Первые шаги в бурении были осторожными и выжидающими. Машины работали на самом минимуме своих возможностей, чтобы не создавать избыточной вибрации, а каждый метр туннелей приходилось сразу же укреплять, чтобы избежать обвалов.

Позже, когда мы пробурились ниже, дело пошло быстрее.

Сейчас уже нет никаких сомнений, что работа под Красным шипом будет завершена и без моего присутствия и надзора.

Самое время сделать следующий шаг моего безумного плана.

Шаг, который вполне может оказаться последним в моей жизни.

Во мне вызревает коварная похотливая мысль устроить с северной кошкой что-то вроде прощального вечера, плавно переходящего в развратную ночь. Уверен, моя строптивая суженая отлично бы смотрелась на мне сверху в свете языков пламени из камина. Ну или стоя на коленях, оттопырив задницу.

Или любым другим способом, которым бы пожелал ее взять.

В конце концов, я уже ей владею, и она уже показала, что готова молча исполнять все мои пожелания. Даже если потом вся горит от ненависти и буквально источает аромат желания прирезать меня первым же, что попадется под руку. Уверен, она справилась бы с задачей даже старой деревянной ложкой.

Все мои попытки поймать ее в течение дня заканчиваются провалом. Мы существуем на одной территории, не такой уж большой, но и не безразмерной. И хоть этот старый полуразваленный замок совсем не похож на лабиринт, каким-то образом Дэми все время в нем исчезает. И когда я уже почти теряю надежду увидеться с ней перед отбытием, мы сталкиваемся… на кухне, где моя невеста собственными руками вымешивает огромный пухлый комок теста.

В переднике поверх домашнего платья, с платком, которым перевязаны ее волосы, и засученными чуть выше локтей рукавами, она все равно ни за что на свете не сошла бы за крестьянку или простушку.

Мое появление моментально гасит все разговоры, а одного жеста достаточно, чтобы кухарка и пара поварят исчезли, словно их здесь никогда и не было. Дэми только через минуту понимает, что становится необычайно тихо, отрывается от своего занятия и, заметив меня, натянуто улыбается.

— Не стоит, - останавливаю ее запоздалую попытку изобразить поклон.

— Ты чего-то желаешь, господин? – Кошка посыпает тесто мукой, укладывает в кадку и вытирает ладони отрезом ткани. – Я могу приказать подать ужин в каминную комнату. Сегодня метель и ветер, и это самое теплое место в замке.

— Если ты составишь мне компанию.

Она напрягается.

Это едва заметно, но хорошо угадывается в натянутых мышцах шеи, губах, которые становятся чуть тоньше, когда она непроизвольно их поджимает.

— Это приказ, господин? – В глаза мне не смотрит, но все равно держится с достоинством.

— Это просьба, если тебе угодно. – «Хотя я мог бы и приказать – так было бы честнее».

Дэми выжидает, теребит край передника тонкими пальцами. Замечаю на безымянном длинную и еще свежую царапину. Она почти все время занята на строительстве. Ну, насколько это возможно, потому что у моих воинов есть четкий приказ: никто кроме халларнов не должен заходить дальше обозначенного барьера. Меры предосторожности от всего, включая и людское любопытство. И, конечно, возможные диверсии. С этих северян станется разворотить все, на что я трачу силы, ресурсы и, самое главное и единственное, что для меня стоит дороже всего – время.

— Я должна помочь на кухне, - наконец, говорит моя невеста.

— Очень вежливая попытка сказать, как тебе омерзительно сидеть со мной за одним столом, - усмехаюсь я.

Дэми поднимает взгляд и несколько секунд мы просто смотрим друг на друга.

Понятия не имею, о чем она думает, хоть еще вчера читал ее, как открытую книгу. Видел все оттенки ненависти, злости, унижения и негодования. А сейчас там вообще ничего.

— Ты можешь приказать, господин, - как будто читает мои мысли она. – Ты здесь всему хозяин.

— Я знаю, кошка, и без твоего напоминания.

Желание разговаривать с ней пропадает напрочь.

Если останусь – обязательно сделаю ей больно.

А мне бы не хотелось сломать ее до того, как я выполню задуманное. Иначе все старания насмарку.

— Меня не будет какое-то время, - говорю уже спиной, когда иду прочь из тесной и пропахшей терпкими пряностями кухней. – Постарайся сделать так, чтобы по моему возвращению мне не было за что тебя наказывать.

Для всего остального у нас будет первая брачная ночь.

Не потому, что блюду какие-то глупые законы дикой страны. Хочу сделать это для собственного удовольствия. Чтобы хоть что-то в моей серой жизни было сделано правильно.

Я вернусь. Должен вернуться. Иначе и быть не может.

И уже потом отымею мою ненаглядную до состояния, когда она не сможет ни стоять, ни нормально ходить.

— Это какие-то важные дела твоего императора? – чуть повышает голос, чтобы я наверняка услышал. – Что-то… опасное?

Ради такого даже вернуться не жалко, хоть обычно я не реагирую на все эти женские «перепады настроения».

Но в этот раз должен собственными глазами увидеть то, что, как мне показалось, сквозило в ее голосе. Предательская дрожь, выдавшая ее с головой, вопреки совершенно безразличным глазам.

Она стоит все там же – за столом, но на этот раз крепко держится пальцами за столешницу. Так крепко, что даже костяшки побелели. И на щеках, обычно бледных, темные пятна румянца.

— Просто очередной вылет по делам. На несколько дней, возможно, больше. – Усмехаюсь, разглядывая ее лицо. Не может быть, что бы мне показалась эта странная тревога. – Будешь молить богов, чтобы там, где я буду, северные мечи наделали во мне побольше новых дырок?

Дэми моргает.

Как будто вдруг просыпается ото сна.

И спокойно, даже с улыбкой переиначивает:

— Буду молить их, чтобы ты свалился со своего чудовища головой вниз и сдох, не успев достать меч из ножен.

Значит, правда показалось.

— Что ж, - развожу руками, - по крайней мере у моей жены есть хотя бы одна безусловная добродетель – она до невозможности честна. Спасибо, кошка, я буду осторожнее.

На всем Севере нет человека, кому бы моя смерть была отраднее, чем ей.

И так будет всегда.

Хорошо, что мне плевать.

Перед отбытием подробные инструкции оставляю только гарнизону замка.

Но и они не знают, как долго я буду отсутствовать.

Я не испытываю к этому месту даже намека на теплые чувства. Красный шип – просто удобный форпост для моих планов и нужд армии. Как и Дэми. Мы все инструменты, работающие на благо империи. Даже я сам, хоть Эр и называет меня своим братом.

Перелет занимает много времени. Гораздо больше, чем во время мой прошлой ночной вылазки на «охоту». Приходится несколько раз останавливаться, чтобы банально отдохнуть. Я привык к долгому пребыванию в седле, но предел есть для всего. К тому же будет глупо добраться до Храма Костей настолько измотанным, чтобы оказаться не в силах перешагнуть порог Великого Треугольника.

Постепенно климат вокруг меняется, становится мягче, теплее, более влажным. Несколько раз даже попадаю в сильный ливень, но непогода не может помешать мне двигаться дальше. Дракон в состоянии ориентироваться по собственным правилам, которые называются алгоритмами. Он видит те ориентиры, которые не доступны взгляду простого смертного. Порой мне кажется, что даже халларнские инженеры, которые создают эти крылатые машины, не до конца понимают, как именно работают их сложно настроенные механизмы.

Храм Костей находится далеко на юге, в Проклятых горах. Многие годы в этих местах бесследно пропадают люди и животные: пастухи с отарами овец, одинокие пилигримы, целые обозы. Ни крови, ни признаков схватки. Возвращаются единицы: искалеченные, изуродованные, не помнящие собственного имени и вконец обезумевшие.

Я закладываю вираж и приземляю дракона на просторной площадке перед ничем не примечательной пещерой. Здесь нет никаких знаков и символов, нет магического пламени, нет даже охраны.

Как же давно я здесь не был, а ничего не изменилось.