– Шеф долго и нудно нас воспитывал. Оказывается, первыми газетчиками были ветхозаветные пророки. Это они первыми начали разгребать грязь, – Джон с хрипом втянул воздух и откашлялся. – Еще он сказал, что краткости изложения надо учиться у Библии.

– И каким был первый библейский репортаж?

– Он состоял всего лишь из двух слов: «Каин плакал».

– Блестяще! Что еще? – Вивиан с трудом подавила зевок.

– То, что журналистика – вторая древнейшая.

– Тут шеф повторяется. Я всегда считала журналистику первым проявлением социальной шизофрении.

– Слушай, – Джон склонился к Вивиан и коснулся ее волос губами, – я давно хотел спросить… Этот русский Рэмбо в Карабахе… На обложке нашего журнала… По-моему, его звали Илия. Что у тебя с ним было?

– Ничего, – Вивиан ладонью отодвинула его лицо подальше от себя. – Похоже, ты вчера здорово порезвился в «Манон».

– Да, мы там все хорошенько поддали! Я же тебя приглашал.

– Я это оценила.

– Неужели тебе никто не нужен?

– На сегодняшний вечер или вообще?

– Вообще.

– Мужчины – не решение проблем. Они сами создают проблемы.

– Верю. Фил ходит с подбитым глазом и всем говорит: «Как, вы еще не получали по роже от Вивиан?»

– Ему еще повезло…

Шеф закончил говорить по телефону и, сделав недовольную гримасу, повернулся к Вивиан.

– Мне жаль прерывать твою интимную беседу. Решение о поездке в Латвию, а потом в Россию надо принять уже завтра. Все, расходимся.

У дверей бара Вивиан столкнулась с Фредом, который тут же увлек ее к стойке и усадил на вертящийся табурет.

– Что будешь пить?

– Мартини.

Вивиан сощурила глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь густое облако сигаретного дыма. От столика к столику бродил скрипач, проникновенно наигрывая «Вернись в Сорренто». Посреди бара толпились пьяные редактора. У стойки бара тоже было не протолкнуться.

– Так что тебе от меня надо? – спросила она у Фреда.

– Ты единственная женщина в мире, которая может убедить шефа. Мне нужна командировка.

Вивиан бросила на него насмешливый взгляд и ласково потрепала по рыжим волосам.

– Опять твои безумные фантазии! Ты хочешь остаться здесь и написать статью о влиянии холодных ветров мистраля на сексуальные пристрастия жителей средиземноморского побережья Франции, угадала?

– Нет!

– Так куда ты хочешь ехать?

– В Боснию… – в глазах Фреда мелькнуло беспокойство. – Понимаешь, есть возможность… Потрясающий сюжет… Мата Хари второй мировой… Англичанка из хорошей семьи. Ее звали Анна Тремайн. Работала на немецкую военную разведку, – он заволновался, как мальчишка, поймавший большую рыбу. – Не помнишь? Наш «ДаблЮ» уже писал о ней в 60-м, даже в двух номерах… Тогда это была сенсация!

Выдав все это скороговоркой, Фред напустил на себя важный вид, делавший его еще более трогательным. Вив это всегда забавляло.

– Ладно, поговорю, – она неопределенно махнула рукой. – Но имей в виду, в Боснии скоро начнется война.

– Материал сумасшедший! Я могу доказать. Подожди, мне нужно сбегать за камерой.

Фред выбежал из бара.

Вивиан взболтала в бокале мартини, решая, что с ним делать.

– Эй, – услышала она за спиной. – Эй ты, крошка с обложки.

Перед ней появился незнакомый парень в шикарном белом костюме и с пустым стаканом в руках. Он потерял равновесие и чуть было не провалился ей между ног. Она выпрямила его ударом ладони в лоб.

– Еще одна корпоративная галлюцинация?

Парень облокотился на стойку бара и попытался заглянуть за вырез ее платья.

Вивиан скрестила ноги и, выкатив колено, обхватила его руками.

– Ну и что ты мне хочешь сказать?

– Я… восхищен, – последнее слово пропало в булькающих звуках.

– И твое восхищение можно потрогать руками? – Вивиан выпустила из рук колено, и ее юбка скользнула чуть выше.

Парень что-то восторженно промычал и, подавшись вперед, резко потянул вниз молнию ширинки.

Вивиан привстала на стуле, перегнулась через стойку бара, взяла нож для колки льда и положила его рядом с собой.

– Эй, эй, что ты задумала?

Вивиан ослепительно улыбнулась.

– А ты не понял? Почему бы тебе не отвалить!

– Хм… ладно. Теперь ясно кто ты… Мне говорили, – он оттолкнулся от стойки и нетвердой походкой направился в сторону туалета.

Вивиан с облегчением уставилась на пустое место рядом с собой.

Фред вернулся через десять минут с небольшой телекамерой и огляделся по сторонам.

– Пойдем за столик. Дело вот в чем… – он осекся, собираясь с мыслями.

– Показывай, что у тебя там, – Вивиан потянула камеру на себя.

Съемка была явно любительская, камера перемещалась от асфальтированной дороги на обнаженные ноги какой-то девицы в шортах, затем на ботинки полицейского. За границей фокуса были различимы гирлянды лампочек, развешанные на торговых павильонах вдоль дороги. За дорогой простирался неопрятный пустырь. Потом крупным планом пошли человеческие кости.

– Чтобы было понятней, я тебе покажу одну вещь, – Фред достал из кармана сложенный вчетверо замусоленный лист бумаги и развернул его. На нем были нарисованы квадратики, подписанные на кириллице, ровным почти каллиграфическим почерком. – Это захоронение расстрелянных партизанами предателей. Вот здесь должна была быть ее могила. Но ее там не оказалось. Там кости мужчины, а не женщины. А здесь, – Фред положил на стол папку с документами, – то, что мне удалось раскопать.

Вивиан нехотя открыла папку:

– Слишком темно, чтобы рассматривать документы. Как все это к тебе попало?

– Не скажу, – Фред наконец успокоился. – Пока не скажу.

Вивиан вытянула из папки маленькую выцветшую фотографию.

– А это кто?

– Это археолог, Карл Велберг, балтийский немец, до войны жил в Риге, работал на раскопках в Йемене, а во время войны организовал встречу агентов Абвера с йеменским Имамом. На встрече была и Анна Тремайн. Не знаю как, но они оба попали в плен к партизанам Тито. По документам, Анну Тремайн расстреляли, а Карла Велберга отпустили. После войны он осел где-то под Мюнхеном. Но с Анной непонятно, раз в могиле лежала не она…

– Мало ли где ее закопали.

– Но послушай, – Фред сделал обиженное лицо, – что я, по-твоему, должен делать? Все бросить?

– Не знаю. Боюсь, что эта история не будет иметь продолжения…

– Ладно! Поеду сам, во время отпуска и за свои деньги!

К ним неотвратимо приближался шеф. Он был явно не в духе. Фред нервно застучал карандашом по столу.

– Не нервничай, все будет хорошо, – Вивиан положила руку ему на плечо и прильнула к ней щекой. – Если хочешь, могу почесать тебя за ухом.

– Вот, ты опять надо мной смеешься, – Фред выглядел обиженным.

– И не думала. Я очень устала. Всю ночь проспала с открытыми глазами – смотрела на экран компьютера и спала. Считай, что ты уже в Боснии.

Шеф подошел к их столику.

– А-а… Двое мучеников, которые имеют честь называть меня своим редактором… Давайте выпьем чего-нибудь для бодрости. Вивиан, насколько я знаю, пьет мартини, а тебе, Фред, сок со льдом, верно? – шеф подозвал официанта и сделал заказ.

Фред начал подлизываться:

– Вы меня поражаете, шеф! Как это вам удается запомнить, что пьют ваши подчиненные?

– Я помню все. А вы не способны запомнить даже прописные истины.

Фред изобразил на лице виноватую улыбку:

– Где уж нам понять, чего вы от нас хотите?

– Я хочу всего лишь, чтобы вы подключали фантазию и соблюдали чувство меры.

– И все? А как насчет фактов? Если у нашего журнала и есть недостатки, то это отсутствие достоверных фактов. А вот фантазии у нас – хоть отбавляй.

Шеф продегустировал принесенное официантом вино и лишь потом позволил разлить его по бокалам.

– Думаю, – начал он, но отвлекся, чтобы попросить пепельницу, – думаю, сейчас не самое подходящее время заниматься твоим журналистским образованием, Фредди.

– Неужели я действительно так безнадежен?

– У тебя мыслишки рядового обывателя, который, в большинстве своем, безнадежный идиот, думающий, что журналист – это поставщик фактов.