– Где ты хранишь документы, с которыми работаешь? – спросил мужчина в кресле.

– Все ярлыки у вас перед глазами на рабочем столе, – ответил Саша.

– Авторизуйся, будь добр.

– Не могу.

Коллега, занимавшийся досмотром, вскинул взгляд. Мужчина в кресле ожидал пояснений с неменьшим удивлением.

– Все документы, с которыми я имел и имею дело, будь то рабочие или учебные, хранятся в корпоративном облаке в разделе финансов. На данный момент мой доступ дает возможность ознакомиться с документами, содержание которых я не имею права разглашать. Если вам необходимо получить этот доступ, вы можете обратиться к моему руководству в головном офисе.

– Нам не нужны финансовые документы. В рамках стандартной проверки я обязан ознакомиться с файлами, заведенными или бывшими в пользовании после твоего отъезда из Москвы, а также просмотреть твои контакты.

– У меня один доступ и все хранится в одном месте, – ответил Саша без эмоций и добавил с неуловимо изменившейся интонацией: – я не имею права использовать предоставленное корпорацией оборудование ни для чего, кроме работы и учебы. Ввиду этого у меня не может быть никаких личных документов. Все, с чем я работаю в рамках переподготовки, хранится в базе корпорации и является ее собственностью. Так же как и я сам.

– Так-то оно так… – согласился служащий, с неохотой вылезая из кресла.

– Подними руки, – подошел второй. С досмотром одежды и багажа, похоже, было закончено.

В дверь постучали. Саша остановил взгляд на подошедшем к нему для личного досмотра сотруднике СБ.

– Ты занят, – ответил тот на вопросительный взгляд живого проекта.

Пройдя к двери, Саша открыл.

– Ну, ты где? Уже одиннадцатый час! – возмутился невысокий, полноватый мужчина.

– Игорь, я не смогу сегодня. Извинись за меня перед ребятами, – проговорил Александр и, не позволяя возмутиться своей необязательностью, закрыл дверь. Обернувшись к ожидающему мужчине, он поднял руки.

Сотрудники службы безопасности провели в отведенной живому проекту комнате еще около двадцати минут. У них не было цели создать в этом помещении абсолютный хаос. Служащий, занимавшийся досмотром, если это не стоило особого труда, клал все на прежние места. Но когда он закончил, комната все равно напоминала место преступления.

– А что он за проект? – спрашивал он коллегу.

– Их не стали выпускать, – ответил тот, что с проплешиной, – есть только этот мастер-образ.

– То-то, я смотрю, лицо незнакомое. Понять не могу… – второй подошел к вешалке для верхней одежды. – Парень, кого из тебя делали?

Александр не обернулся и не ответил на вопрос, лишь чуть склонив голову.

– Какие-то мы слишком гордые для клона, тебе не кажется? Липа, что это за живой проект?

– Александр является мастер-образом живого проекта: лидер, – вежливо ответил LSS.

– А мы думали, из него царя делали.

Оба засмеялись.

Саша продолжал стоять посреди комнаты, когда они выходили. По заминке за спиной стало ясно, что у двери кто-то был. Он развернулся. Так и есть: один из ребят, с которыми он планировал поиграть в преферанс, решил узнать, что случилось.

– Что это было? – спросил он Александра, в замешательстве осматривая комнату. Саша не знал что ответить.

– Это? – из коридора послышался голос производившего досмотр сотрудника СБ, – плановый досмотр живых проектов!

Александр наблюдал, как у мужчины напротив удивленно открывается рот, а взгляд неуловимо сползает вбок. Саша ловил каждую эмоцию, проносящуюся на лице коллеги. Потом тот вернул взгляд к живому проекту и в глазах, словно точкой в описывающем переживания длинном предложении, появилось презрение. Не говоря ни слова, он ушел.

Саша опустил голову и отвернулся к окну, за которым тихо кралась ночь.

«Необычные движения отчетливо прослеживаются в сообществах, так или иначе касающихся LPI и знаковых личностей корпорации. Судя по рейтингам, набирают обороты движение против основной деятельности одного из направлений корпорации – «Живого проекта», а также движение за освобождение самих живых проектов. Пока не ясно кто и от чего хочет освободить клонов, и какие доводы флагманы, баламутящие массы, приведут против деятельности «Живого проекта». От PR службы корпорации комментариев не поступает. Посмотрим, сколь долго получится игнорировать эти веяния и к чему они приведут».

***

В три часа дня третьего февраля на двадцать восьмом этаже головного офиса LPI в кабинете первого (и единственного) заместителя президента корпорации, состоялось небольшое совещание по рабочим вопросам. Кроме хозяина кабинета здесь присутствовали двое: назначенный вести служебное расследование сотрудник службы безопасности корпорации и глава этой самой службы. Обоих звали Викторами, и во избежание путаницы старшего по возрасту, но младшего по должности, звали по имени отчеству: Виктор Алексеевич.

Совещание началось в час дня, а к текущему времени Петр знал о каждом члене проектной группы все, что требовалось для подтверждения их невиновности в разглашении служебной информации. Минутой ранее Виктор Алексеевич сообщил Петру детали электронной переписки Ольги Петровны Карповой, назначенной наблюдателем за ходом подготовки проекта «Валет» от куратора заказчика проекта – генерала Карпова П.А. Петр был несколько ошарашен и, поднявшись с кресла, подошел к окну.

– Виктор Алексеевич, вы серьезно?

– Вполне, я могу переслать для ознакомления.

Петр обернулся и отрицательно покачал головой. Ему и так было неприятна необходимость рыться в переписке подруги детства.

– Ладно, если это не имеет отношение к нашему вопросу, то вообще нас не касается, – закруглил он тему, – больше никого?

– Нет, Петр. Из покинувших станцию только эти двое. Остальное общение ограничено кругом проектной группы. Все звонки исключительно родителям. Ежедневные отчеты руководству устно и с заполнением формуляра.

– Хорошо. Далее.

– Далее Высоцкий Федор Иванович. Покинул станцию двадцать шестого ноября вместе с живым проектом. При выходе на пенсию получил от корпорации в собственность дом в Палермо. Туда и вылетел. Все настройки слежения были аннулированы, а дополнительные устройства обезврежены на следующий день нанятой в Палермо охранной компанией. Новые не установлены. Корпоративными контактами не пользуется. Является главным подозреваемым, хотя Липа не может подтвердить фактов разглашения коммерческой тайны.

– Почему слежку не установили заново? – удивился Петр.

Виктор Алексеевич посмотрел на своего молодого начальника.

– Не следили, – проговорил Виктор глухо, прекрасно понимая, что это «недоразумение» является его прямой недоработкой. – Для детальной круглосуточной слежки не было необходимости. Узнали только когда…

– Ясно, – прервал его Петр. Он сидел на подоконнике, спина дугой, взгляд на мысках ботинок. Виктор осторожно выдохнул. По всему было видно, что пронесло. Если бы сейчас это совещание вел президент, а не его зам, Виктору можно было бы готовиться к передаче дел своему приемнику.

– Ежедневный отчет о деятельности Высоцкого.

– Будет, – с готовностью отозвался Виктор.

– Ну, а живой проект? Какой вид, серия, что он, вообще, делал на станции? – Петр распрямился, вновь устремляя взгляд на Виктора Алексеевича.

– Отдыхал, – ответил тот просто. – Зовут Александром, является мастер-образом замороженного почти пять лет назад проекта «лидер». Был направлен окупать стоимость своей разработки сюда…

– Сюда?!

– Да, четыре года отработал на шестнадцатом этаже финансовым планировщиком. На станцию он ездил в качестве первого за эти годы отпуска, – Виктор Алексеевич перевел дыхание. – В ходе плановой проверки ничего примечательного не обнаружено. Все рабочие документы хранятся в облаке корпорации, куда… – Виктор Алексеевич вспомнил, что хотел сделать перед встречей. Если бы не возраст и опыт, он бы покраснел, поняв в какую лужу сейчас плюхнется. – Куда у проверявших доступа не было, так как он относился к финансовому департаменту.