываться, – я хотела… быть с тобой в этот день… хотела сделать тебе хорошо. Хотела…

Он неожиданно рассмеялся, громко и тем более обидно. Ее подбородок задрожал, черты лица мимолетно искривились. Рита сжала челюсти и положила холодную ладошку на его щеку.

– Ты ненавидишь нас, – прошептала без тени вопроса в голосе.

Он не ответил.

Через минуту, стараясь быть как можно тише, незаметнее, пытаясь раствориться в воздухе, Рита покинула его квартирку.

Александр сидел еще пару минут, дыша полной грудью, крепко закрыв глаза и сжав зубы. Потом, все еще держа бокал шампанского, прошел в ванную комнату. Замерев напротив зеркала, он какое-то время смотрел на свое отражение. Потом, чокнувшись с зеркалом, прошептал:

– С Днем рожденья… за твое здоровье…

И вылил шампанское в раковину.

Утро восьмого сентября встретило Александра тяжелыми тучами, но без дождя. Кроме него по утрам вокруг комплекса LPI бегали еще двое. Оба в одно время – приблизительно за час до начала рабочего дня – они только выходили на улицу, когда живой проект добегал второй круг и заходил в здание. Таким образом, после пробежки у него оставался еще целый час для того, чтобы принять душ, избавиться от щетины, одеться и быть в офисе раньше коллег. Такой порядок стал привычным около четырех лет назад, когда руководство, не имея в виду ничего конкретного и не предлагая путей решения, намекнуло, что своим появлением в финансовом крыле по утрам он отвлекает персонал, способный его видеть.

Этим утром он сделал исключение из привычного распорядка. Перед тем, как направиться в офис, Александр постучал в дверь Риты Ивановой и передал ей два чистых бокала и ту самую бутылку шампанского. Не ответив на его утреннее приветствие, женщина приняла ношу и отвернулась.

Оставшееся до начала рабочего дня время Александр составлял письмо руководителю отдела обеспечения живых проектов. Основной мыслью, изложенной сухим канцелярским языком, было полное отсутствие изменений окружающей обстановки и психической разрядки живого проекта на протяжении четырех лет. Без цитат, тезисами, Александр привел семь из одиннадцати существующих пунктов «об отдыхе живых проектов». Завершил он свое прошение, больше походящее на докладную записку, предложением предоставить ему возможность отправиться на станцию Арктика-1 на срок, который руководство посчитает приемлемым.

Отправив запрос, Александр сфокусировал взгляд на реальных дверных створках офиса, смутно видневшихся за виртуальным рабочим местом перед глазами. В те мгновения в двери ярким алым пятном ворвалась Рита Иванова. Со следующей за ним линии офисных ячеек донесся тихий смех коллег. Александр приступил к работе.

Последующая неделя открыла для живого проекта немало нового в людях, с которыми он проработал последние годы.

Так или иначе, на финансовом этаже происходили перемещения: кто-то шел на повышение, кто-то переводился в другие офисы, менял город, страну, земное полушарие, зачастую не вылезая из капсулы в соседней высотке. Иногда люди пропадали на пару месяцев на стажировках. Кто-то компанию покидал. У Александра сменилось два руководителя и половина коллег. Новые сотрудники не решались выражать презрение к старожиле, старые к живому проекту уже привыкли. Александр не думал о том, что его работа отличается исключительной тщательностью и точностью; не думал о том, что за свой рабочий час выполняет объем троих своих коллег; не подозревал, что за качеством его работы следят где-то еще, кроме как в аналитическом отсеке шестнадцатого этажа. Александр был уверен, что его все же списали, но чтобы окупить затраченные на создание средства, посадили сюда и забыли.

Когда в то утро ведущий аналитик Лемитов поднялся в своей ячейке, чтобы встретиться взглядом с живым проектом, Александр понял, что чего-то не знает. Его начальник улыбался, и в этой улыбке не было радости, одобрения или, наоборот, презрения к возопившему о своих правах живому проекту. Александр поднялся в ответ с легким недоумением, потому что в улыбке Лемитова было что-то, чего он никак не ожидал увидеть: зависть и грусть.

Через неделю после отправки запроса Александр стоял в кабинете директора финансового департамента. Это был высокий плотный мужчина, точнее его проекция, с блестящими залысинам и темно-русыми усами. Александр знал о нем мало и эти знания не вызывали особых эмоций. С первого взгляда могло показаться, что путь к своему месту финансист расчистил, прибегая к методам регби. Но это было не так: Федор был отличным администратором и великолепным финансистом, что и позволило за десяток лет подняться до желаемой вершины в корпорации. Александр с каменным выражением лица слушал зычную и, должно быть, торжественную речь главного на их этаже, стоя напротив босса прямо и спокойно, хотя директор и предложил присесть.

– Итак, компания готова обеспечить твое право на отдых, после чего ты пройдешь дополнительную подготовку и займешься анализом траекторий финансовых потоков на местах. Это менее глобально, но более ответственно. Здесь тебя страхует целый отдел, на местах же лишь Липа будет стоять над тобой, а решения будут приходить на голосование в "Два шага"11. Скажу честно, я был против подобной свободы для живого проекта, но твои показатели и мнение Липы оказались весомее моих опасений.

Александр смотрел на бесплотную копию директора молча, на лице не дрогнул ни единый мускул, он лишь на пару градусов склонил голову. Директор чуть растянул губы, но улыбки не получилось. Она будто запуталась в его длинных усах и робко затихла.

– Я отдал распоряжение, касающееся твоих дальнейших перемещений. После Арктики ты пройдешь процедуру вживления модуля n2n, точнее активацию, в твоем случае, а затем на дополнительное обучение. Можешь идти.

Александр развернулся и вышел из кабинета. Он медленно прошел сквозь четыре сектора финансового этажа, тихо опустился в кресло в своей стеклянной ячейке и посмотрел на ладони, привычно и точно легшие на видимый только ему виртуальный интерфейс. Никто не мог видеть, что его руки дрожат.

«Очередным «побегом» разбавила свои будни Ольга Карпова, в этот раз решив перебраться на действительно приличное расстояние – в Арктику! Билет в один конец до Певека был выписан на ее имя в это утро. Станет ли для Михаила разделившее их расстояние весомым доводом для того, чтобы разбавить свою личную жизнь и порадовать нас более интересными новостями?! Красавицы столицы взяли низкий старт».

***

Саша испытывал странное чувство, схожее с ликованием, заказывая чемодан для поездки. Отправляя сообщение о приезде Федору Ивановичу, он еще не до конца осознавал, что возможно сидит в этой ячейке последние дни. Он понимал множество вещей: причины, по которым его передвигали; изменения, которые произойдут в его жизни в ближайшие месяцы; презрение и зависть в глазах некоторых коллег. Александр не понимал одного: почему они не боятся? Что дает руководству основание быть уверенными в нем?

По сути, становясь инструментом, чуть ли не телом для ИИ LSS, когда-то бывшей простой экспертной системой, он мог выносить на ее суд идеи, полезные в равной степени как для LPI, так и для своего брата – клонов. Безусловно, за ним продолжится перманентная слежка, но за кем ее нет? А вот контроля будет на порядок меньше. Вот же ирония… некоторые его коллеги живут в сети чуть менее, чем полностью, наблюдая за обслуживанием подключенного к капсуле тела посредством камер. Они стремятся стать неотделимой частью сети, сетуя на несовершенство технологий, не позволяющих распрощаться с бренным куском плоти окончательно. А разум LPI пожелал себе в проводники в мир живого человека. И пусть речь лишь о финансовой деятельности на станциях и офисах холдинга, суть очевидна! Федор не просто так упомянул, что это решение, мнение или просто просьба Липы. Мало кто из сотрудников захочет участвовать в подобном эксперименте, а у живого проекта выбора нет.