Первого января 1941 года горничная получила выходной, а на следующий день нашла в номере Анны скомканное вечернее платье и порванные чулки. Все ее вещи были на месте, но их накопилось так много, что пропажу никто бы и не заметил. Полиция выяснила, что Анна вернулась с новогодней вечеринки в районе 12 часов дня. Одна. И после этого исчезла. Расследование прошло быстро и тихо, никаких сообщений в прессе. Персоналу сказали, что мадам уехала по важным делам. Все решили, что Анну разоблачили и расстреляли как шпионку.

Полиция забрала все вещи, но оставила после себя много мусора. Все, что валялось на столе, горничная смела в корзину для бумаг, но потом часть бумажек сложила в конверт. Она сама не понимала, зачем это сделала, и теперь пересылает конверт в редакцию.

 Фред дрожащими руками разорвал конверт и из него высыпались чеки, билеты в кино и театр, квитанции из прачечной, приглашение на благотворительный ужин, скомканные вырезки из газет с рекламой косметических салонов, билет на самолет.

Еще одно письмо из мешка 1960 года было распечатано и, судя по всему, прочитано, но затем в раздражении сложено обратно в конверт и сброшено в архив. Письмо было из Сингапура, но конверт покупался в Лондоне. В нем некий Джон Темпер предлагал редакции, прежде чем публиковать всякие глупости, проверить информацию об Анне в архиве британской военной разведки, в которой когда-то якобы служил его отец.

– Ну, конечно, в МИ-6 нас ждут не дождутся, – саркастически отреагировал Фред.

Вив повертела в руках билет на самолет. 30 июня 1940 года Анна летала в Оран и 5 июля вернулась обратно в Виши. Она протянула билет Фреду.

– О чем это тебе говорит?

– Пока ни о чем. Зачем ей понадобился Оран? Это где-то во Франции?

– Нет, это в Алжире. Довольно большой город на берегу моря. Наверное, самый бесшабашный город во всей Африке. Может, потому, что там очень сильно испанское влияние. Но главное, до войны рядом с Ораном находилась французская военно-морская база Марс-эль-Кебир, которую 2 июля атаковали британские корабли и авиация.

– Французскую базу? Англичане? Зачем?

– Ты что, не знаешь эту историю? У тебя серьезные пробелы в образовании. В 1940 году Черчилля преследовал кошмар – разгромленная Франция вступает в войну на стороне Гитлера. Особое беспокойство вызвали французские линейные крейсера «Дюнкерк» и «Страсбург», стоящие в Марс-эль-Кебире, с их помощью немцы могли перекрыть Британии пути снабжения, – Вив сложила авиабилет пополам и засунула его обратно в конверт. – Операция по уничтожению французского флота в Марс-эль-Кебире называлась «Катапульта». «Дюнкерк» потопили, вместе с ним еще кучу кораблей, а «Страсбург» ушел через Средиземное море в Тулон. Погибло почти полторы тысячи французов. Когда в 1942 году немцы вошли в Тулон, французские моряки «Страсбург» затопили.

– Ты хочешь сказать, что Анна могла быть причастна к уничтожению французского флота, чтобы он не достался немцам?

– С таким же успехом я могу сказать, что благодаря Анне «Страсбургу» удалось уйти, чтобы он достался немцам.

– Ну я же тебе говорил! – обрадовался Фред. – Анна – это Мата Хари Второй мировой. Она работала на наших, а ее перевербовали. Или наоборот.

– Наоборот даже интересней, – согласилась Вив. – Но мы пока ничего не знаем.

Когда они начали потрошить мешок 1961 года, Фред решил начать с самого дна, то есть с первых чисел. Бумага там пожелтела, как и вся остальная, но вид у писем был нетронутый. Среди них оказалось много поздравлений с Рождеством, признаний в любви к журналу и его авторам, всяческих пожеланий, просьб и прочей белиберды. Но Фред работал как одержимый и снова прокричал: «Есть!», – помахав конвертом.

Письмо было из Йемена, с коротким текстом, от которого у обоих захватило дух: «Анна Тремайн – это моя жена. Она жила здесь со мной. Приедете – все расскажу. Адрес на конверте. Капитан Даррелл».

Вив почувствовала безумную усталость. Ей захотелось быстрее оказаться дома, вытянуться на кровати и спать.

С редакционным архивом можно было заканчивать, большего от него уже нечего было ждать.

Они решили при первой же возможности лететь вдвоем сначала в Виши, а потом в Йемен.

С этой ночи Вивиан не отпускало ощущение, что Анна взяла ее мертвой хваткой и тащит за собой.

Фред расфантазировался не на шутку. Он предположил, что Анна была агентом МИ-6 и участвовала в операции по уничтожению французского флота в порту Мерс-эль-Кебир. Но ее перевербовали немцы, и она до поры до времени отсиживалась в Йемене. Возможно, у немцев были планы использовать ее в большой игре с англичанами на Ближнем Востоке, так как она знала арабский язык. Потом ее перебросили в Европу, но по пути она попала в плен к партизанам.

С чем-то Вив могла согласиться. Ведь Анна уходила из Франции, заметая следы. Если же она ушла по заданию МИ-6, то почему контора об этом молчит? А что, если Анна почувствовала, что заигралась, и решила выйти из игры, заняться своими делами. Выйти замуж, завести детей… Но это никак не вязалось с ее образом авантюристки. И главное, где она была в 1937 году? Вив чувствовала, что это бы все объяснило.

Через несколько дней Вив получила результаты экспертизы браслета. Тони подтвердил, что это древнеегипетский артефакт. Как он мог оказаться у Анны Тремайн? Это предстояло выяснить.

Еще через несколько дней Элен прислала ей информацию, что Халид Бубекр действительно получил британскую медаль войны, но только в 1949 году и с самой общей формулировкой заслуг.

Вивиан с удивлением обнаружила, что у нее появился настоящий азарт и желание раскрутить всю эту историю до конца.

Нефер не находил себе места. Он думал о Таисмет, о ее бедрах за прозрачной тканью, о вине и славе, которую должны были принести ему его скульптуры.

Темнело. Заходящее солнце и вечерняя дымка создавали причудливую игру света и тени. Это всегда производило на него сильное впечатление. Год назад он понял, что вечерний наклон солнечных лучей можно поймать в борозду, выдолбленную в камне под определенным углом, и при помощи изобретенного им вещества создать неповторимое свечение.

В этот вечер Нефер решил прогуляеться по городу. Часть лавок была закрыта, часть открыта. Лавочники, безразличные ко всему, то ли из-за духоты, то ли из-за отсутствия покупателя, сонно смотрели ему вслед. Он крепче сжал в кулаке золотые кольца, которыми Таисмет оплатила скульптуру, и почувствовал себя богачом.

Ноги сами привели его к небольшому дому, некогда красивому, но пришедшему в упадок. Он некоторое время постоял возле него, потом быстро взбежал по ступенькам цоколя и толкнул дверь.

Внутри дом выглядел не лучше. Ковры протерлись до дыр и лохматились по краям. Стены шелушились. На дверях и окнах висели пыльные драпировки.

В центр комнаты вышли три молодые женщины в прозрачных льняных покрывалах. Их глаза были сильно подведены, губы ярко накрашены, в распущенных волосах белели цветы лотоса, на запястьях и щиколотках бились тяжелые браслеты. Вслед за ними вышла сама хозяйка публичного дома Небтет в сопровождении двух нубиек, обмахивающих ее опахалом. Она, несомненно, была самой красивой из всех и немного напоминала Таисмет. Ее глаза смотрели прямо на Нефера: «Выбирай». Девушки подошли ближе. Нефер опустил глаза: «Я хочу тебя». Небтет бросила на него быстрый взгляд и о чем-то задумалась: «Это будет тебе очень дорого стоить». Нефер вынул из кармана золотое кольцо: «Вот!» Небтет удивленно подняла брови. Ее рука нашла руку Нефера и потянула за собой: «Что ж, тогда идем».

Они прошли мимо комнатушек, отделенных друг от друга занавесками, и оказались в большой богато убранной комнате. Нефер подрагивал от страха и возбуждения.

Когда Небтет разделась, он увидел татуировки на ее теле. Цветок лилии на левом бедре возле лобка предохранял от беременности, а бог Бес над черным треугольником волос – от венерических болезней.